Порочный учитель

— Расслабься, Ева. Если будешь напрягаться, тебе будет больно.

Я киваю и фокусируюсь на расслаблении, а не на образе столь огромного объекта, втиснутого в такое узкое пространство.

— Ты уже достаточно растянута. Мои четыре пальца были по самые костяшки внутри тебя.

Я стону от мысленной картины, выгибая спину, когда он усиливает давление. Головка его члена проскальзывает сквозь тугое кольцо мышц, и он останавливается, позволяя мне привыкнуть к ощущениям. Через несколько мгновений он снова опускается, толкаясь вперед. Я впускаю его внутрь, расслабляясь, насколько это возможно.

Поначалу мне чертовски больно, потому что его член такой твердый, что кажется, будто он засунул в меня железный прут.

— Черт, - выдыхает он, его голос такой хриплый, что у меня дрожат бедра. — Это так чертовски приятно. - Он подается вперед еще на дюйм и стонет. — И выглядит так, блядь, хорошо.

Я бросаю на него взгляд через плечо, и он ухмыляется.

— Ты приняла каждый гребаный дюйм.

В это трудно поверить, так как я наслаждаюсь невероятно полным ощущением глубоко внутри меня.

— Это чувствуется… хорошо, - говорю я.

Он рычит и хватает меня за бедра.

— Скажи мне, если будет слишком больно, - выдавливает он сквозь сжатые зубы, прежде чем очень медленно вытащить свой член. — Блядь, мне нравится смотреть, как твоя маленькая тугая дырочка вот так прижимается к моему члену, малышка.

Я стону, когда он снова входит в мою попку, открывая мне глаза на совершенно новый смысл удовольствия.

— Трахни меня, - умоляю я, глядя на него через плечо.

Челюсть Оака крепко сжата, а на его левом виске выступает вена, когда он цепляется за контроль, который так отчаянно пытается удержать. Я не хочу, чтобы он сохранял контроль. Темная, грязная сторона его души хочет брать всё, владеть всем и причинять боль. Я хочу, чтобы зверь вышел поиграть.

— Перестань сдерживаться и отдай мне всё, - подначиваю я.

Аквамариновые глаза Оака встречаются с моими и сужаются.

— Не искушай меня, - выдавливает он.

Я улыбаюсь ему.

— Трахни меня так чертовски жестко, что я не смогу сидеть неделю, - прошу я.

Он рычит и сильно впивается ногтями в мои и без того покрытые синяками бедра, сильно притягивая их к себе, чтобы вонзиться еще глубже. При каждом толчке его член скользит до упора, а его яйца шлепаются о мой пульсирующий клитор. А потом он отпускает зверя, отводя бедра назад, только для того, чтобы врезаться в меня с такой силой, что я едва могу дышать.

— Блядь, сэр, - кричу я, когда он усиливает хватку, жестоко издеваясь над моей задницей своим членом. Мне это нравится больше, чем я могу объяснить. Это так грубо и так чертовски грязно.

— Да, именно так, - говорю я, чувствуя, что приближаюсь к точке невозврата.

Ощущения от анального секса настолько разные, настолько захватывающие, что я просто знаю, что мой оргазм будет ошеломляющим.

— Вот и все, - ворчит он, трахая меня еще сильнее. — Я хочу, чтобы ты кончила, пока мой член глубоко в твоей заднице.

Он наклоняется и хватает меня за шею, приподнимая так, что моя спина оказывается на одной линии с его грудью. Затем обхватывает рукой мое горло, частично перекрывая дыхательные пути.

— Я хочу, чтобы ты забрызгала всю кровать, как хорошая девочка.

Струя горячей жидкости вырывается из моей киски, пропитывая кровать под нами, пока он продолжает трахать меня. Я кричу, но тихо, потому что не могу издать ни звука, когда его рука крепко сжимает мое горло. Все, что я вижу, - это звезды перед глазами, когда кульминация настигает меня, как товарный поезд, сбивая с рельсов, и я падаю в беспамятство.

Я дрожу так сильно, что думаю, может, со мной что-то не так. Оак стонет, и могу сказать, что он тоже вот-вот кончит.

— Блядь, ты практически доишь мой член, - рычит он, выплескивая каждую каплю спермы глубоко в мою задницу.

Он отпускает мое горло, и я хватаю ртом воздух, падая ничком на кровать. Оак осторожно вытаскивает из меня свой член, но затем я чувствую, как его заменяет что-то другое.

