Страница 7 из 13
– Сегодня нужно помыть окна и вытрясти дорожки. Не просто пропылесосить, а именно вытрясти во дворе и пропылесосить. Протереть за тумбочками, отодвинуть всё, что можно. Остальное, как обычно…
– Извините, вы кто? – изумившись, спросила Анна.
Молодая женщина долго смотрела на неё молча, похоже, даже не собираясь отвечать. Но всё же немного грубовато, но ответила вопросом на вопрос:
– Это я должна была вас спросить. Но, кажется, уже догадалась.
– А я нет. Кто же вы?
– Думаю, я не обязана отвечать. Достаточно того, что я всё это делаю.
Незнакомка выглядела лет на пять старше и была хорошо одета. Вряд ли она одна из представительниц клининговой компании. Уборщицы мыли, вытирали пыль, перетирали бокалы и чистили фарфоровые чашки в серванте. Хоть ими никто и не пользовался последние десять лет, но в доме тёти посуда блестела, и всегда пахло чистотой.
– Я вызову полицию, если вы не покажете мне свои документы.
– Это мой дом. Вызывай кого угодно.
– Это дом моей тётушки!
– Это мой дом! Он принадлежит мне по праву рождения.
– Кто же наделил вас этими правами?
– Твоя тётушка, то бишь моя дорогая мать.
– Это наглая ложь. Как можно в погоне за недвижимостью обманывать пожилых людей? Эльза давным-давно умерла!
– Твоя неосведомленность меня просто поражает, – иронично усмехнувшись, сказала незнакомка. – В любом случае, разговаривать с тобой у меня нет времени. Коли ты здесь, проследи за работой. А я ухожу.
Анна не знала, что и думать. Женщины закончили уборку и, отдав Анне ключи, покинули дом. Когда вернулась тётя, Анна сразу задала ей вопрос:
– Тётечка Агата, а ты случайно никакие бумаги последнее время не подписывала? Сейчас столько мошенников развелось.
– Что ты! Конечно, нет! Я уже и забыла, когда последний раз где—то ставила свою подпись, – удивилась тётя Агата, выкладывая из сумок зелень и фрукты.
– Тётечка, а ты клининг заказывала?
– Кли… чего?
– Ну, уборщиц? В доме прибраться.
– Да ну тебя! Что я сама в доме убраться не могу? Ты сегодня какая-то странная. Чая лучше выпьем. Пошли на кухню. Я вкусный чай купила, с чабрецом. Анна пожала плечами, но ничего больше спрашивать не стала. Решила, что сама как-нибудь разберётся. Ничего из дома не выносили – значит, не воры.
После чая тётя села за вязание, шепча себе под нос непонятные слова, а потом, сказав громко: «Иду. Иду я!». Встала и направилась на второй этаж, плотно затворив за собой дверь.
В следующую субботу ситуация повторилась: как только тётя вышла из дома, элегантная женщина, открыв дверь своим ключом, впустила клининговых рабочих.
В этот раз она открыла двери и второго этажа. Мыть дом начали оттуда. Анна ходила за женщиной по пятам, но та делала вид, что не замечает и не слышит назойливую приставалу. Женщина вела себя уверенно и не боялась быть замеченной соседями. Анна видела, как на улице та разговаривала с участковым, который периодически к ним заглядывал. Кто эта женщина, Анна пока не разузнала и следила, чтоб чужие люди ничего в доме не трогали. Заодно Анна осмотрела весь второй этаж: две комнаты и маленький холл. Она не заметила ничего подозрительного, кроме завешенного тканью зеркала.
– Да! Я собираюсь продать этот дом, как только представится возможность. Коли ты вернулась, пожалуйста, подпиши документы, – сказала молодая женщина совершенно не по делу. Она словно не слышала Анну, задающую ей каждый раз один и тот же вопрос.
– Я ничего не собираюсь подписывать! – встретила в штыки неожиданное заявление Анна.
– Мне принадлежит половина дома. Я заинтересована в его продаже. Все эти годы, вначале отец, потом я, заботились о доме и Агате соответственно. Я присмотрела для неё отличный пансионат для пожилых людей. Но если ты хочешь, можешь взять на себя заботу о матушке. Пожалуйста, я не против! Вам на двоих не нужен такой большой дом, – ехидно улыбнулась она, глядя на Анну.
– Я ничего не понимаю!
