Богоборец

Лезть непосредственно в церковь я всё-таки побоялся. Решил прогуляться по стихийному рынку, который расположился на площади возле храма. Вот уж где оскорбление чистого бога-то! Даже представить страшно, что стало бы с этими людьми, реши они заняться торговлей здесь год назад. Сейчас — ничего, торгуют. Покупатели неспешно прохаживаются между рядов расположившихся прямо на земле торговцев. Я заметил, как поднимавшийся по лестнице к входу в храм чистый брезгливо взглянул на творящееся у подножья храма безобразие, но ничего не сделал! Честно говоря, чуть не расхохотался от восторга. Я-то уже думал, что для монахов ничего не изменилось, а тут вот как. Нет, не зря всё-таки чистого бога прикончили. Главное, чтобы снова не отожрались, мрази.

Кошелек из моего кармана исчез незаметно. Спохватился я только когда заметил возмущение в окружавшей толпе — кто-то вдруг выругался грязно, какая-то дама взвизгнула. Подняв глаза, я нашел причину переполоха — прилично одетого мужчину средних лет, уже почти скрывшегося в проходе между прилавками. Только теперь я почувствовал неладное: куда-то вдруг исчезла приятная тяжесть во внутреннем кармане куртки. Отлично. Вот и повод проверить реакцию. Денег не жалко, хотя их там довольно много, как серебром, так и ассигнациями, но вот воров я не люблю. Хотя этот — неплохой профессионал. Никогда бы не заподозрил в таком приличном господине карманного воришку. Если бы вору не изменила выдержка он бы, наверное, вовсе ушёл безнаказанным, а так… Ну, для тренировки сойдёт. Тоже хорошее дело — я его воровать не гнал.

Чуть сконцентрировавшись, я дождался, когда на затылке возникнет легкое, щекочущее ощущение, и тут же прекратил воздействие — сейчас важно не переборщить.

Следующего, кто мешал ему бежать, вор оттолкнул чуть сильнее, чем требуется. Тучный торговец, не успевший еще отреагировать на внезапный переполох и обернуться, ткнулся физиономией в разложенные по своему прилавку куриные яйца, безжалостно раздавив целый десяток и разбросав еще столько же на брусчатку. И одно из яиц встретилось с камнем за мгновение до того, как на этот же камень ступила нога убегавшего с моим кошельком. Набравший скорость бегун не успел ничего сделать, он даже не заметил происшествия. Опорная нога вдруг проскользнула вперед, и воришка плашмя рухнул на камни мостовой, здорово расшиб затылок, да так и остался лежать.

Вор даже не успел понять, что происходит. Вот только что бежал, радуясь своей удаче — не каждый день удается разжиться такой богатой добычей. На эти деньги можно прожить пару лет в столице, ни в чем себе не отказывая — неудивительно, что у парня сдали нервы, когда он нащупал, какой куш попал ему в руки.

Не дожидаясь, пока свидетели происшествия придут в себя, я подошёл к бессознательному телу. Забрал свой кошелёк, глянул на храм чистого, ожидая реакции. Пузатый торговец яйцами отлично отвлекал внимание — заполошно кричал, размазывая по лицу липкую массу и изрыгая проклятия на виновника своего падения. Медлить было бы опрометчиво. Получив назад потерю, выудил из кошелька одну чешуйку и подбросил ее на прилавок пострадавшего торговца. Кто-то обратил, наконец, внимание на вора, принял потерявшего сознание за труп.

— Убили! — заорала какая-то истеричная тётка. — Убили человека!

Пожалуй, дальше мне не интересно. Шагнул в тот самый переулочек, в котором так и не удалось скрыться беглецу. Из переулка выскользнул уже совсем другой человек. Высокий, чуть нелепый юноша в коротковатом для его роста плаще куда-то исчез, теперь по улице шел старик, придавленный годами работы на спичечной фабрике: согнутый, едва переставляющий ноги от боли в суставах, с провалившейся челюстью. Такие старики здесь часто встречаются — спичечная фабрика недалеко. Спички — удобное изобретение, и очень востребованное, а, значит, их производство очень выгодное. Товар пользуется бешеным спросом несмотря на неудобство использования. Чистых, помнится, такое грязное производство ничуть не смущало. Это ведь даже хорошо, что среднее время работы на фабрике не превышает трех лет, после чего на улице появляется очередной полубезумный химический зомби, едва переставляющий ноги[9]. Таких хорошо очищать — их даже искать обычно некому. Заодно новые вакансии регулярно открываются. Да и властям хорошо. Меньше безработица — благополучнее общество. Выгода очевидна.