— Что это?

Он усмехается.

— Анальная пробка. Я хочу, чтобы ты держала мою сперму внутри себя всю ночь, - выдыхает он, падая рядом со мной.

Я качаю головой.

— Это было чертовски потрясающе.

Его ноздри раздуваются, и он притягивает меня к своей груди.

— Не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, Ева Кармайкл.

Он целует меня в лоб, а я прижимаю голову к его груди, позволяя биению его сердца убаюкать меня и погружаюсь в сон.

Глава 31

Оак

Евы нет в постели, когда я просыпаюсь, поэтому я иду на её поиски. Сердце бьется сильнее, когда не нахожу ее на кухне или в маленькой библиотеке. Горит свет в оранжерее, где я держу свой ноутбук и дневник.

— Ева, - произношу я ее имя, когда вхожу.

— Что это? - Спрашивает Ева, указывая на ноутбук, открытый на отфотошопленном снимке её поцелуя с уборщиком.

Должно быть, я оставил свой ноутбук включенным, не заблокировав его. Либо это, либо она угадала мой пароль. Ёе глаза полны чистой муки, и это заставляет мою грудь болеть.

— Ты был тем, кто отправил фотографию моим родителям. - Она качает головой. — Т-ты. - Ее голос срывается, и случайная слеза скатывается по щеке. Она также кивает на открытый дневник на столе. — Я всё знаю.

— Ева, послушай. - Я иду к ней, но она делает шаг назад.

— Нет, - кричит она громче, чем я когда-либо слышал от неё. — Не подходи ко мне. Наталья предупреждала меня, что кто-то хочет, чтобы я была здесь. - Она сжимает кулаки. — Она сказала, что кто-то подделал фотографии, чтобы родители отправили меня сюда. Я должна была послушать ее.

Я перестаю двигаться, поднимая руки вверх в знак капитуляции.

— Пожалуйста, Ева, просто выслушай меня.

Она качает головой.

— Все это время ты лгал мне. - Ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня с ненавистью. — Ты наказывал меня за то, что я не сказала тебе правду об уборщике, и все это время … - Ее голос срывается, когда по щекам стекает еще больше слез. — Ты болен, - выплевывает она, хватая дневник со стола и швыряя в меня.

Я ловлю его и кладу на тумбочку рядом.

— Видимо, ты не читала с самого начала. С причины, по которой я это делаю.

— Мне насрать, почему ты это делаешь, Оак. - Она сжимает кулаки по бокам. — Ты использовал меня. Ты…

Она отворачивается, выбегая из оранжереи.

Я следую за ней, понимая, что это последнее, чего я хочу. Мой план прощупать почву и после всё объяснить провалился.

Ева в спальне, собирает свою сумку.

Я прислоняюсь к двери.

— Что ты делаешь?

— Убираюсь от тебя как можно дальше.

Выражение ее глаз - это ненависть, страх и крайняя тоска, которые пронзают меня до глубины души.

Я подхожу к ней и мягко кладу руки ей на бедра, заставляя ее остановиться.

— Пожалуйста, Ева. Позволь мне объяснить.

— Не прикасайся ко мне, - рычит она, пытаясь вырваться.

Я не могу отпустить ее, не так легко. Ей нужно успокоиться и выслушать меня.

— Ты можешь уйти, как только дашь мне все объяснить.

Ее тело напрягается под моими пальцами.

— Ты не заслуживаешь шанса что-либо объяснять.

Я отхожу от неё, закрываю дверь в спальню и запираю ее.

— Я не отпущу тебя, пока ты не выслушаешь меня.

Ева таращится на меня, переводя взгляд со своей наполовину упакованной сумки на закрытую дверь.

— Ты держишь меня в плену?

— Нет, я заставляю тебя выслушать меня.

Я делаю шаг к ней, но она отступает.

— Тебе не нужно находиться рядом со мной, чтобы я тебя слышала. - Ева скрещивает руки на груди и сердито смотрит на меня. — Ты сядешь вон там. - Она указывает на кресло в углу. — Я сяду прямо здесь. - Она указывает на край кровати.

Я вздыхаю и делаю, как она говорит, пересаживаясь в кресло подальше от нее. Все, чего я хочу, - это обнять ее, растопить ее решимость и сказать, что я никогда не хотел причинить ей боль, с тех пор как узнал ее.