Страница 25 из 63
Оак не отвечает.
Я чувствую, как боль сжимает мое горло, словно когти, скребущие изнутри.
— Ты, - бормочу я, сдерживая слезы, которые так отчаянно хотят упасть. — Ты был единственной хорошей вещью. - Я смеюсь над этим. — Звучит нелепо, учитывая, что ты причинял мне боль каждый день чуть больше двух недель.
В глазах Оака что-то слегка меняется, но непонятно, о чем он думает.
— Я думаю, вот насколько я чертовски жалкая, что цеплялась за тебя, даже когда ты причинял мне боль. - Я встаю и бросаю учебник по дисциплине на стол. — До свидания.
Я выхожу, и только оказавшись в коридоре, позволяю слезам скатиться по моим щекам. Маленькая, жалкая часть меня надеялась, что Оак мог бы остановить меня, мог бы сказать мне, что он чувствует то же самое.
Кого я обманываю?
Директор Оакли Бирн не в моей лиге и всегда таким был. Я не знаю, почему он поцеловал меня и почему он прикасался ко мне таким образом, но ясно, что это не имеет никакого отношения к тому, что он чувствует ко мне.
Он, вероятно, ненавидит меня так же сильно, как и мои родители. Это история моей жизни. Все, кто мне дорог, отвергают меня. Единственным человеком, который этого не сделал, был Карл, и его больше нет.
Я мчусь по коридору к своему общежитию, зная, что больше не смогу выдержать ни одного занятия сегодня.
К черту это.
Если меня накажут за это, пусть будет так. Мне уже все равно. Я хочу убраться из этого места и из жизни моих родителей. Все, чего хочу, это начать все сначала там, где меня никто не знает — второй шанс, но я знаю, что, несмотря на мой план сбежать от них, это, вероятно, принятие желаемого за действительное.
Просто сбежать от родителей не получится, а значит, нужен новый план - безотказный.

До конца дня у меня больше нет уроков, и я отправляюсь в библиотеку, чтобы встретиться с Натальей.
— Эй, сюда. - Шепчет она.
Я улыбаюсь, когда вижу ее в окружении книг.
— Привет. - Я сажусь рядом с ней. — Что ты изучаешь? - Тихо спрашиваю я.
— Допрос, - отвечает она.
Я поднимаю бровь в ответ.
Она пожимает плечами. — Это полезный навык в Братве.
Я киваю в ответ, нервно загибая пальцы, потому что мне нужно задать ей вопрос.
— Ты умеешь хранить секреты?
Ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, и она лукаво улыбается.
— Какого рода секрет?
Я качаю головой. — Очень важный. Сможешь сохранить?
Она кивает. — Конечно. Я даю тебе слово.
Я с трудом сглатываю.
— Я не хочу быть частью бизнеса или жизни моих родителей.
Ее хмурится. — Правда? Что же тогда ты хочешь делать?
— Я хочу стать ветеринаром, но я не настолько наивна, чтобы верить, что сбежать от них будет легко.
Она размышляет.
— Нет, это было бы нелегко. - Наталья откладывает книгу, серьезно глядя на меня. — Твои родители известны своими международными связями, а не только национальными.
— Да, в этом-то и проблема. - Я встречаюсь с ней взглядом. — Как это сойдёт мне с рук?
Наталья барабанит пальцами по столу.
— Я знаю, ты хочешь сохранить это в секрете, но Камилла, возможно, единственная, кто может помочь. — Она наклоняет голову. — У нее есть средства для того, чтобы кто-то исчез. В конце концов, ее семья специализируется на торговле людьми.
У меня сводит живот от того, как легко Наталья говорит об этом.
— Торговля людьми? - Я уточняю.
Наталья кивает.
— Да, криминальная семья Морроне годами руководила крупнейшей сетью по торговле женщинами в Северной Америке.
— Тебе не трудно смириться с тем, что таких женщин, как ты и я, забирают из их домов и продают?
Наталья слегка морщит лоб, обдумывая вопрос.
— Да, честно говоря, трудно, но, к счастью, моя семья не торгует людьми.
— Чем они торгуют?
Она поджимает губы, прежде чем сказать.
