Страница 82 из 97
Внешность его лишена каких-либо ярких национальных черт. Он легко может сойти и за англичанина, и за скандинава, равно как и за немца, славянина или даже француза».
Вскоре к «Бену» (таким был оперативный псевдоним К. Молодого) были направлены помощники — разведчики-нелегалы Моррис и Леонтина Коэны, ставшие позже известными всему миру как новозеландские граждане Питер и Хелен Крогеры. Они поддерживали регулярную связь с Центром. В середине 1990-х годов супругам Коэнам (Крогерам) были посмертно присвоены высокие звания Героев России.
В течение пяти лет резидентура «Бена» успешно добывала в большом количестве весьма ценную секретную документальную информацию Адмиралтейства Великобритании и военноморских сил НАТО, касающуюся, в частности, английских программ разработки вооружений, в том числе ракетного оружия, получившую высокую оценку советских специалистов.
Ветеран внешней разведки полковник Василий Дождалев, который лично поддерживал периодический контакт с «Беном» и работал с одним из его источников в Англии, в интервью газете «Московский комсомолец» отмечал:
«Думаю, Москва знала о подводном флоте Великобритании не меньше, чем сама королева Елизавета.
Помимо того, что мы полностью владели ситуацией, брали на вооружение и какие-то новые разработки. Полученные данные направляли в институты, в конструкторские бюро, активно внедряли в жизнь. Скажем, целая серия наших эхолотов была сделана на основе английских. Интерес к этим материалам был огромен».
А в архивных документах Службы внешней разведки России по этому поводу, в частности, указывается:
«Это было одно из наиболее эффективных звеньев внешней разведки, которое успешно добывало секретную политическую, научно-техническую и военно-стратегическую информацию в важнейших учреждениях Англии и военных базах США, расположенных на ее территории».
Позже на суде было обнародовано заключение Королевской комиссии по делу Лонсдейла, в котором подчеркивалось, что в результате деятельности разведчиков «сколь-нибудь важных секретов в британском Адмиралтействе более не осталось».
Что же случилось в 1961 году?
Из-за предательства одного из руководящих сотрудников польской разведки ЦРУ получило сведения о том, что СССР якобы располагает информацией с базы английских военно-морских сил в Портленде.
Еще в 1958 году Голеневский сообщил американцам о том, что у советской разведки в Портленде есть ценный источник информации. ЦРУ проинформировало об этом английскую контрразведку, затратившую целый год на поиски советского агента, работавшего на базе. К концу 1959 года он был установлен и взят в активную разработку. К середине 1960 года контрразведчики установили «Бена», а затем и супругов Крогеров.
Предоставим вновь слово В.А. Дождалеву:
«Англичане «пасли» резидентуру семь месяцев. Действовали они очень уверенно. Зная об истинном лице Лонсдейла, они выпустили его летом 1960-го в отпуск, на континент. Не сомневались, что он вернется обратно. Откуда такая уверенность? Ну, во-первых, операция контрразведки — это всегда игра, всегда некий риск. Во-вторых, они понимали, что ни с того ни с сего уходить Лонсдейл не станет. И в-третьих, брать его все равно было рано. Им нужно было выявить связи, собрать необходимые доказательства вины. Риск себя оправдал».
5 января 1961 г., испугавшись разоблачения, Голеневский, который находился в то время в командировке в Берлине, бежал в США. Предупрежденные об этом англичане из опасения, что Москва сообщит об этом побеге своим разведчикам, поспешили с арестом «Бена» и Крогеров, произведя его 7 января.
Когда «Бена» арестовали, он держался подчеркнуто невозмутимо. На процессе он отлично контролировал себя, не позволял себе расслабиться ни на минуту, следил за своими жестами, выражением лица, чувствовал, как за ним внимательно наблюдает зал.
В заключительном заявлении на суде он взял на себя всю вину, пытаясь освободить от обвинения в шпионаже супругов Крогеров.
