Страница 18 из 63
— Ее брови хмурятся, когда она замечает исчезающие рубцы на моих ладонях.
— Он тебя ударил? - Спрашивает Наталья.
Я киваю в ответ. — Да, по-видимому, здесь это стандартная практика.
Наталья кивает.
— Так и есть, но Бирн обычно не тот, кто применяет телесные наказания. Это Ниткин.
Я вздыхаю.
— Отлично, значит, ко мне особое отношение.
— Она хмурит брови. — Это немного странно. Почему он тебя ударил?
— Потому что он мудак, - бормочу я.
В этот момент в класс заходит директор Бирн.
Наталья тихо хихикает.
— Расскажи мне об этом позже.
Она открывает свою книгу на странице восемьдесят пять, где, должно быть, они находятся на этом уроке. Эта глава называется "Судебная экспертиза".
Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я понимаю, что на этих занятиях студенты учатся уклоняться от закона, оставаться по ту сторону его, не попадаясь на глаза.
Директор Бирн не смотрит на меня. Несмотря на это, я чувствую, как пылают мои щеки в его присутствии, вспоминая о том, как я с ним разговаривала. Я не знаю, что на меня нашло, но это случается всякий раз, когда я с ним. Желание противостоять его авторитету и раздражать его.
То, как он прикасался ко мне, было ничем иным, как эротикой, даже если это было линейкой. Ни один учитель не должен так обращаться с учеником, но это не похоже на обычную школу.
Он поворачивается и пишет на доске.
"Убийство".
— Кто-нибудь может мне сказать, как избежать обвинения в убийстве?
Рука Натальи взлетает вверх.
— Наталья, - говорит он.
Она делает глубокий вдох.
— Самое главное - убедиться, что вы не оставили следов ДНК на месте преступления.
— Именно. - Он хлопает в ладоши, когда его взгляд останавливается на мне. — Ева, как мы можем это гарантировать?
Я хмурю брови.
— Извините, сэр, я новичок в этом деле, поэтому не совсем уверена.
— Тебе следовало наверстать упущенное, пока ты находилась в больнице. - Его ноздри раздуваются. — И как я просил тебя называть меня?
Я тяжело сглатываю.
— Я предположила, что это было на уроке дисциплины.
— Ты предположила неверно. - Он складывает свои огромные мускулистые руки на груди. — Я ожидаю, что всё, чему ты научишься на дисциплине, ты перенесешь на все наши совместные занятия.
Я киваю в ответ.
— Хорошо.
Его глаза сужаются.
— Хорошо, что?
Наталья ерзает рядом со мной, как будто ей неудобно за меня.
— Хорошо, Оак, - выдавливаю я, впиваясь ногтями в саднящие ладони.
Многие перешептываются, когда я обращаюсь к нашему учителю по имени, но этот засранец ухмыляется.
— Хорошо, а теперь, Наталья, скажи мне ответ.
Наталья бросает на меня извиняющийся взгляд, прежде чем произнести:
— Всегда надевай перчатки, бахилы и, в идеале, что-нибудь на волосы, чтобы не оставить их на месте происшествия.
Оак кивает.
— Правильно. - Его пронзительный взгляд на мгновение встречается с моим.
Я смотрю на него, и ненависть закипает во мне. Этот мужчина - долбаный мудак. Может, он и красив, но он прогнил до глубины души. Нет такого мира, в котором его избиение было бы необходимым, но он все равно это сделал.
Больной сукин сын.
Я сжимаю бедра вместе, когда он отводит взгляд.
Самое отвратительное то, что его наказание сделало меня чертовски мокрой. На короткий, безумный миг я захотела, чтобы он стянул с меня стринги, засунул в меня свой член и лишил меня девственности. Это все, о чем я могла думать, и даже сейчас, два часа спустя, я все еще отчаянно нуждаюсь в освобождении.
У меня осталось еще одно занятие, а потом я собираюсь исчезнуть в своей комнате, чтобы принять очень долгий горячий душ.

— Какой урок у тебя следующий? - Спрашиваю я, когда мы бредем по коридору, наконец-то сбежав от Бирна на целый день.
Наталья ухмыляется.
— Анатомия, с Ниткиным. - Она встряхивает волосами. — Не могу, блядь, дождаться.