— Всем остальным.
Я качаю головой.
— Я не могу этого вынести, Наталья. Несправедливость мира, частью которого мои родители заставляют меня быть. Если бы мой брат был все еще жив...
— Тогда что? - нажимает Наталья.
— Я надеялась, что мои родители позволили бы мне жить так, как я хочу.
Наталья смотрит скептически.
— Сомнительно, тебя все равно было бы полезно выдать замуж и укрепить связи семьи с какой-нибудь преступной организацией.
— Верно. - Я тяжело вздыхаю, зная, что она права. Мои родители слишком бессердечны и эгоцентричны, чтобы позволить мне жить так, как мне хочется.
— А если серьезно. Камилла - та женщина, которую следует спросить. - Она пожимает плечами. — Ты можешь ненавидеть то, что делает ее семья, но она единственный человек, которого я знаю, у которого есть средства, чтобы сделать так, чтобы ты исчезла, и твоя семья не смогла тебя отследить. - Она хмурит брови. — Но ты собираешься подождать до конца учебного года, верно?
Я киваю в ответ, зная, что сэкономленных денег более чем достаточно, чтобы оплатить обучение в колледже и стать ветеринаром, но не я учла, что придется нести большие расходы, если кто-то со стороны поможет мне сбежать от родителей. К тому времени, как я закончу здесь учебу, у меня будет достаточно денег и на то, и на другое.
Хотя мои родители никогда особо не заботились обо мне, они всегда давали мне деньги, и много.
— Как ты думаешь, сколько это будет стоить? - Я спрашиваю Наталью.
Она приподнимает бровь.
— Я уверена, что для подруги Камилла сделает это как одолжение, если только сможет убедить своего отца. - Она пожимает плечами. — Если нет, то она не возьмет много.
Из меня вырывается ранее сдерживаемое дыхание, и я размышляю, хватит ли моего нового плана, чтобы вырваться из их лап.
— Как ты думаешь, мне нужно будет покинуть страну?
Наталья хватает меня за руку и сжимает.
— Не беспокойся об этом прямо сейчас. Я бы сказала, что вполне возможно, потому что твои родители имеют большое влияние, и я не знаю, насколько легко исчезнуть от них в Америке, но мы разберемся с этим, когда до этого дойдет. - Она улыбается. — И, конечно же, я, Адрианна и Камилла навестим тебя независимо от того, где ты окажешься.
Я смеюсь над этим.
— Я думала, что меня невозможно будет отследить?
Наталья закатывает глаза.
— Не для твоих друзей.
На мой взгляд, это лишает смысла весь план, ведь если люди из школы будут знать, где я, тогда это означает, что мои родители могут попытаться извлечь эту информацию. Хотя Камилла, Адрианна и Наталья все из одинаково влиятельных криминальных семей, и я сомневаюсь, что они смогут их допросить.
— Однако ты уверена в этом, Ева? - Спрашивает Наталья.
Я киваю в ответ.
— Я была уверена в этом столько, сколько как себя помню. - Я тяжело вздыхаю, проводя рукой по кончикам своих волос. — Я не создана для той жизни, которую хотят для меня мои родители.
Она качает головой. — Мало кто создан.
Я поднимаю бровь. — А как насчет тебя?
— Я чувствую долг перед своей семьей и братом. - Она пожимает плечами. — Смогу ли я оправдать ожидания, еще предстоит выяснить. Я блестящая ученица, но ничего не применяла на практике. - Ее брови хмурятся. — Я не думаю, что мне нужно беспокоиться о том, чтобы занять это место надолго. В конце концов, моему брату всего тридцать один год.
— Это слишком молодо для того, чтобы быть главой Братвы.
— Ему был двадцать один год, когда умер наш отец.
— И с тех пор он главный? - Я спрашиваю.
Наталья кивает с печалью в глазах.
— Это заставило его быстро повзрослеть. Немногие люди в возрасте двадцати одного года несут такую большую ответственность. - Она вздыхает. — Мне всегда было жаль Михаила. Его жизнь ему не принадлежит.
— Разве у него в любом случае не будет наследника? - Спрашиваю её. — Кто-то, кто мог бы взять на себя управление?