Будущее уже было

Тарас быстро подогнал автомобиль к боковому подъезду здания и усадил генерала на заднее сиденье. Этого входа народ не знал, а потому у двери было пусто. Приятели же решили не бросать здесь друга и вернуться на поиски с того места, где и расстались. Но ни там, ни в округе Виталия нигде не было, и друзья решают разойтись в разные стороны.

Сергей бегал по коридорам из стороны в сторону, безрезультатно высматривая товарища. «Как же не хватает сотовой связи», – уже неоднократно подумал он. Дверь одного из кабинетов неожиданно с размаха распахнулась, и в коридор, чуть было не сбив с ног Филатова, выскочил возмущённый Родзянко с энергичными эпитетами: «мерзавцы, негодяи, собачьи депутаты…» Сергей невольно заглянул в оставшуюся открытой дверь и в огромной аудитории среди множества собравшихся депутатов и других важных лиц с удивлением обнаружил Тараса, разговаривающего с Олегом.

Осмотревшись вокруг, он понял, что именно здесь и проходят эти первые заседания того самого знаменитого Совета рабочих депутатов, что в будущем станет самым главным органом власти всей страны. Вглядываясь в лица, историк пытался понять, кто есть кто. В депутате с кавказской внешностью, возглавлявшем собрание, он сразу узнал депутата Чхеидзе. В разговорах слышались фамилии Скобелев, Суханов-Гиммер, Стеклов-Нахамкес… Заправлял этими «присяжными-поверенными» тот самый адвокат Соколов. С первых же слов было понятно, что обсуждался вопрос, относительно императора Николая, поэтому Сергей решил задержаться и прислушался. Один из депутатов со злобным видом горячо доказывал:

– Родзянко пускать к Царю ни в коем случае нельзя! Через Родзянко буржуазия сговорится с царём, образуется контрреволюционная сила под видом объединения царя с народом, в лице думского народного представительства!

– Правильно говорит Суханов-Гиммер. Их поддержит армия, и на Петроград будут выдвинуты воинские части, которые и водворят порядок в городе, не только революционном, но и распылённом и беззащитном, – распылялся другой.

– Кто может ручаться, что от разрешения дать Родзянко поезд не зависит судьба всей революции? – горячился уже третий депутат. – Надо благодарить железнодорожников за правильное понимание и доблестное выполнение ими долга перед революцией. Считаю, что в поезде Родзянко нужно отказать!

Поднялся общий гул, из которого было понятно только одно –

что большинство, всё-таки поддерживают решение. Какой-то офицер, вероятно дожидавшийся окончательного вердикта по данному вопросу, вышел из кабинета. Продолжилось активное обсуждение судьбы государя и членов династии:

– Да что тут думать, нужно немедленно изолировать весь их Дом Романовых, а всех князей – и высокопочтенных и прочих, сместить к чертям со всех постов!..

– Я считаю, что нужно пока что срочно арестовать самого государя и всех членов его семьи.

– Правильно, вот пусть Чхеидзе с вооружённой группой этим и займётся. Поручаем ему эту важную и ответственную миссию…

Через минуту председатель собрания вышел за дверь, а в кабинет вбежал разъярённый Керенский. Он сходу набросился с упрёками за отказ в предоставлении поезда председателю Госдумы:

– Хотите погубить всю революцию?! Играете на руку монархии и Романовым?! – прокричал он.

Стоя совсем рядом, Сергей видел, как у депутата в этот момент жилы на висках напряглись настолько, что, казалось, готовы были лопнуть. Вдруг Керенский замолчал и повалился. Олег, оказавшийся с другой стороны, тут же подхватил депутата, чтобы тот не упал на пол. Все замерли, кто-то подбежал приводить коллегу в чувства. Олег, держа на руках тело депутата и набрав полный рот воды из графина, с силой брызнул тому в лицо. Керенский открыл глаза, активно проморгался и, словно бы ничего и не произошло, поднялся, вытерся платком и тут же сходу продолжил свою речь, доказывая необходимость разрешить поездку Родзянко к царю. Теперь уже и стихшие члены Совета были согласны с таким решением. Кто-то ещё предложил:

– Заодно вместе с Родзянко должен поехать и батальон красной гвардии во главе с Чхеидзе.

