Страница 36 из 97
…Борик жалуется на тоску и монотонность жизни. Моя жизнь в период 1935–1938 годов была куда более монотонной. Но все хорошо, что хорошо кончается. Тоска же — занятие не большевистское. Если работать с жаром, то и тосковать будет некогда. Терпи казак — атаманом будешь. А если не атаманом, то уж младшим лейтенантом, во всяком случае. А это тоже немалое дело — офицер и не какой-нибудь армии, а советской, не имеющей себе равной в мире».
За участие в движении Сопротивления Линицкий был награжден югославским боевым орденом «Партизанская звезда» 3-й степени. Его боевой путь отмечен и советскими орденами и медалями. В конце апреля 1945 года разведчик вернулся в Москву.
Вскоре Леонид Леонидович был снова направлен за границу для работы с нелегальных позиций. В качестве разведчика-нелегала он выехал для выполнения специального задания Центра в Индию, а затем — в Китай. Работать ему приходилось в тяжелых климатических условиях. Давали о себе знать старые раны, однако разведчик и не помышлял о лечении, переезжая из страны в страну и успешно решая сложные оперативные задачи.
Линицкому предстояло легализоваться в одной из стран Азиатского региона, а затем переехать в одну из капиталистических стран. В связи с началом «холодной войны» и разворачивавшейся гонкой вооружений он должен был наладить получение разведывательной информации о планах и практической деятельности предполагаемого противника. Однако эта работа была прервана его внезапной смертью.
25 января 1954 г. полковник Линицкий скончался за границей от сердечной недостаточности. Его тело было перевезено в Москву. В документе, подписанном руководством внешней разведки, указывалось:
«При исполнении служебных обязанностей умер наш ценный нелегальный работник полковник Линицкий Леонид Леонидович… Он отдавал себя работе полностью, ставя общественные интересы выше личных. Готов был выполнить любое задание».
С воинскими почестями разведчик был похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
«В каждой биографии есть черты, характерные лишь для данной личности — единственные и неповторимые, и в то же самое время тесно переплетающиеся с тем общим, что присуще любому человеку. И они-то, эти черты, превращают личность в индивидуальность». Эти слова Райнхарда Гелена, боевого противника, руководившего в годы Второй мировой войны разведывательной службой гитлеровской Германии, а после ее окончания длительное время возглавлявшего западногерманскую разведку, можно с полным правом отнести к талантливому советскому разведчику, человеку ярчайшей индивидуальности, верному сыну своего Отечества Леониду Леонидовичу Линицкому.
Король нелегалов Александр Коротков
Имя этого легендарного разведчика стало известно еще при его жизни. Гитлеровское гестапо тщетно разыскивало нелегала с лета 1942 года вплоть до окончательного разгрома нацистского рейха. В Австрии и Германии он был известен под именем Александра Эрдберга, за которым скрывался выдающийся советский разведчик Александр Михайлович Коротков. Вся его жизнь и все помыслы были отданы служению Родине. Славные дела Александра Михайловича с уважением вспоминают ветераны Службы внешней разведки, работавшие вместе с ним. Генерал Коротков принадлежал к тем немногим ее сотрудникам, кто прошел все ступени служебной карьеры и стал одним из руководителей разведки.
Родился Александр Коротков 22 ноября 1909 г. в Москве. Незадолго до рождения Саши его мать, Анна Павловна, разошлась с мужем и уехала от него в Москву из Кульджи, где он в то время работал в Русско-Азиатском банке. Александр никогда не видел своего отца, с которым после развода мать порвала всякие связи. Ему было только известно, что Михаил Антонович Коротков до 1917 года продолжал работать в различных банках Российской империи, а после революции — в Госбанке СССР. По договоренности с мужем Анна Павловна оставила при себе дочь Нину и новорожденного Сашу, а муж забрал в новую семью их старшего сына Павла. Впрочем, Павел с отцом не жил, а воспитывался в семье его бездетной сестры, которая с мужем — профессором химического факультета Московского университета проживала неподалеку от семьи Александра. Братья сызмальства дружили и виделись почти ежедневно то в одном, то в другом доме.
Мать Александра была образованной женщиной, окончившей гимназию. Она работала машинисткой в одной из московских редакций и на свой скромный заработок содержала дочь с малолетним ребенком, младшего сына и пожилую мать. В период Гражданской войны и после нее семья настолько бедствовала, что Анна Павловна вынуждена была на время отдать Александра в детдом.
Несмотря на трудности, Александру удалось получить среднее образование. Он интересовался электротехникой и мечтал поступить на физический факультет университета. Однако нужда заставила его сразу же после окончания средней школы в 1927 году начать помогать семье. Александр пошел работать, став учеником электромонтера. Одновременно он активно занимался спортом в московском обществе «Динамо», увлекаясь футболом и большим теннисом. Став весьма приличным теннисистом, Александр время от времени выполнял роль спарринг-партнера для довольно известных чекистов на знаменитых динамовских кортах на Петровке.
Именно здесь, на кортах, осенью 1928 года к Александру подошел помощник заместителя председателя ОГПУ Вениамин Герсон и предложил ему поступить на работу в органы государственной безопасности. Так Коротков стал электромехаником по лифтам хозяйственного отдела ОГПУ.
В те времена среднее образование считалось «весьма приличным», и через год на смышленого электромеханика обратило внимание чекистское руководство: он был принят на службу делопроизводителем в самый престижный отдел ОГПУ — Иностранный (так в ту пору называлась советская внешняя разведка), а уже в 1930 году назначен помощником оперативного уполномоченного этого отдела. Следует отметить, что Александр пользовался глубоким уважением в среде чекистской молодежи: его несколько раз избирали членом бюро, а затем и секретарем комсомольской организации ИНО.
За два года работы в ИНО Коротков полностью освоился со своими служебными обязанностями. Его способности, образованность, добросовестное отношение к работе нравились руководству отдела, которое приняло решение готовить Александра к нелегальной работе за рубежом.
Писатель Т. Гладков, занимающийся изучением жизни и деятельности А.М. Короткова, так описывает этот период:
«Знаменитой ШОН — Школы особого назначения для обучения именно закордонных разведчиков еще не существовало. Сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы.
Узкой специализации не было. Действительно, в числе разведчиков той героической и романтической поры встречались люди уникальные, с разнообразными способностями, успешно работавшие с нелегальных позиций, под самым порой экзотическим и неожиданным прикрытием, в разных странах и на разных континентах.
Главным, точнее самым трудоемким, делом было, конечно, изучение иностранных языков — немецкого и французского. Вот тут-то Александр узнал, почем фунт лиха. Занятия велись по нескольку часов кряду по завершении рабочего дня в отделении, а также в выходные и праздничные дни. Преподаватели были добросовестные и безжалостные. Немецкий в него вбивала не какая-нибудь престарелая Альма Густавовна, потомок давно обрусевшего немецкого рода, осевшего в России во времена Петра I, а бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-полит-эмигрант, работавший в Коминтерне.
Он вдалбливал в распухавшую от усилий голову своего подопечного не только максимально возможный для запоминания за один раз словарный запас, но рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой «ненормативной лексики», а также с большим знанием дела разъяснил, чем бирштубе отличается от келлера, локаля, бирхалле и кнайпе. Хотя в России все эти заведения назывались одним словом — пивная.