Страница 73 из 76
— И что же ты хочешь теперь? — спросил я. — Для чего ты пришла сюда опять? Заколоть меня в темноте? Ну, вот он я, давай, сделай это.
Новия приблизилась ко мне, подняв руку с кинжалом. Я глядел ей в глаза и мысленно приказывал, чтобы она успокоилась и сложила оружие. Вот он, момент истины. Если моей внутренней силы слишком мало даже для того, чтобы успокоить рассерженную женщину, то грош цена такому императору и лучше пусть она меня зарежет прямо сейчас. Если я не смогу подчинить ее себе, то как же я смогу покорить других людей, мужчин и женщин, воинов и красавиц, лидеров различных партий, политиков и богачей?
— Я вырежу твой лживый язык и вскрою твою грудь, чтобы добраться до твоего каменного сердца, — прошептала Новия.
Я продолжал сидеть на месте и смотреть ей в глаза, хотя было нелегко догадаться, где они, поскольку девушка сейчас надвигалась на меня со стороны окна и поэтому ее лицо находилось в тени и полном мраке.
— Давай, давай, сделай это, — шепотом ответил я.
Новия придвинулась ко мне вплотную и уже не заботясь о приличиях, толкнула в грудь, а когда я упал на спину, взобралась сверху. Она и я были голые и я сразу почувствовал, как ее жаркое лоно скользит по низу моего живота. А еще я тут же ощутил, как она острое лезвие кинжала коснулось моей шеи.
— Сделать это? — спросила она, чуть наклонившись и тоже неотрывно глядя мне в глаза. Теперь она находилась надо мной, и ее лицо было наполовину освещено мягким сумрачным светом из окна. Где-то вдали кричали придворные, до сих пор празднующие Эквирии.
— Сделай, — подтвердил я и тут же почувствовал, как острие легонько проткнуло мне кожу.
Вот проклятье, интересно, если я умру, то окажусь ли снова в чужом теле? Или этот шанс дается только один раз в жизни? Что же, получается, я все делал не так, чтобы снова оказаться в той же самой ситуации?
Новия наклонилась и ее груди мягко расплющились о мой живот, а девушка лизнула мою шею и подняла голову. Ее большие, круглые, безумные глаза вдруг оказались передо мной, а с губ текла струйка моей крови.
— Ты будешь моим или умрешь, — сказала она и чуть сильнее надавила кинжалом. Еще немного и будет уже достаточно для того, чтобы перерезать мне горло. — Ну, что выбираешь?
— Нет, это ты будешь моей, — хрипло сказал я. — Ты уже принадлежишь мне. Хочешь, я докажу тебе это?
Новия улыбнулась только половинкой рта. Тогда я осторожно взял ее за талию, приподнял, а затем прикоснулся к внутренней поверхности ее бедер своим членом. Девушка продолжала держать кинжал возле моего горла и это сильно возбуждало меня.
Как я и говорил, даже если она сейчас и перережет мне горло, я все равно возьму ее. А затем я вошел в нее и Новия тихонько застонала. Мы начали двигать бедрами, стараясь войти в единый ритм. Я учитывал то, что она держит кинжал у моего горла и старался шевелиться потихоньку, держа ее спелые бедра руками. Когда через несколько минут девушка задышала чаще и застонала сильнее. Затем она убрала руку с кинжалом и положила мне на грудь, и я тут же схватил обе ее руки за запястья.
Опомнившись, Новия попыталась вырвать руки, но я крепко держал их. Мы прекратили двигаться, а затем развел ее руки в стороны, а поскольку она пыталась вырвать их, сжал еще крепче и завел за ее спину и прижал к телу.
— Отпусти, мерзкая скотина, — простонала Новия, но я уже вырвал кинжал из ее руки и бросил его на пол.
Все это время я так и оставался в ней и сразу после этого продолжил сильно двигать бедрами. Конечно же, через некоторое время девушка не выдержала и тоже полностью отдалась любви.
Той ночью мне так и не удалось уснуть, только чуть задремал на рассвете и почти сразу проснулся, ошеломленный мыслью, что Новия может зарезать меня, а также тем, что Донатина так и не пришел ко мне с докладом.