Прохожие на бесцельно куда-то бредущего старика внимания не обращали, отворачивались. Кто-то брезгливо, кто-то со стыдом. Один франтоватый молодой повеса с руганью толкнул. Пришлось, дабы не нарушать маскировку, растянуться на мостовой. Юноша весело расхохотался, глядя на смешные ужимки инвалида, сплюнул, и убрался дальше по своим делам. У одного из паровых экипажей, сновавших по улицам, вдруг заклинило рулевое управление и машина на полной скорости впечаталась в стену, прижав франта. Судя по диким воплям, колено у несчастного раздроблено в труху. Вряд ли он сможет когда-нибудь ходить без костыля, даже если удастся сохранить ногу. Разозлил он меня.

Всеми забытый старик с трудом поднялся на ноги, отряхнулся, и продолжил свой путь. Проверку можно считать успешно пройденной — чистые не чувствуют применения манна. Или слишком слабое воздействие?

Остро захотелось проклясть церковь целиком, но я удержался. Рано пока. Лучше узнать, как там Доменико с Керой — интересно, что рассказал доминус Силван.

Маску пришлось поменять ещё раз — в ту гостиницу, куда заселились Кера и Доменико рабочего спичечного завода, конечно, не пустили бы. Впрочем, метод уже отработан. Я вернулся к образу зажиточного мастерового. Для того, чтобы снять номер, бумаги с места работы не требовалось, и мне без проволочек выдали ключ от номера. Найти Доменико оказалось не сложно — они с Керой спустились в общий зал поужинать, там мы и «познакомились». Ничего необычного. У аристократа не слишком высокого пошиба вполне могут быть общие интересы даже с простым мастером, это никого не удивит. Мы немного поболтали, а когда ужин закончился, по отдельности поднялись наверх, после чего я юркнул в их с Керой номер.

— Ну что, как будем действовать? — видно было, что брат немного нервничает. Всё же в мероприятиях, подобных тому, что нам предстоит, парню до сих пор участвовать не приходилось.

— В церковь я пойду один, — ответил я. — Вы мне там не поможете. Я сегодня проверил — они не чувствуют применения моего манна. Так что всё должно пройти относительно тихо, но на всякий случай подстрахуете меня на отходе. Смотрите, — у Доменико в сумке было несколько листов бумаги, я вытащил один и начал рисовать схему:

— Вот церковь. Завтра на закате у них эта служба начинается. Я буду выходить вот сюда, — я нарисовал переулок, в котором сегодня переодевался в фосфорного калеку. — Отсюда перейду вот на эту улицу. Если будет погоня, то вот здесь лучше бы их придержать. Кера, сможешь если что подстраховать? Смотри, здесь инсула, чердак высокий, и есть выходы на противоположную сторону. Двери у них закрыты, но для меня это не проблема. Я зайду, ты меня поддержишь, пока переодеваюсь, а дальше просто уходим. Полагаю, если начнётся переполох, многие побегут, и именно на противоположную сторону. А там уходим вот сюда. Доменико, ты будешь ждать нас вот здесь, но, если не появимся — даже хорошо. Значит, мы так затерялись. Я снял две квартиры, нужно будет зайти в обе завтра утром и показать бумаги, что я не безработный. В одной из них укроемся. Но если будут гнать, ты ждёшь нас здесь, в Борго.

— Брат, я согласен с твоим планом, тем более, у меня нет опыта и выглядит, вроде бы логично, — перебил меня Доменико. — Но послушай меня. Ты говоришь, что чистые не чувствуют применения маннов, но тут ты не совсем прав. Они действительно изрядно потеряли в могуществе, их бог теперь не сообщает им, что и где происходит. Но они приспосабливаются. Я сегодня говорил с доминусом Криспасом — он кое-что рассказал. Пару дней назад было нападение на одну из церквей. Не нашу, в Тремини. Семья Татион попыталась вызволить кого-то из своих людей, попавших на алтарь. У них не вышло. У младшего Татиона хороший манн — он умеет становиться невидимым. В церковь он прошёл без труда, а вот там его засекли. Не увидели, а именно почувствовали применение манна. Уйти он смог, хотя за ним потом гнались по городу. Его не видели, но чувствовали — у монахов есть какие-то ищейки, которые могут найти применявшего манн. Так что уходить тебе придётся со скандалом, имей это ввиду.

9

Первые спички, как известно, делались из красного фосфора, который чрезвычайно ядовит. Об охране труда и технике безопасности в то время никто и не думал, потому работники фабрик долго не выдерживали. Нередки были случаи, когда выходящих с фабрики рвало светящейся субстанцией, и это, конечно, никого не беспокоило. Даже самих работников. Фосфор в первую очередь разрушает кости лица — зубы и нижнюю челюсть, так что вид у тех, кто проработал на фабрике достаточно долго, был характерный, чем-то похожий на зомби.