Страница 15 из 56
Путешественникам пришлось расстаться. Варлаам захотел поселиться в Киево-Печерском монастыре, но архимандрит его не оставил: ведь у нищего русского монаха денег не было. Ему вновь пришлось обратиться за помощью к князю Острожскому. Тот отправил спутников Григория в Дерманский монастырь, которому покровительствовал. Григорий с ними не поехал. Он нашел для себя нового покровителя — пана Гойского и вместе с ним отправился в протестантское учебное заведение, находившееся в Гоще. Там он изучил латынь, польский язык и ознакомился с протестантским учением. Во всех этих науках он преуспел.
После обучения Григорий навсегда распрощался с иночеством. Он знал, что ученые люди ценятся при дворах знатных поляков и их служба может быть вполне успешной, приносящей хорошие доходы.
Следует отметить, что Варлаам почему-то следил за дальнейшей судьбой Григория Отрепьева. Узнав, что тот начал вести светский образ жизни, он решил образумить бывшего монаха с помощью князя Острожского. Однако Константин Константинович заявил, что не имеет права никому указывать, как жить. Он даже рассказал ему о своем сыне Януше, который сначала исповедовал православную веру, а потом перешел в католичество. Более того, оказалось, что Януш приехал в Гощу и там познакомился с Григорием Отрепьевым. Возможно, именно от отца он узнал о молодом русском монахе, мечтавшем познать все прелести светской жизни. Имея тесные связи с католиками, он быстро склонил к переходу в католичество не слишком твердого в вере Григория. Согласно извету, Отрепьев обучался в Гоше до весны 1603 года. Потом он пропал из поля зрения Варлаама Яцкого.
Только в конце 1603 года стало известно, что он поступил на службу к князю Адаму Вишневецкому. Чем же занимался монах-расстрига почти полгода? Напрашивается предположение, что именно тогда иезуиты готовили его к роли «царевича Дмитрия». Это происходило при непосредственном участии князя Острожского. Иезуитами, видимо, и был разработан план перевоплощения бывшего монаха Григория в царского сына. Для этого была установлена связь с родственниками настоящего царевича Нагими и его матерью (ведь без их согласия вся авантюра тут же провалилась бы), тщательно изучалась ситуация в Российском государстве, сочинялась правдоподобная версия спасения Дмитрия от рук наемных убийц и так далее. Кроме того, самозванцу необходимо было стать лихим наездником, овладеть всеми видами оружия и изучить современные тактику и стратегию боя. Судя по всему, учителя у него были превосходными, поскольку весной 1603 года беглый монах публично объявил себя «царевичем Дмитрием», последним сыном Ивана IV.
Адам Вишневецкий, видимо, тоже был заранее подготовлен к появлению русского царевича. Он оказался на редкость легковерным, дал бывшему слуге дорогую одежду, хорошего коня, карету и прочее, что было необходимо для высокородного юноши. Кроме того, он стал знакомить «Дмитрия» с польскими князьями и шляхтичами. «Царского сына» повсюду встречали с распростертыми объятиями. Многие даже согласились помочь ему в борьбе за «отчий престол».
Вряд ли польская знать была столь уж великодушна и бескорыстна, — поход в русские земли сулил богатую добычу. Кроме того, Вишневецкий, видимо, хотел с помощью «царевича» захватить спорные территории у российской границы и присоединить их к своим владениям.
Зиму 1603–1604 годов Григорий Отрепьев провел в имении Адама Вишневецкого. В это время он познакомился с его братом Константином, женатым на Урсуле Мнишек, дочери самборского воеводы Юрия. Через Константина Григорий был представлен Юрию Мнишеку, у которого была на выданье еще одна дочь — Марина. Пронырливый воевода сразу сообразил, что «царевич» может оказаться выгодным женихом для дочери, почти не имевшей приданого. Юрий был склонен к роскошному образу жизни, вести который не мог из-за недостатка средств. В итоге он погряз в долгах и даже был уличен в растрате денег, поступавших через него из владений короля Сигизмунда III.
Помогая «Дмитрию», самборский воевода как бы убивал двух зайцев сразу — избавлялся от наказания за казнокрадство и улучшал свое материальное положение. Дело в том, что очень скоро король официально объявил себя опекуном «сына» Ивана Грозного.