– Я же ясно сказала: Агата – моя мать! Я её опекун и имею полное право на продажу части этого дома. Твоей доли вполне хватит на двушку в городе. Хочешь взять к себе матушку?
– Ты решила, что ты Эльза? – с долей скепсиса спросила Анна. – Разве ты не пропала без вести двадцать лет назад?
– Как видишь! Не пропала. Так решила матушка. Видимо для неё было удобнее, если бы я пропала. Меня забрал к себе отец. Мама была не в себе и практически не замечала никого рядом. А ещё ты постоянно ныла и таскалась за ней, держась за подол юбки. Всё это выглядело жутко раздражающе и неправдоподобно. Я пожаловалась бабушке, и отец забрал меня, отправив маму на лечение. От стресса у неё образовалась опухоль. Вот здесь, – Эльза с каким-то грустным смешком указала пальцем на висок. – Операция прошла успешно, но начались другие проблемы с головой. Если бы не папа, она уже давно была бы пациентом психушки
– Да как ты можешь так про тётю! Если бы ты и вправду была её дочкой, ты бы не посмела…
– А что я? Я для неё мертва. Зато с тобой она вечно носилась, как с писаной торбой: Анна, Анютка, Анечка. Для неё всегда на первом месте была сестра, а потом ты.
– Моя мама…
– Что твоя мама? Твоя мама бросила тебя, как, впрочем, и моя. Две сестрицы – одного поля ягоды! – женщина отвернулась, пряча лицо.
– Да, что ты мелешь… ерунда какая-то!
– Сбежала твоя мамаша. Сбежала с мужиком. Кажется, с поляком? Что-то подобное говорил отец. Любовь!
– Бред! Ты несёшь несусветный бред! Замолчи немедленно…
Анна с трудом удерживалась, чтоб не разревется. Все её представления о мире рушились, как карточный домик.
Кстати, я бы на тебя маму не оставила. Каждый раз после твоего отъезда она отлеживалась в клинике. Мама так переживала, так переживала, что тебя затянет в зеркало, что держала под замком все двери. У неё обсессия, если что. Навязчивое состояние. Она уверена, что твою мать заточил внутри зеркала злой дух, как и меня. Мы пленники в мире Зазеркалья!
Эльза засмеялась. В её смехе была злость, боль и слёзы одновременно.
Уборщицы уже давно закончили и ушли. Они явно не первый раз выполняли здесь свою работу: ни один предмет не сдвинут со своего места. Словно и не было никого. Только две женщины с вызовом и со слезами на глазах стояли посреди гостиной.
– Анна, я вернулась! Ты уже дома? – на пороге появилась тётя Агата. – Кто вы? Что вам здесь нужно? – обратилась она к Эльзе. А потом её глаза забегали по дому: комната Эльзы и двери второго этажа были распахнуты, их не успели запереть после уборки. Тётя бросила сумки и забегала из стороны в сторону, не зная, за что хвататься.
– Я знаю, это ты! Это ты украла мою дочь! – вдруг обратилась она к Эльзе. – Отпусти её, отпусти! Лучше меня забери, – запричитала она, падая на колени перед женщиной.
Эльза скупо плакала. Сквозь слезы набирая номер скорой помощи, когда в дверь постучали. Порог переступила немолодая женщина с мальчиком лет четырнадцати.
– Извините, Вильнёва Агата Львовна… жила здесь когда-то…– незнакомка замерла, разглядывая присутствующих. Её взгляд остановился на тёте Агате: – Агата, сестрёнка? Это ты?
Тётя Агата, сидя на полу, развернулась в пол-оборота. У неё был диковатый вид: волосы растрепались, из глаз текли чёрные от туши слезы. Тётушку всё ещё слегка потряхивало. Она переводила взгляд с Эльзы на женщину и обратно, с трудом переосмысливая происходящее. А потом потеряла сознание.
Через два месяца лечения в клинике, при поддержке дочери и сестры, навещавших её почти ежедневно, Агата вернулась домой. Как когда-то двадцать два года назад в доме, за чаем собралась вся семья. Им было немного неловко. Следовало ещё привыкнуть друг к другу, да и тётушка Агата, как и прежде находилась на грани, непонятной им реальности.
Призрак Веры
Макс вышел из ночного клуба и пошёл вперёд. Вперёд – это значит куда глаза глядят. Ночной клуб «Misty» находился почти на окраине города. От него до набережной рукой подать. Макс, подчиняясь внутреннему чутью, остановился на полпути и решительно повернул в сторону реки.