Страница 22 из 63
— Не совсем, и мне все равно. Я опаздываю на английский. - Я пытаюсь обойти его, но он встает на моем пути.
— Никто не разговаривает со мной так, как ты без последствий. - Он хрустит шеей. — Теперь ты заставила Гурин думать, что она тоже может говорить мне всякую херню, чего я гарантирую, никогда больше не повторится.
Я скрещиваю руки на груди.
— Уйди с дороги.
Его кулаки сжимаются по бокам, прежде чем он обхватывает пальцами мою шею, практически отрывая меня от пола.
Я изо всех сил пытаюсь сделать хоть один вдох, глядя в его бездушные голубые глаза. Мое сердце колотится как сумасшедшее, пока я бьюсь об него ногами, пытаясь вырваться любым возможным способом.
— Слушай сюда, ты, маленькая сучка, - рычит он. — Наталья - моя, чтобы мучить, и всегда была моей. Моя, ты поняла? Если ты вмешаешься еще раз, я нахрен убью тебя. - Его глаза сужаются. — Ты поня…
— Моралес, - грохочущий голос Оака разносится по коридору. — Брось ее сейчас же, - рычит он.
Он подчиняется, буквально роняя меня на задницу.
Я стону от удара и пытаюсь подняться на ноги, но прежде чем успеваю это сделать, Оак сам поднимает меня.
— Какого хрена ты нападаешь на девушку в пустом коридоре? - Спрашивает Оак.
Элиас ухмыляется ему.
— Извините, сэр, но в этом суть нашей школы. - Он наклоняет голову, глядя на меня. — Как она собирается возглавить организацию, если не может постоять за себя перед другими?
— Ниткин. Сейчас же, - рычит Оак, в его глазах вспыхивает ярость.
Глаза Элиаса темнеют.
— Нет.
Я шокирована, услышав, что Элиас противостоит Оаку, однако Оак - нет, а если и так, то он этого не показывает.
— Твои игры утомительны, Элиас. Доложи профессору Ниткину, прежде чем я сам потащу тебя к нему.
Элиас зло смотрит на меня, прежде чем вернуть свое внимание к Оаку.
— Почему? Какие школьные правила я нарушил?
В его словах есть смысл. В этой школе нет никаких правил, по крайней мере, в традиционном смысле.
Оак свирепо смотрит на него, выпрямляя плечи, когда подходит к жестокому парню.
— Поскольку я директор этой школы, я могу решать, за что тебя наказывать, Элиас.
Сомневаюсь, что ученики редко бросают вызов его авторитету. В конце концов, он учит психопатов управлять своими преступными империями.
Взгляд Элиаса перемещается на меня, а затем обратно на Оака, и он ухмыляется.
— Я держал Наталью Гурин в похожем положении, а Вы проходили мимо, не говоря ни слова, и вот появляется эта прекрасная ирландская девушка, и Вы ее защищаете. - Он поглаживает подбородок, как будто размышляя. — Интересно, Бирн. - Его взгляд перемещается на меня. — Похоже, у тебя есть тайный поклонник, - говорит Элиас.
Я чувствую, как горят мои щеки, но ничего не говорю в ответ.
Оак просто смотрит на него, скрестив руки на груди и широко расставив ноги, ожидая, что Моралес сделает то, что ему говорят.
Элиас остается раздражающе самоуверенным, глядя на него.
— Вы хотите, чтобы школа узнала, что Вы влюблены в ученицу, Бирн? - Спрашивает он.
Челюсть Оака работает.
— Твои обвинения необоснованны. Иди в класс, пока я не вышвырнул тебя из этой гребаной школы, - говорит он, его голос странно спокоен.
Элиас ухмыляется в ответ, а затем уходит по коридору, избегая наказания от Ниткина.
Я смотрю на Оака, нахмурив брови.
— Почему Вы не заставили его пойти к Ниткину?
Его яркие глаза цвета морской волны встречаются с моими, в них смесь вины и замешательства.
— Не спрашивай меня, Ева. - Я смотрю, как сжимаются его кулаки. — Иди в класс. Ты опоздаешь. - Его тон холодный.
Я облизываю нижнюю губу.
— Это потому, что то, что сказал Элиас, правда?
Он рычит, руки перемещаются на мои бедра, прижимая меня к ближайшему шкафчику.
— Что именно из того, что он сказал, является правдой по-твоему?
