Сила и проклятие литер

В тот день у меня был день рождения. Пятнадцатый по счёту. Саббих где-то заказал торт, который стоил целое состояние, и подарил мне золотой перстень. Но праздник омрачило моё самочувствие. С самого утра организм вёл себя отвратительно: голова кружилась, ноги подкашивались, а руки тряслись. Дважды я терял сознание, падая на пол и чудом не разбиваясь в кровь. Трижды меня рвало чем-то зелёным, хотя я в тот день ничего не ел, и четырежды всё тело пронзала продолжительная судорога, скручивая все мышцы разом.

Саббих очень забеспокоился и лично сходил за лекарем на другой конец Бэлда. Высокий мужчина средних лет долго осматривал меня, деловито щупая холодными пальцами, заставлял открыть рот и высунуть язык, после чего попросил следить глазами за деревянной палочкой, которой водил перед моим лицом, и в конечном итоге проколол палец, желая посмотреть на свёртываемость крови и её цвет. На ощупь определив у меня жар, доктор попросил оставить меня в покое до завтрашнего дня, обещая утром вернуться и повторить осмотр. Пока ничего конкретного он сказать не мог и прописал много горячего питья и какие-то пилюли, чудом обнаружившиеся у Саббиха дома.

До ночи я так и не встал с кровати. Саббих не оставлял меня ни на минуту, рассказывая истории о своём детстве и молодости. Перед сном он попросил меня выпить специальную пилюлю, чтобы спал жар. А ещё предупредил, что рано утром ему нужно заскочить на рынок, поэтому, если я проснусь, а его не будет, переживать не стоит: он непременно скоро вернётся. Волноваться я и не собирался. Саббих и так сделал для меня очень много. Да и не верил я, что со мной случилось что-то серьёзное.

Пилюля подействовала очень быстро, погружая меня в сон. Вот только он не принёс желанного облегчения, и я снова перенёсся в свой дом, в тот день, когда появились охотники за литерами. Правда, на этот раз кое-что было новеньким: я смотрел на происходящее не своими глазами, а словно был одним из убийц.

Быстро оглядевшись по сторонам, я понял, что нахожусь в теле лысого охотника. Всё вокруг было как в тумане. И действия совершались помимо моей воли. Вот я в теле лысого охотника подошёл к тому себе, что лежал на полу. Звука в ушах не было, но он и не требовался: я помнил речь убийцы слово в слово. Лицо меня настоящего было абсолютно белым, зелёные глаза горели, светлые волосы растрёпаны. Никогда бы не подумал, что курносый нос может быть таким нелепым, если смотреть на него со стороны. Закончив речь, лысый охотник не ушёл, как было на самом деле. Он полез за пазуху и достал… Кинжал. Кривой и с зазубренным лезвием. Солнечные зайчики запрыгали по стенам дома, отражаясь от начищенной стали. Тут же ко мне в теле лысого подошёл толстый охотник за литерами. Он что-то сказал, смешно шевеля губами, и, достав из-за пазухи флакончик с фиолетовой жидкостью, полил ею кинжал. Я в теле лысого размахнулся и вонзил кинжал себе настоящему в левый бок. Мои зелёные глаза округлились, я закашлялся, сплёвывая кровь.

– Сила и проклятие литеры теперь с тобой навсегда, – донёсся до слуха фальцет лысого убийцы. – Ты думал, что всё закончилось? Тебе не уйти от проклятия. Уже никогда! – И голос сменился булькающим смехом.

Пробуждение оказалось болезненным. Что-то неприятное зудело в том самом левом боку, куда пырнул лысый. Я с трудом поднял голову и увидел, что рубаха порвана и вся в крови, которая прибывает из широкой раны. Но как это возможно? Я попытался зажать порез ладонью, но кисть скрутила судорога. Что делать? Неимоверным усилием я привёл себя в сидячее положение. Закашлялся, выплёвывая кровь. Голова кружилась ещё сильнее, чем накануне.

– Саббих… – кое-как выдавил я из себя.