Весной 1604 года он принял его в Краковском дворце, обласкал и пообещал существенную помощь. Всеми делами «царевича» он поручил заниматься Юрию Мнишеку. После этого самозванец был приглашен в Самбор в качестве дорогого гостя.
Знакомство Лжедмитрия с Мариной Мнишек описано А. С. Пушкиным в трагедии «Борис Годунов». Польская панночка произвела большое впечатление на монаха-расстригу. Сама возможность общения с этой девушкой^ казалась Григорию чем-то очень необычным. Ведь в России даже жених не имел права до свадьбы видеться с невестой. При этом Марина отнюдь не была красавицей: маленькая, тщедушная, с узким лицом, длинным носом и маловыразительными блеклыми глазами. Но она изящно одевалась, узким лифом подчеркивала тонкую талию, а пышными юбками скрывала недостатки фигуры. Распуская длинные волнистые волосы, украшала их жемчужными нитями и, видимо, умело пользовалась косметикой: румянами, белилами, сурьмой. В результате неискушенному Григорию она представлялась весьма привлекательной и желанной женщиной.
Ничего удивительного, что очень скоро «царевич» влюбился. Хитроумный Юрий Мнишек сразу понял, что возможного зятя надо всячески поощрять, но при этом следует заключить с ним своеобразный брачный договор, в котором обговаривались бы все условия его женитьбы на Марине.
Во-первых, жених должен был стать католиком. Во-вторых, брак был возможен только после восшествия Дмитрия на престол. В-третьих, оговаривалось, что Марина получит большую сумму денег для путешествия в Москву, а также множество ценных вещей, драгоценностей, посуды и тканей для подготовки к свадьбе. Ее права на московский престол не должны были зависеть ни от мужа, ни от наличия детей. Даже бездетной вдовой она должна была оставаться на троне. В ее личную собственность отходили Новгород и Псков с прилегающими землями. В своих владениях ей предоставлялось право собирать налоги, строить костелы и вводить католичество. Кроме того, ее отец становился владельцем нескольких западных русских городов.
Сама же невеста не была обременена почти никакими обязательствами перед женихом. Только год ей следовало ждать исхода его борьбы за московский престол. После этого она была вольна выйти замуж за другого человека.
Лжедмитрий, полностью зависевший от Юрия Мнишека, согласился со всеми условиями договора, подписал его и вскоре начал выполнять его требования. Уже 17 апреля 1604 года он тайно принял католичество. Открыто сделать это было невозможно: для русских католик на царском престоле был совершенно немыслим.
Самозванец пошел на это не только для того, чтобы угодить Марине Мнишек. Теперь он получил возможность лично обратиться к Папе Римскому и испросить у него помощь в борьбе за московскую корону. Не без участия крестивших его ксендзов Лжедмитрий отправил в Ватикан письмо, в котором отметил, что после воцарения будет стараться соединить православие с католичеством и приведет русский народ под власть Святого Престола. После этого иезуиты сделались верными помощниками «царевича» и занялись поисками денег для него. С большим вниманием стал относиться к нему и король Сигизмунд. Впрочем, не все представители польской знати признавали истинность «Дмитрия». Так, например, канцлер Ян Замой-ский считал его всего лишь ловким актеришкой и сочинителем небылиц.
Видя, что его гостю оказывают покровительство самые высокопоставленные лица, Юрий Мнишек решил 25 мая 1604 года устроить помолвку дочери с ним. Правда, на ней присутствовали только близкие родственники, и для широкой общественности она осталась тайной, ведь положение жениха оставалось крайне ненадежным, и в успех его борьбы в Речи Посполитой мало кто верил.
Добившись некоторой определенности в личных делах, Лжедмитрий вместе с будущим тестем активно занялись формированием войска. В него вербовали всех желающих: преимущественно обедневших шляхтичей, мечтавших обогатиться за счет богатых москалей, запорожских казаков, выходцев из России, желавших вернуться на родину, и прочих любителей легкой добычи. По-настоящему опытных воинов было мало. Гетманом стал сам Юрий Мнишек, полковниками — два Адама: Жулицкий и Дворжицкий.