В отряд по захвату государя тут же попросился лихой офицер в кавказской черкеске и заломленной назад папахой. Он эмоционально выкрикнул:

– Я только что сам лично со своим отрядом героически захватил Петропавловскую крепость, а комендант крепости – георгиевский кавалер генерал Никитин признал новую власть и отпустил арестованных солдат.

Члены Совета радостно встретили такую новость. Но, тут же вошедший в кабинет сообщил:

– В Кронштадте бунт. Уже убили адмирала Вирена вместе с десятком других офицеров, среди которых также были адмирал Бутаков и генерал Стронский.

Одни с ужасом, а другие со злорадством, восприняли это известие. Кто-то выразил своё мнение:

– Это омерзительно, господа. Офицеров надо защищать. Через них надо выдворять порядок среди солдат. Нужно взять в руки гарнизон, а через них восстановить порядок…

Многие согласились с таким мнением, но послышались и возражения:

– Солдаты жалуются на офицеров. Говорят, что офицеры возвращаются в казармы и восстанавливают прежние порядки. Будто бы те вновь за царя. И солдаты воспринимают это, как контрреволюция.

Из зала донеслось:

– Прежде всего, нужно встретить идущие с фронта войска.

– Этим занимается Военная комиссия во главе с Энгельгардтом, – возразил Соколов. – Нужно, сначала в гарнизоне наладить порядок. Очень важно иметь эту солдатскую массу в своих руках.

Наступила некоторая пауза, словно все в раз задумались, и сквозь эту тишину вдруг Олег спокойно произнёс, высказав своё мнение:

– Так надо просто взять и ввести в ваш Совет делегатов из солдат. Пусть хотя бы по одному от каждой роты представят.

Все разом молча посмотрели на солдата.

– А что такого? – будто бы оправдываясь, пожимая плечами, удивлённо продолжил Олег. – Ну, будет у нас Совет не только рабочих, а ещё и солдатских депутатов.

Тут Керенский, похлопав по плечу своего соратника, восторженно произнёс:

– Гениально. Гениальное по революционности решение. И вы будете нашим первым солдатским представителем в Совете.

По физиономии Керенского складывалось впечатление, что он сам не понимал, почему такая идея не пришла в голову ему самому. Вновь началось бурное обсуждение этой темы. Кто-то воскликнул:

– Надо прямо сейчас вынести постановление о подчинении всех воинских частей гарнизона Совету, а все распоряжения Военной комиссии чтобы исполнялись только при условии, что они не противоречат распоряжениям Совета.

Адвокат Соколов дополнил:

– Нужно вообще перевести армию на «гражданское положение». Пусть солдатам будут даны все гражданские права, не считаясь с требованиями военной службы, её духом и существом.

«Так вот как и зародился этот проклятый позорный Приказ номер один», – подумал про себя Филатов, покачивая головой. Он махнул головой приятелям, и все трое неслышно вышли в коридор. Безусловно, было интересно поучаствовать в таких важных исторических процессах, но, сейчас гораздо важнее было добраться до императорского поезда, а для этого нужно было ещё найти потерявшегося в этой толпе Виталия. Друзья вновь договорились, теперь уже втроём, разойтись по обширным коридорам здания и встретиться на служебном подъезде, где в автомобиле их дожидался генерал.

От бесконечных коридоров, сплошь заполненных толпами солдат и всякого люда, уже кружилась голова. У главного входа в большом вестибюле на множестве собранных вместе столах были навалены груды съестных продуктов. Тут же висели, облепленные мухами, две туши мяса. В другом зале смазливая молодая девица привлекала внимание к разложенной на столах пачкам революционной литературы – брошюрам и какими-то листовкам с прокламациями. «Неужели? – подумал про себя историк, взяв со стола свежую газету. – А вот и первым номером знаменитых «Известий».

Внимание привлекал крупный заголовок «Ко всем гражданам России». Филатов бегло пробежался по статье под авторством партии РСДРП(б): «…Задача рабочего класса и революционной армии создать Временное Революционное Правительство, которое должно стать во главе нового нарождающегося республиканского строя… Это правительство должно войти в сношения с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощённым народам…»