Страница 10 из 56
Расправа над Романовыми и их родственниками окончательно оттолкнула большинство представителей знати от Бориса Федоровича. Они уже не желали быть опорой его трона и готовились служить другому, более достойному претенденту на корону.
Возможно, царь догадался о настроениях, распространившихся в российском обществе, и поэтому решил облегчить участь узников. Жене Федора Никитича, Ксении-Марфе, позволили с детьми и родственниками переселиться в село Клин Юрьевского уезда. Там им за казенный счет сшили новую одежду, поскольку прежняя обветшала, и стали выделять достаточное количество продуктов питания: овощей, молока, яиц, мяса. Однако их здоровье было окончательно подорвано: Ксению-Марфу до конца жизни мучили нервные припадки, Татьяна страдала от малокровия, Михаил — от цинги, Марфа Никитична — от заболевания ног.
Судя по всему, мнительный Борис Федорович очень неуверенно чувствовал себя на царском престоле. Ему всюду чудились соперники. Поэтому он не разрешил жениться овдовевшим наиболее знатным князьям Ф. И. Мстиславскому и В. И. Шуйскому. Последнего он вскоре отправил на воеводство в Новгород Великий. Далеко от столицы находились и князья Голицыны: Василий Васильевич — в Смоленске, Иван Иванович — в Пскове, его брат — в Казани. Менее знатным князьям — Щербатовым, Долгоруким, Мосальским, Барятинским, Репниным и Бахтеяровым — приходилось служить в Сибири. За несогласие следовало суровое наказание. Получалось, что служебный рост теперь целиком и полностью зависел от воли царя. Древность рода и прежние заслуги уже не учитывались.
Новшествами Годунова оказались недовольны и дьяки. Им строго-настрого запретили брать взятки. Уличенные в корыстолюбии были обязаны заплатить огромный штраф в пользу казны. Их к тому же публично наказывали: возили по городу на простой телеге с котомкой на шее, наполненной различными подношениями просителей. Однако все это не искоренило взяточничество. Оно стало лишь более изощренным.
Иностранцы, приезжавшие в то время в Россию, отмечали:
«Во всех сословиях воцарились раздоры и несогласия; никто не доверял своему ближнему; цены на товары возвысились неимоверно; богачи брали росты (проценты) больше жидов и мусульман; бедных везде притесняли; друг давал другу в долг не иначе, как под заклад, втрое превышающий занятую сумму, и сверх того брал по четыре процента еженедельно; если же заклад не был выкуплен в определенный срок, то пропадал невозвратно».
Они замечали также пристрастие к иноземным обычаям и одежде, нестерпимое глупое высокомерие, презрение к ближнему, неумеренное употребление пищи и напитков, плутовство и разврат. Все это, как наводнение, разлилось в высших и низших слоях российского общества. Произошло оно при попустительстве царя Бориса, который показывал своим подданным далеко не лучший пример.
Годунов все больше и больше отрывался от тех людей, которые возвели его на престол. Разрешив иноземцам построить лютеранский храм, он восстановил против себя патриарха Иова вместе с православным духовенством. Излишне возносясь надо всеми, оттолкнул знать.
Несомненно, многих возмутило, что царь не захотел породниться с русскими князьями и боярами. Уже в 1599 году он решил выдать дочь Ксению за какого-нибудь иноземного принца. По его заданию дипломаты выяснили, что женихом может стать младший сын шведского короля Густав, брат польского короля Сигизмунда III. Он был изгнан с родины дядей Карлом и проживал в Германии.
С Густавом начали вести переговоры и летом уговорили бежать в Россию, где ему было предложено очень достойное содержание: большой дом в Москве с множеством слуг и роскошной обстановкой, табун лошадей, кареты, еда с царской кухни, много денег на «карманные расходы» и так далее.
