Богоборец

До шести утра оставалось еще несколько часов — этого времени вполне достаточно, чтобы отдохнуть. Ну а когда поезд подадут на вокзал, я просто спущусь в купе. В крайнем случае, уеду из Рима зайцем, а там сойду на первой же станции.

Глава 27

День выдался напряжённый, так что уснул я крепко. А во сне ко мне явилась Кера.

— И куда ты пропал? — уперев руки в бока вопросила богиня.

— А ты видела, сколько там патрулей? Так и не смог прорваться. Я нарядился в кондуктора, ну и так и пришлось идти в поезд. Когда попытался повернуть к точке встречи, тут же заподозрили, чуть не остановили. Прорываться с боем не захотел.

— Ну, я так и подумала, — тут же успокоилась богиня. — Доменико беспокоится. Думал, тебя опять в тюрьму заперли, или ещё что-нибудь случилось. Я ему говорила, что с тобой всё в порядке, но он не поверил. Но ты прав — патрулей очень много. Говорят, вокруг храма всё обыскивают. Нашли место, откуда ты следил за взрывом, по следам от огнепроводного шнура. Теперь у этих Юниев проблемы, — богиня довольно захихикала. — Этот толстый смертный, который оружие делает и продаёт, написал Доменико, что им припомнили, что они союзники Ортесов, и что год назад из-за них нас упустили…

— То есть они уже знают, кто конкретно подорвал храм?

— Нет, но догадываются. Ты был прав, когда говорил, что могут догадаться, потому что только Ортесы не боятся бродить по подземельям. Но вообще это просто официальная версия. Им нужен какой-то смертный виновник, чтобы погасить слухи о том, что это Диего Кровавый и Кера Несущая беду покарали чистого бога. Только они ещё хуже сделали. Народ тут же вспомнил, что Ортесы были теми, кого чистые так и не смогли убить, и что после того, как попытались, самих чистых стало намного меньше. А ещё вспомнили, что у Ортесов есть племянник по имени Диего, и появился он после смерти Диего Кровавого… в общем, некоторые смертные довольно неплохо воспроизвели твой путь, и теперь многие уверены, что Диего Ортес и Диего Кровавый — это одно лицо. Так что в первую версию, где мы с тобой в главной роли, теперь верит ещё больше народу. Знаешь, это довольно забавно, когда тебе молятся. Ты пока не почувствуешь, а вот мне вполне приятно. Но тебя теперь будут искать очень старательно. Никаких сил не пожалеют.

— Вот, кстати об этом, — я даже во сне подскочил от возмущения. Как-то за заботами о собственной безопасности забылось, а теперь Кера напомнила. — С какого перепугу меня-то в боги записали⁈ — возмутился я. — Там, на площади перед храмом народ прямо сразу про нас обоих подумал. Нет, я понимаю — ты. Ты богиня. Но я-то здесь причём⁈

— Чему ты удивляешься? Во-первых, ты правда очень силён. Во-вторых, очень известен, пусть и под разными именами. И потом, когда те смертные нелюди предложили дать людям альтернативу, ты, в отличие от меня, кстати, был совсем не против. Почему сейчас-то так злишься?

— Так я был не против, чтобы поклонялись тебе! Я-то — не бог.

— Это пока не бог, — пожала плечами Кера. — И потом, нужно было тогда уточнять, что ты не хочешь, чтобы про тебя промолчали. Они же сразу про нас обоих говорили.

— Да с чего бы⁈ — ещё сильнее возмутился я.

— Ты что, ничего не понял? — кажется, Кера что-то поняла, и это показалось ей ужасно смешным. — Они с самого начала говорили с нами обоими. С тобой и со мной. И про нас обоих. Никто не хочет одного бога — уже обожглись на чистом. А так будет как минимум два, потом ещё, может, Гекату уговорить удастся, или кого-то из Титанов.

Я схватился за голову, и уселся… только что во сне было пустое ничто, но Кера услужливо создала для меня облачко. Как для Зевса. Вот ведь язва!

— И что они будут делать, когда окажется, что я не бог? — уточнил я.

— С чего ты решил, что так окажется? Я же говорю — ты очень силён. Особенно после Тартара. Ты напился крови Гекатонхейров, ты спустился туда и вернулся, будучи живым. После смерти ты можешь стать богом. Особенно, если в тебя будут верить. Но это даже не обязательно. Например, о Геракле узнали уже после того, как он помер.