Лондонская газета «Обсервер», оценивая поведение «Бена» на процессе, писала:
«В нем было что-то настолько профессиональное, что возникало лишь чувство восхищения. И если хоть один человек был патриотом и жил ради своего долга, то это — он».
«Бен» был приговорен к 25 годам тюремного заключения. Во время ареста, следствия и судебного процесса он вел себя стойко и мужественно, не выдав противнику никаких секретов. За исключением двух источников, о которых стало известно британской контрразведке, резидентура «Бена» так и осталась не раскрытой англичанами.
Публицисты Дж. Буллок и Г. Миллер в своей книге «Кольцо шпионов» отмечали:
«Приговор (25 лет) заставил ахнуть публику, заполнившую битком помещение суда. Даже самые максимальные предсказания, которые делали вовсю в течение нескольких дней, не превышали 14 лет заключения.
Лонсдейл же воспринял приговор с полуулыбкой и, четко повернувшись, быстро спустился по ступенькам к камерам, расположенным этажом ниже…»
«Бен» всегда был оптимистом, встречавшим любые невзгоды, большие и малые неприятности с легкой улыбкой и уверенностью, что все преодолеет. В тюрьме он занялся переводами английских книг на русский язык и перевел их около десятка — почти две тысячи страниц текста. В то же время, будучи уже в Москве, разведчик рассказывал:
«Должен признаться, что в тюрьме я неожиданно остро ощутил одиночество. При мысли о своих родных и близких, живущих за тысячи миль, мне становилось очень грустно. Но я всегда находил утешение в мыслях, что моя работа полезна, в сущности, всем людям, включая и моих близких…»
Об оптимизме Бена, его уверенности в том, что на Родине о нем помнят и делают все возможное, чтобы вызволить из неволи, свидетельствует и такой факт, рассказанный позже другим выдающимся советским разведчиком — Джорджем Блейком. В результате предательства Дж. Блейк был также арестован и приговорен к самому продолжительному сроку тюремного заключения в истории британского правосудия — 42 годам тюрьмы. Разведчики одно время отбывали наказание в одной тюрьме.
«…Я вспоминаю один наш разговор, который состоялся всего за несколько дней до того, как Лонсдейла внезапно перевели в другую тюрьму. «Ну что ж, — сказал он в своей обычной оптимистической манере, — я не знаю, что произойдет, но в одном я уверен. Мы с вами будем в Москве на большом параде в день пятидесятой годовщины Октябрьской революции». Это звучало фантастично в то время, когда мы только начинали отбывать очень длинные сроки наказания».
Самое интересное, что «Бен» оказался прав: оба разведчика были 7 ноября 1967 г. на гостевой трибуне на Красной площади. «Бен» был освобожден, а Дж. Блейк бежал из тюрьмы.
В ноябре 1962 года «Бен» прочитал в одной из лондонских газет сообщение об аресте в СССР по обвинению в шпионаже английского коммерсанта Гревилла Винна. Это известие породило у него вполне обоснованные надежды на возможный обмен.
В 1964 году английские власти согласились обменять советского разведчика на сотрудника британских спецслужб Гре-вилла Винна, арестованного в Москве. После возвращения на Родину Молодый работал в центральном аппарате внешней разведки.
В одном из своих интервью советским журналистам К. Моло-дый подчеркивал:
«Я не воровал английские секреты, а методами и средствами, которые оказались в моем распоряжении, пытался бороться против военной угрозы моей стране».
«За мужество и стойкость, проявленные при выполнении особых заданий», полковник Молодый был награжден орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени, а также нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
Работа разведчика-нелегала Молодого положена в основу художественного фильма «Мертвый сезон», в котором он стал прототипом разведчика Ладейникова.
9 октября 1970 г. Конон Трофимович Молодый скоропостижно скончался от инсульта. Было ему всего 48 лет. Похоронен разведчик-нелегал на Донском кладбище в Москве.
В годовщину смерти К.Т. Молодого один из молодых сотрудников, а теперь уже ветеран внешней разведки написал стихотворение, посвященное памяти выдающегося советского разведчика. В нем есть такие строки: