Страница 47 из 76
Ну, обижаешь, малыш. Неужто ты и вправду думал, что я позволю тебе вооружиться? Я даже не стал кивать Камахану, знал, что он и так будет действовать без напоминаний.
Взмахнув рукой, гунн выкинул вперед аркан и мгновенно затянул петлю на шее Траяна. Парень не успел пробежать и пару шагов, как тут же остановился из-за петли, будто наткнулся на стену и рухнул на спину, как подкошенный. Все это время Уликса вопила без остановок, прижимая тунику и плащ к себе.
— Помолчи, пожалуйста, — попросил я. — У меня сейчас голова разболится от твоих криков.
Траян хрипел и корчился на полу. Отбросив одежду, обнаженная Уликса подбежала к нему и безуспешно попыталась освободить от затянувшейся петли. Какая самоотверженность, а ведь еще вчера и сегодня она клялась мне в вечной любви, а теперь пытается спасти моего соперника.
Впрочем, ладно, я не ревнивый, хотя если бы на ее месте была Валерия, я бы, скорее всего, приказал вытащить любовничка из окна, так и оставив болтаться на аркане. И он бы у меня висел несколько недель мертвяком, в назидание другим горемыкам, сохнущим от любви, чтобы даже не думали красть моих девушек.
Император я, в конце-то концов или нет? Хотя, извините, кхм-кхм, что-то я опять чересчур погорячился, давайте вернемся к нашей непростой ситуации.
Кивнув Камахану, я разрешил ему ослабить веревку и он отпустил парня. Траян согнулся на полу, кашляя и жадно вдыхая воздух. Уликса рыдала, обнимая его за шею.
Я присел на краешек клинии, предварительно убрав меч парня подальше, чтобы у него не было соблазна убить меня в свободное время. Кажется, я принял правильное решение, когда забрал сюда Уликсу и Валерию. Где, кстати, моя избранница, мирно спит в соседней кубикуле или отправилась гулять в дворцовом саду?
Наконец, Траян перестал кашлять, содрал с себя аркан и поднялся, обнимая заплаканную Уликсу за талию. Его лицо все еще было красным от недостатка воздуха, а на шее остались ссадины от веревки.
Парень пытался что-то сказать, но поначалу из его горла доносился только протяжный хрип.
— Ладно-ладно, — сказал я, махнув на него. — Успокойся, я не держу на тебя зла. Наденьте одежды, хватит стоять голыми. Ты, видимо, и вправду любишь эту девушку, Траян?
— Жить без нее не могу, — глухо ответил Траян, снова закашлявшись и натягивая тунику на себя.
Уликса тоже быстро оделась, погладила парня по плечу и сказала с нежностью:
— Он не то, что ты, император, он готов целовать мне ноги и исполнить любое мое желание. От тебя такого никогда не дождешься. К тому же Траян сын факционария партии, а это значит, что его можно любить просто за то, что он есть такой, — она посмотрела на меня и добавила: — Если бы ты только видел, как он умолял меня стать его девушкой, а потом и женой! Я сразу разлюбила тебя и отдала свое сердце ему, как более достойному человеку.
Я поднял руки, будто бы сдаваясь.
— Что же ты не выслушал меня там, в храме, до конца? Ушел слишком рано, повел себя, как ребенок, у которого отобрали игрушку.
— Потому что я не мог видеть, как она смотрит на другого! — закричал Траян, в конце сорвавшись на фальцет и опять закашлялся, а Камахан засмеялся. — Я был готов убить тебя голыми руками.
— Если бы ты оставил в голове хотя бы чуть-чуть разума, мы бы с тобой договорились и ты получил бы девушку еще вчера, — сказал я. — Ну да ладно, зачем ворошить прошлое? Ты до сих пор любишь Уликсу и хочешь быть с ней?
— Да, — сказал Траян и кивнул. — Я пробрался сегодня к тебе, потому что не мог стоять на одном месте, спать или есть при мысли о том, что она будет с тобой или с любым другим мужчиной. Понимаешь, император? Ты когда-нибудь любил вот так?
— Нет, к сожалению, нет, — ответил я на вопрос парня, с легкой грустью покачав головой. — Наверное, это чертовски приятное чувство. Тогда, если ты хочешь получить эту девушку, что ты готов отдать за нее?
— Разве она уже и так не принадлежит мне? — настороженно спросил Траян, глядя на меня и заслоняя Уликсу собой. — Что значит «готов отдать»?
— А то и значит, что большую любовь, на всю жизнь, нельзя получить просто так, как подарок с неба, — ответил я, поглядев на него своим убеждающим взглядом. — За большую любовь надо бороться, приносить большие жертвы.
— Я уже и так боролся! — продолжал сопротивляться Траян. — Я проник сюда незаконно, я подкупил твою стражу, я долго умолял ее стать моею. Ты даже не знаешь, чего это мне стоило!
— Я имею в виду жертвы передо мной, нынешним избранником этой девушки, — ответил я. — Я отдаю ее тебе, но взамен хочу твоей дружбы. Вскоре мне понадобится поддержка от тебя и твоего отца на обсуждении Эквирий и во время их проведения. Я хочу, чтобы ты сделал то, что я скажу тебе. При этом я обещаю, что не сделаю ничего, чтобы навредить вашей семье или партии. Проще говоря, я предлагаю союз и дружбу, на взаимовыгодных условиях. Согласен ты на это?
Траян некоторое время колебался. Потом посмотрел на Уликсу и увидел, что девушка радостно кивает ему, предлагая согласиться на мое предложение. Молодец, красотка, я так и знал, что ты из моих союзников.
— Ладно, я согласен, — сказал Траян. — Уликса стоит этого. Если хочешь, мы можем закрепить союз письменно.
— Я бы желал, но в этом нет необходимости, — поспешно сказал я, желая ковать железо пока горячо. — Наоборот, я прошу тебя, чтобы на людях ты продолжал делать вид, будто бы так и ненавидишь меня всей душой. Хорошо?
— А зачем это? — спросил Траян, наивно хлопая глазами.
О великие боги, он что же, совсем ничего не понимает? И такой человек будет стоять во главе партии после смерти его отца? Тогда за партию русиев стоит сильно беспокоиться.
— Чтобы наши противники думали что мы до сих пор в ссоре и строили планы, исходя из этого доброго вывода, — объяснил я ему, как ребенку. — А затем мы обманем их в самый неподходящий момент и победим. Ясно теперь?
— А, теперь понятно! — просиял Траян.
Поскольку его присутствие было нежелательным во дворце, я позволил ему и девушке натянуть на головы длинные плащи с капюшонами и отправил восвояси.
— С тобой свяжется мой доверенный человек, например, слуга Парсаний или Евсений, — предупредил я его. — И смотри, не забывай, на людях мы враги.
Перед уходом Траян остановился, обернулся и спросил у меня нерешительно, поглядывая на Камахана:
— Слушай, а там, в храме, у вас с Уликсой что-нибудь было?
Девушка замерла на месте, опустив голову в капюшоне и напряженно слушая, что я отвечу. Я, конечно же, сказал «чистую правду»:
— Конечно же, ничего не было. Уликса помогала жрице наводить порядок в храме, а я был с Валерией. Вот и все, а ты навоображал себе невесть что.
Траян просиял и поклонился мне со словами:
— Я навеки твой покорный слуга, император.
Я выпустил сладкую парочку из своих покоев, которые, судя по всему, скоро превратятся в проходной двор и увидел, как ко мне подошел Генерий.
— Доминус, в зале приемов собрались факционарии партий и просят вас посетить их заседание. Также там присутствует ваш дядя Павел. Они просят прийти вас немедленно.
Глава 24
Ожесточенная грызня между соперниками
Ну вот, наконец-то. Объявился- таки моя родная кровинушка, собрал сразу все партии и вызвал меня к себе, будто школьника сбежавшего с урока.
Неужели будет отчитывать, за все мои прегрешения, на глазах у публики? Куда подевался Донатина, когда он так нужен?
Не успел я подумать о Донатине, как он тоже вошел в вестибул, где я разговаривал с Генерием. Явился, не запылился.
— Ситуация весьма неблагоприятная для вас, доминус, — сказал он. — На первом этаже, в одном из самых больших залов дворца, собрались лидеры партий и ваш дядя. Каждый из них привел войско сюда, во дворец. Прасины и венеты собрали по сотне бойцов, а левки и русии — по полусотне. По дороге сюда они уже успели сцепиться с гуннами и герулами.
Я вздохнул, но не особо удивился.