Я смотрю на свое расписание, замечая, что у меня то же самое.
— У меня тоже. - Я поднимаю бровь. — Что такого плохого в уроке анатомии?
— Ты увидишь, - говорит она, ухмыляясь мне. — Пошли.
Она берет меня за руку и тянет по коридору, где прямо на нас идет парень, не сводя пронзительных голубых глаз с Натальи.
— Черт, - бормочет она.
— Что случилось? - Спрашиваю я.
Прежде чем она отвечает, парень говорит.
— Так-так, смотрите, кто у нас здесь. - Он ухмыляется, и это жестокая улыбка вызывает у меня мурашки по спине. — Гурин всегда приходится цепляться за новеньких, потому что у нее нет гребаных друзей.
Двое его друзей хихикают в ответ.
— Уходи, Элиас, - бормочет она, пытаясь протащить меня мимо него.
Элиас вытягивает вперед свою мускулистую, покрытую татуировками руку, останавливая ее на месте.
— Это грубо, Наталья. Познакомь меня со своей подругой.
У него темные, растрепанные волосы, которые вьются надо лбом. Рубашка, которую он носит, застегнута только на три четверти, так что видны темные татуировки, покрывающие его кожу, а рукава закатаны до предплечий, обнажая еще больше чернил. На нем черные брюки и смехотворно дорогие итальянские кожаные туфли.
Ее глаза пылают ненавистью, когда она смотрит на него снизу вверх.
— Убери от меня свои руки, пока я не отправила тебя в лазарет.
Он смеется.
— Я бы хотел посмотреть, как ты пробуешь. - Его внимание переключается на меня. — Элиас Моралес. А ты кто?
Я тяжело сглатываю, мое внимание перемещается между ним и Натальей.
— Я - Ева Кармайкл.
Он отпихивает Наталью и подходит ко мне ближе.
— Красивая для ирландской девушки, - бормочет он, прежде чем оглянуться на своих друзей. — Позволь мне представить тебе Розу Кабельо и Николая Кушева.
У девушки ровные, спадающие до пояса волосы цвета оникса. Темно-карие глаза и загорелую кожу дополняют красивый красный топ на бретельках и пара изумрудно-зеленых брюк. Николай стоит рядом с Розой, обняв ее за спину и положив руку ей на бедро.
У него ярко-русые волосы средней длины, вьющиеся чуть выше лацкана его элегантной рубашки, частично прикрывающие темную татуировку, которая исчезает под ней. Его кожа бледная, а голубые глаза ледяные, он настороженно смотрит на меня, свободная рука засунута в карман черных брюк.
Элиас прочищает горло, снова привлекая мое внимание к себе.
— Тебе следует быть осторожнее с теми, с кем дружишь. - Он с ненавистью смотрит на Наталью, но в его глазах есть и что-то еще. Возможно, желание?
Я отступаю.
— Да, я буду осторожной. - А затем скрещиваю руки на груди, прежде чем сказать. — Я определенно не буду с тобой дружить, это точно. Я бы предпочла дружить с гребаным трупом. - Я высоко поднимаю подбородок, несмотря на то, что уверена, что этот парень опасен.
Наталья тихо ахает рядом со мной.
Он наклоняет голову, опасно глядя на меня.
— Правда, Кармайкл? - Его взгляд перемещается на Наталью. — Я уверен, что смогу это устроить.
Я толкаю его в грудь и оттесняю с дороги.
— А теперь убирайся с нашего пути. - Я хватаю Наталью за руки и оттаскиваю ее от него. — У нас нет времени на придурков, - бросаю в ответ.
— Дерьмо, ты можешь пожалеть об этом, Ева, - бормочет она, как только мы оказываемся вне пределов слышимости.
Я хмурю брови.
— Почему?
Она качает головой.
— Элиас Моралес ненавидит людей, которые противостоят ему, и это была ваша первая встреча. - Ее губы сжимаются в тонкую линию. — Он пытался приударить за тобой, а ты выставила его дураком.
— Поэтому он тебя ненавидит? - спрашиваю её.
— Нет, он невзлюбил меня, еще до того, как я с ним заговорила.
Я оглядываюсь назад по коридору и обнаруживаю, что троицы там больше нет.