Но ответа не последовало. Запоздало я вспомнил, что он обещал утром отлучиться по делам. Руки холодели, а сердце в груди билось с перерывами. Почему-то я глянул на ладонь – ту самую, что недавно скрутила судорога и которой я хотел зажать рану… Из-под красной крови виднелось что-то тёмно-синее. Я небрежно вытер ладонь о рубаху и снова поднёс её к глазам. Поднёс и обомлел…

Чем-то синим была литера «К». Каламут. Я проморгался и ещё дважды вытер ладонь о рубаху. Но буква никуда не исчезла. Напротив, она заколола болезненными пульсациями, словно чего-то требуя от меня. Но я даже подняться не мог. Впрочем… Сжав покрепче зубы и приложив ладонь с литерой к ране, я поднялся на ноги. Удивительно, но они не пытались подогнуться и уронить меня на пол. Теперь найти нитку и крючок. Всё это лежит в верхнем ящике комода у правого окна. Откуда я это знаю? Мысли словно не мои. От них веет холодом и расчётом. В пять шагов я добрался до комода, открыл ящик и обнаружил всё вышеупомянутое. Оторвав нитку нужной длины и привязав её к рыболовному крючку, я поднял рубаху и уверенными движениями зашил широкую рану. Затем, повинуясь разрозненным обрывкам фраз в моей голове, положил ладонь с литерой на рану и мысленно пожелал обеззаразить её. Короткий горячий толчок заставил меня поморщиться. В воздухе запахло жжёной кожей. Однако магия сделала своё дело: кровь окончательно остановилась, а рана уже не выглядела такой ужасающей. Как я мог порезать сам себя?

Ответ пришёл незамедлительно. Достаточно было взглянуть на вторую кисть: вокруг неё клубилось что-то серое и тягучее. Этот кокон появился именно сейчас, желая открыть мне ответ на вопрос, а внутри вместо кисти виднелся окровавленный клинок. С зазубренным лезвием. Оружие из сна. Одно из десятков оружий каламута, коими могут становиться мои руки, стоит только пожелать… Мысли сами рвались наружу, озвучивая очевидное. Я себя и порезал. Нечаянно. Так вышла моя литера.

Буква на ладони постоянно пульсировала. И с каждой новой секундой я ощущал, как в меня заново вливаются силы и взгляд становится более ясным. Поменяв испачканную рубаху и отмыв от крови пол рядом с диваном, я принялся ждать Саббиха. Казалось, прошла целая вечность, пока он вернулся домой.

– Что-то случилось? – осторожно осведомился старик, заметив большое пятно крови на обивке дивана, которое мне не удалось вывести.

Я без слов поднял рубашку, показывая зашитую рану, и открыл левую ладонь, демонстрируя полученную букву. Саббих озадаченно поднял брови и ошеломлённо присел на диван рядом со мной, выронив бумажный пакет с бананами на пол. Он несколько раз открывал рот, пытаясь подобрать верные слова, но так и не мог сформулировать свою мысль.

Наверное, я должен был волноваться и переживать. Но поселившееся внутри спокойствие не позволяло мне поддаться эмоциям. Литера очень быстро установила свои порядки, завладев моим организмом.

– Сам зашил? – глядя прямо перед собой, чужим голосом спросил Саббих.

– Сам, – ответил я, хотя это было очевидно.

Разговору требовалась точка входа, потому Саббих и предпочёл начать с такой глупости.

– Мне кое-что известно о магах… – Он погладил свою аккуратную бородку и подобрал с пола два банана, один из которых протянул мне. – И о литере «К» в том числе. – Он сделал паузу. – Я не против, чтобы ты и дальше оставался со мной. Вопрос только в том, получится ли у тебя справиться с природой литеры «К»…

Тогда я ещё не понимал, что Саббих имеет в виду. Я клятвенно заверил его, что буква меня не переделает, – и это была ещё одна ошибка, коих я за последний год допустил очень много.

Уже через несколько дней я ощутил первые изменения. Мне стало неловко находиться на свету. Литера тащила меня в тень, где было уютно и прохладно. Солнце нещадно жгло мою кожу, заставляя закрывать любой открытый участок тела. А ещё я ощущал ненависть со стороны окружавших людей. Даже тот, кого я видел впервые, смотрел на меня с такой злостью, что становилось не по себе. Я не выдерживал долго ничьего взгляда. Только Саббих оставался самим собой, заботясь обо мне и интересуясь, что меня тревожит.

Мне хватало двух часов сна, чтобы чувствовать себя бодрым, и я стал перемещаться совершенно бесшумно. Порой я задерживался у комнаты Саббиха: он тоже стал меньше спать, зажигал масляную лампу и подолгу сидел у открытого окна, тяжело вздыхая и бормоча одно и то же слово, которое я не мог разобрать. Я не пытался заговорить с ним. Мне нечего было сказать. К тому же я боялся, что литера каким-то образом настроит против меня и его – единственного близкого мне человека…