Но нет, Новия мирно спала рядом, спина прикрыта только наполовину и это создавало иллюзию того, что эта девушка белая и пушистая, не способная причинить кому-либо боль и несчастье. Только сейчас, глядя на нее, я вспомнил, что Валерия предупредила меня, что поедет к семье и вернется после праздников вместе с отцом. Надо же, так замотался с делами, что совсем забыл об этом.
Посмотрев на рассвет, разгорающийся за окном, я поднялся и вышел из кубикулы, недоумевая, почему еще не явился Донатина, ведь я сказал ему, чтобы он сразу вернулся ко мне в любое время дня и ночи.
На первом этаже мне попался дядя, сонный и обрюзгший после вчерашних возлияний.
— Как дела, племянник? — спросил он. — Как ты выспался?
Я неразборчиво буркнул в ответ и остановился, только когда он крикнул вдогонку:
— Кстати, спасибо за пятьсот тысяч солидов, что твой человек притащил моим воинам! Они пригодились очень кстати. Если хочешь, я могу передать ему привет, твоему Донатине, если он жив еще, конечно!
Глава 37
Бремя императора
Толпа закричала так оглушительно, что у меня заложило уши. Я хотел даже зажать их, но потом подумал, что императору не к лицу стоять с руками, приложенными к ушам и вынужден был стоять и улыбаться.
Сегодня, в этот проклятый день я должен был с раннего утра стоять и улыбаться, так, что мои лицевые мышцы уже раскалились от напряжения.
Сейчас уже наступил полдень и толпа вокруг бесновались, потому что начались состязания квадриг и настали самые ответственные заезды за весь день. Прасины, потерпевшие вчера поражение, теперь сражались за победу, как бешеные, используя все способы, чтобы достичь ее, в том числе, самые грязные и запрещенные.
Уже несколько раз возмущенные болельщики венетов выбегали на дорожки и бросались драться с фанатами прасинов. Как и говорил вчера Таник, повсюду текла кровь и валялись раненые люди, а также трупы убитых.
Точно так же я хотел поступить с дядей сегодня утром, когда узнал новость про Донатину. Когда дядя сообщил, что захватил моего советника и все его деньги, которые предназначались для подкупа, я на мгновение потерял дар речи. Но затем, хотя удар был очень силен, я сумел собраться с силами, взял себя в руки и ответил:
— О чем это ты говоришь, любезный дядя? Может, вчерашнее вино еще не выветрилось из твоей башки?
Дядя перестал качаться, встал крепко на обе ноги и посмотрел на меня мутными, но трезвыми глазами, в которых читались насмешка и отличное понимание ситуации.
— Ты что же, щенок, думаешь, что сможешь меня обмануть? Я сразу понял, что ты отправишь свою церковную крысу, чтобы он подкупил моих воинов на бунт против меня. Как только Донатина появился на горной дороге, мои люди захватили его вместе со всеми деньгами, которые ты так любезно предоставил мне. Спасибо большое, племянник, но ты мог бы так не торопиться.
— Отпусти его, — сказал я. — Он тебе не нужен.
Дядя покачал головой.
— Он слишком ловок и слишком много видел. Как только он расскажет про твои дела, ему отрубят голову, потому что тебе не нужны слишком умные и преданные помощники. Ты, Ромул, становишься слишком сильным и неуправляемым, а нам это совершенно ни к чему. Лучше отдай остаток денег, что заработал вчера за счет обмана и мы позволим тебе сохранить часть войска для забавы. Неужели ты не можешь понять, что ты всегда проиграешь, как бы не старался, потому что на моей стороне опыт и сила, а у тебя только глупый юношеский задор, да и тот мы скоро укротим?
Я промолчал, потому что в тех немногих случаях, когда проигрывал, старался сохранить спокойствие и выдержку, а это очень трудно, когда ты разговариваешь. Когда слова вылетают из твоих уст в ярости или в страхе, это сразу видно и лучше было бы этого не показывать собеседнику, особенно врагу.
Поэтому я, как уже говорил, стараюсь молчать и переваривать негативные эмоции внутри себя. Знаю, что это вредно и психологи в двадцать первом веке не рекомендуют так делать, но лучше уж так, чем в результате ругательств и гневной речи противник догадается о моих планах.
— Ну что, ты сам разрешишь взять твои денежки или мне прислать войска, чтобы заставить тебя сделать это, ты слышишь, мой любимый племянник? — продолжал допрашивать дядя. — Я могу дать тебе время только до окончания Эквирий, а потом все, извини, мое терпение тоже не долговечное.