Мой желудок тревожно трепещет, когда я смотрю в его прекрасные глаза, задаваясь вопросом, какие демоны преследуют его. Оакли Бирн глубоко измучен. Гнев, который часто вырывается на поверхность, является доказательством этого.
— Что ты влюблен в меня, - говорю я, мой голос звучит увереннее, чем я ожидала.
Его губы кривятся в злобной ухмылке, от которой у меня в животе свинцовым грузом опускается ужас.
— Ты на это надеешься, Ева? - Его ноздри раздуваются. — Что я хочу тебя трахнуть?
Я киваю.
— Ты был твердым, когда ты...
Его пальцы обхватывают мое горло и сжимают, обрывая меня на полуслове.
— Не надо, - рычит он.
Я пытаюсь вцепиться в его пальцы, но он не отпускает.
— Ты моя ученица. На этом всё. А теперь иди в класс, пока я не отправил тебя к Ниткину. - Он морщится от угрозы, прежде чем ослабить хватку на моем горле.
Я делаю глубокий вдох и убегаю. Впервые с тех пор, как мы встретились, я боюсь его.
Его всегда окружала эта тьма, но это был первый раз, когда я увидела ее в действии. Я больше ничего не говорю и мчусь к классу профессора Джеймсон так быстро, как только могу, не оглядываясь назад.
Я тянусь к своему горлу, ощущая призрачный след от пальцев Оака. Его прикосновение отличалось от прикосновения Элиаса, но это не делало его менее пугающим.
Когда я заворачиваю за угол, кто-то уже закрывает дверь в класс.
Прекрасно.
Я подхожу к двери и поворачиваю ручку, что привлекает ко мне всеобщее внимание.
— Извините за опоздание, профессор.
Профессор Джеймсон слегка хмурится.
— Не дай этому повториться, Ева. - Она кивает на мое место впереди, рядом с Камиллой, и я занимаю его.
Камилла хмуро смотрит на меня.
— Что случилось с твоей шеей? - шепчет она.
Я тянусь к ней и слегка вздрагиваю, ощущая боль.
— Элиас, - говорю я.
— Дерьмо, - бормочет она. — Тебе повезло, что ты не в лазарете. Что случилось?
Жар разливается по моим венам, когда я встречаю ее вопросительный взгляд.
— Появился Бирн и остановил его.
Профессор Джеймсон хлопает в ладоши.
— Девочки, предполагается, что вы читаете ”Тигра в дыму", а не болтаете.
— Извините, профессор, - бормочу я, вытаскивая книгу из рюкзака и кладя ее на стол.
Я быстро перелистываю страницу, до которой дошла в книге, и концентрирую на ней свое внимание. Сердце все еще бешено бьется в груди, но не из-за моей стычки с Элиасом Моралесом. Я провожу пальцами по тому месту, где Оак обхватил ладонью мое горло, вспоминая жар, который поднялся внутри меня.
Что, черт возьми, со мной не так?
Все, что я должна была почувствовать, когда Оак так агрессивно прикасался ко мне, - это страх, и все же мое нутро сжалось, а желание затопило вены. Когда Элиас сделал то же самое, я была напугана, и хотя я испугалась, когда это сделал Оак, я также завелась. Это сделало меня горячей, беспокойной и невероятно нуждающейся в нем. И это сбивает с толку.
Я пытаюсь сосредоточиться на словах на странице, но все они сливаются воедино. Мой разум омрачен тем, что произошло в коридоре. Не говоря уже о том, что случилось в часовне.
Камилла слегка подталкивает меня локтем.
— Что случилось с твоими руками? - Она шепчет.
Я опускаю взгляд и вижу, что она заметила пятна крови.
— На занятиях по дисциплине с Бирном я оттирала кровь с пола в часовне, - тихо отвечаю, следя за тем, чтобы профессор Джеймисон не оглянулась, пока я говорю.
— Фу, гадость, - говорит Камилла, качая головой. — Думаю, он не дал тебе достаточно времени, чтобы оттереть кровь. - Она наклоняется ближе ко мне. — Он сказал, кто в этом замешан?
Я качаю головой.
— Нет, только то, что двое парней подрались.
Она кивает и переворачивает страницу в книге, прежде чем снова взглянуть на меня.
— Я слышала, что это были двое детей из седьмого класса.
Я поднимаю бровь.
— Где ты это услышала?
Хлопок ладонью по дереву заставляет нас обоих подпрыгнуть, когда мы поднимаем глаза на профессора Джеймсон.