Будущее уже было

Полковник вроде приходит в себя, оценивая сложившуюся обстановку, отпускает руки, отходит в сторону.

– И ещё, – продолжает Сергей, – убедительная просьба, заберите с собой по дороге Олега с девчонками. Пусть они уезжают домой с вами на автобусе. А я постараюсь найти Михаила и вернуться с ним. Я обещаю, что сделаю всё возможное. Я надеюсь, что с ним всё в порядке.

– Если он ещё жив, конечно… Они ведь ставят там ребят на колени и заставляют присягать новым лидерам, этим фашистам… А, он не станет. Я его знаю… – потом, немного помолчав, добавляет. – Спасибо тебе. Сделай, пожалуйста, что сможешь. Я всё понимаю, что возможности не безграничны, да и не твоя это война, вообще, но… Я буду на связи.

– Александр Михайлович! Это наша общая война. Война за правду. За правое дело. И если нужно, значит сделаем невозможное.

Мужчины замечают, что агрессивная группировка внизу уже распределилась на части, и каждая из них бросается с разных сторон, чтобы взобраться на возвышенность, где располагается лагерь крымского Антимайдана. Полковник громко командует всем своим: «Быстро все в автобусы. Бросаем здесь всё, что не успели собрать. Отъезжаем!!!»

Кто ещё оставался в лагере, бросаются в автобусы, прихватывая что-то по дороге, остальные уже ждут внутри. Тарас с Сергеем также быстро запрыгивают в автомобиль и отъезжают. Следом один за другим отъезжает колонна автобусов. В опустевший лагерь вбегает с криками и свистом разъярённая толпа отморозков и палками начинает крушить оставшиеся палатки и столы. Пытаются догнать последний автобус, бросая по окнам палками и булыжниками. Полетели в автобус и бутылки. Одна попадает в борт, разбивается, но, не загорается. Другая попадает в колесо, отскакивает и разбивается об асфальт, разгораясь ярким пламенем, так и не задев автобуса. Другие бутылки со смесью цели не достигают и также разбиваются об асфальт, оставляя за собой огненные дорожки.

Дорожные преграды

Двое мужчин, по внешнему виду один из которых из радикальной группировки, а другой журналист в каске и зелёном жилете, пробираются сквозь толпы самых разных людей – ликующих и скандирующих, грязных, но весёлых и, чувствующих себя очень свободными. Одни, с перевязанными руками или головой, но счастливыми лицами грызут здесь же пожаренное на костре мясо, другие поют песни и целуются, третьи пытаются прыгать, чтобы согреться и выкрикивают, повторяя лозунги, громко провозглашаемые выступающими со сцены. Всюду уже атмосфера праздника, несмотря на то, что совсем рядом ещё продолжает проливаться кровь, и гибнут люди. Каждый здесь ощущает свободу безнаказанности после долгих лет ограничений. И эту свободу каждый пытается использовать так, как он её понимает, в меру своих потребностей. У большинства это проявляется в безнаказанности за беспорядок вокруг, что никто не накажет за разбрасывание мусора, за разбитие стекла, за надписи на стене и т.д. Даже в таких мелочах многие чувствует внутри свободу действий. Поэтому площадь напоминает уже одну большую помойку. Мусор, по которому просто все ходят, всюду под ногами. Всё сплошь завалено камнями, пакетами, грязной пластиковой посудой, шелухой от семечек.

Выступающие со сцены, сменяя друг друга, выкрикивают лозунги о перевыборах президента, и подбадривают толпу обещаниями, но, в то же время призывают к осторожности и попусту не лезть под пули силовиков, рассказывая о массовых переходах солдат внутренних войск на сторону народа.

Мужчины пробираются к палаткам, расположенным недалеко от сцены. Войдя в одну из них, Тарас представляет своего друга, как питерского историка – блогера от народа, который делает репортажи о народных восстаниях против коррумпированной и диктаторской власти. За столами сидят представители и лидеры разных группировок, активно обсуждая что-то между собой и отдавая распоряжения приходящим и уходящим активистам, называющих себя между собой «сотниками».