— Да ну к чёрту! Я не хочу быть богом! — простонал я. — Это ж… Это ж бред какой-то! И ты раньше говорила, что все боги были изначально, и появились намного раньше людей. Как вообще человек может стать богом⁈

— Я не говорила, что все, — педантично поправила меня Кера. — Многие, даже большинство, но не все. Не понимаю, зачем ты так расстраиваешься? Если не понравится — просто искупаешься в пяти реках, вот и всё. Да и мало ли что, может, ты им, богом, ещё и не станешь?

Последнюю фразу Кера произнесла таким тоном, что я ни на секунду не усомнился — она ни капли не верит, что я им не стану. Богом, в смысле. Однако слова про пять рек меня немного успокоили. Это я уже знаю — воды этих рек смывают всё, включая память, так что кто бы ты ни был, искупавшись во всех реках подземного мира, просто отправишься на перерождение. Это меня вполне устраивает. Не хочу быть бессмертным — слишком страшно.

Неприятную тему в конце концов сменили, и Кера перешла к тому, ради чего, собственно и явилась. Новости пересказать.

— После того, как ты рванул храм, сенат был в ярости. Особенно этот твой будущий родственник, Ерсус, — начала рассказывать Кера. — Они не ожидали, что люди так отреагируют. Вечером вышли их газеты, в которых было написано всякое патриотичное, и что народ Рима благодарен своему богу и сенату за то, что его защищает, но после твоих газет они только сильнее разъярились. То сборище возле главного храма было не единственное, и даже не самое большое. В общем, Ерсус объявил военное положение и комендантский час. Всех протестующих разогнали, говорят, были трупы. В беспорядках, представь себе, обвинили нас с тобой. Вернее, тебя. И ещё тебя объявил личным врагом Мигель де Айяла. Ты теперь мерзкий еретик, мошенник и прохвост, который изображает из себя бога и вводит людей в заблуждение.

— Ну, они не ошиблись, — хмыкнул я. — Всё так и есть.

— Диего, мне не нравится, как спокойно ты к этому относишься. Тебя будут искать. Я не уверена, что ты сможешь уйти поездом. Они откуда-то доподлинно знают, что ты ещё в Риме. Ты мог бы попытаться уйти через канализацию… вот только говорят, даже туда отправили жандармов с чистыми. Возле каждого выхода караулят, даже в домах патрициев. Ты, конечно, прорвёшься, но у них есть связь. Сразу людей нагонят. Я чую, как вокруг тебя собираются тучи, закручивается чужое внимание и чужая сила.

— Ну, я довольно неплохо тут сижу, в поезде. Полагаю, мне лучше на некоторое время скрыться, чтобы они немного успокоились.

— Я не верю, что тебе это удастся. Попробую утром устроить переполох. Мне нужно, чтобы ты дал мне разрешение использовать свои силы.

— Что хочешь делать? — насторожился я.

— Устрою им нашествие крыс, — ухмыльнулась Кера. — Чумные крысы войдут в храмы. О, это будет очень красиво! Сейчас, когда нет чистого, я вполне могу сделать такое!

— Сил хватит? — уточнил я. Мне эта идея очень понравилась.

— Придётся потратиться. Но ты потом поделишься. Пока они будут разбираться с крысами, я найду тебя. Попробуем уйти вместе.

— А как же Доменико?

— Он смог добраться до Криспаса. Сейчас у него прячется. И Ева тоже сейчас там.

— Хорошо. Давай сделаем, как ты говоришь.

Кера ещё никогда не была так серьёзна, так что я тоже сбросил дурашливое настроение. Кажется, мне, наконец, удалось их по-настоящему разозлить. И я догадываюсь, почему. Чистые братья не терпят конкуренции. Народ заговорил о других богах, а значит, им срочно надо эти разговоры пресечь. Лучше всего, уничтожив саму угрозу.

Проснулся я только когда поезд отправился на перрон. Сонные дома медленно проплывали за окном, и вот в поле зрения появились монументальные стены вокзала с высокими арками окон и лепниной по стенам. Здесь никакой сонливости не наблюдалось — вокзалы вообще никогда толком не засыпают. Сновали в разные стороны служащие в форме, нетерпеливо поглядывали на вокзальные часы пассажиры общих вагонов, явившиеся на перрон заранее, чтобы занять очередь. Вальяжно прогуливались состоятельные господа, сопровождаемые носильщиками с тележками, заполненными многочисленными чемоданами. Казалось бы, обычная суета, сопровождающая отправление любого состава, однако я заметил несколько тревожных признаков. Как-то непривычно часто среди праздной публики мелькали жандармские мундиры, да и белые одеяния чистых обычно реже попадаются на глаза. Можно было не сомневаться в причинах такого наплыва представителей духовенства и властей, вот только даже так их было многовато.