Сергей понимает, что он попал в один из штабов, регулирующих действия Майдана. Быстро оглядевшись, он также сознаёт и то, что это далеко не верхушка, здесь нет настоящих лидеров оппозиционной власти, здесь нет ни одного депутата, которые реально руководят всем переворотом. Здесь лишь тактические исполнители, которые, в свою очередь раздают распоряжения действующим отрядам. Сергей остаётся стоять в стороне у входа, а Тарас, переговорив о чём-то на ухо с одним из руководителей, выходит, оставляя товарища дожидаться внутри. Через несколько минут в палатке появляется один из таких сотников и с ходу кричит, что ушли крымчане, что не успели их «уложить на месте». Сергей сразу узнает знакомый голос лидера банды отморозков Миколы, с которым встречались у ресторана.

– Нічого, – отвечает ему один из местного руководства, с которым Тарас шептался до этого, – далеко не підуть, перехопимо їх по дорозі. Воно навіть і так краще… Це вже не твої турботи. Йди поки.

– Добре, – Микола громко смеётся, берёт со стола яблоко, откусывает и поворачивается, чтобы выйти, но увидев Сергея, удивляется, – А, що тут він москаль робить?

– А твоє яке діло, – возмущается всё тот же майдановский лидер, – Не всякий москаль нам ворог. Буває і хороший москаль.

– Хороший москаль – мертвий москаль, – подойдя почти в упор к Сергею, сотник демонстративно делает жест, проведя большим пальцем возле своей шеи.

Ещё один такой же вооружённый сотник, стоявший рядом, посмотрев на Сергея, качает головой:

– Ні, це наш хлопчик. Я бачив як він на своїх руках виносив з під куль нашу поранену Марьянку.

– Твоя справа, Микола, – продолжает представитель руководства, – накази виконувати и своїми бійцями командувати. А тут політика. Не твого розуму справа. Йди займайся своєю справою.

Боец отвечает ухмылкой. В этот момент в палатке появляется Сирый и сразу направляется к Сергею, здороваясь и похлопывает друга по плечу. Сотник Микола, ещё раз бросив косой взгляд, тут же покидает палатку. Сирый подходит к одному из руководителей Майдана и даёт какое-то распоряжение, после чего выходит из палатки, уводя за собой друга.

– Сергей, у меня для тебя две новости, и одна из них хорошая, – отойдя пару метров начал Сирый, – нашёл я Мишку, слава Богу, жив…

– А вторая?.. – Филатов пристально смотрит в глаза друга. – Ну, не томи… Ранен?.. Идти может?

– Да, всё в порядке с ним. Побили только малость. Ну, до свадьбы заживёт.

– Шутишь, ещё… Что тогда?

– Не знаю пока, получится ли вытащить так скоро… И получится ли вообще. Я попробую, но, нужно время. Возможно, что ждать придётся долго. Если что, ночевать я тебя к себе определю.

– Я готов, хоть сколько. А ночевать могу и здесь. Я тут уже, как свой… – Сергей пытается пошутить, но, у него это плохо получается.

– Ну, добре. Тогда будь пока здесь, дожидайся Тараса, а я в Украинский дом, порешаю через нужных людей.

Друзья прощаются, и Сергей остаётся один среди митингующей толпы совсем рядом со сценой, где выступающий громко рассказывает, как повстанцы уже блокировали Академию внутренних войск и не допустили участия курсантов в уличных беспорядках. Следом за оратором под свист толпы на сцену поднимается глава администрации Киева и демонстративно заявляет о выходе из правящей партии и берёт на себя ответственность за жизнедеятельность города, о том, что он немедленно запускает работу метро. Толпа ликует. Свисты переходят в весёлые крики радости.

Следующий выступающий, обращаясь к власти, вновь кричит о недопустимости применения оружия, и объявляет, что колонна десантников, которая двигалась на Киев, остановлена, что глава генштаба Украины и замначальника генштаба Вооружённых сил подали в отставку, указывая на рядом стоящего офицера. Тот обращается к народу: «Сегодня происходит втягивание военных в гражданский конфликт, что является недопустимым. Это может привлечь к гибели, как военнослужащих, так и мирных граждан, чего нельзя допустить. Это моя собственная позиция, как гражданина, как офицера, и как руководителя, который отвечает за своих подчинённых…»