Едва ли не каждый день принцу присыпали подарки: драгоценные ткани, украшения, богато украшенное оружие. Однако через некоторое время выяснилось, что Густав не намерен жениться на Ксении. Он пригласил к себе из Германии любовницу (жену хозяина дома, где жил прежде) и стал дарить ей то, что получил от царя. Вскоре содержанка почувствовала себя полновластной хозяйкой в доме принца и стала часто выезжать в роскошных каретах, запряженных породистыми лошадьми, будто она сама была принцессой.
Москвичи заметили это и стали тайком насмехаться и над царской дочкой, и над самим государем. Конечно, доброхоты не преминули донести об этом во дворец. Пришлось Густава лишить всех благ и выслать в Углич. Но от планов породниться с представителями европейских королевских домов Борис Федорович не отказался.
Вскоре дипломаты подыскали другого соискателя руки прекрасной Ксении. Им стал датский принц Иоганн, младший брат короля. В отличие от Густава он был молод, скромен, обладал веселым характером и искренне хотел приноровиться к нравам и обычаям новой страны.
В августе 1602 года корабль с принцем и его свитой прибыл в Ивангород. Там его ждали боярин М. Г. Салтыков и думный дьяк А. Власьев. С большим почетом они проводили его до Москвы, обеспечивая по пути всем необходимым: лошадьми, каретами, удобным ночлегом и хорошим питанием. Во время отдыха и остановок Иоганн встречался с местными жителями, пировал вместе с ними, охотился. Сопровождавшие его приставы каждый день в письменном виде отчитывались перед царем. Они даже подробнейшим образом описали одежду гостя.
Только 19 сентября огромная процессия прибыла в столицу. По принятому тогда этикету Борису Федоровичу и членам его семьи не полагалось лично встречать принца. Им пришлось прятаться на кремлевской стене и издали разглядывать долгожданного гостя. В целом он им понравился: высокий, стройный, в черном бархатном камзоле и таком же плаще, богато расшитом жемчугом и золотыми нитями. Ксения сразу же влюбилась в Иоганна, но до свадьбы встречаться с ним не могла.
Днем 28 сентября царь устроил в честь принца прием в парадном зале дворца. От его дома, расположенного у Кремлевской стены, до Красного крыльца был выстроен почетный караул. Самые знатные князья и бояре встречали Иоганна у дверей зала. Когда он приблизился к царскому трону, Борис Федорович с Федором встали, обняли его и усадили рядом с собой. Этим они показали всем, насколько уважают будущего родственника. После приема был затеян пир на всю ночь, во время которого приглашенные пили за здоровье жениха и его родственников в Дании.
Начались приготовления к свадьбе. Каждый день Иоганну присылались ценные подарки, обильные яства, множество горячительных напитков. Русские знатные юноши всячески развлекали его, составляли компанию и в застольях, и во время прогулок, и на охоте.
По обычаю, перед важным событием царь Борис отправился с семьей на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, но уже через несколько дней получил тревожную весть о том, что дорогой гость серьезно заболел. У него поднялась температура, началась горячка, сопровождавшаяся бредом и потерей сознания.
Годуновы тут же вернулись в столицу и направили к больному самых лучших лекарей. Но все было напрасно — 28 октября 1602 года Иоганн умер. Что послужило причиной его смерти, так и осталось невыясненным. Некоторые современники полагали, что принц умер от чрезмерного употребления непривычных для него крепких напитков. Другие подозревали, что он был отравлен недругами Бориса Федоровича, ведь родство с уважаемым королевским домом существенно укрепило бы его власть и подняло престиж на международной арене.
Все члены царской семьи горько оплакивали красивого и приветливого юношу (Иоганну было только двадцать лет). Особенно безутешной была Ксения, которой так и не довелось с ним познакомиться. Принца похоронили с большими почестями в лютеранском храме, который находился в Немецкой слободе. Позже его прах был перевезен на родину.
Дважды потерпев неудачу, царь Борис все же не отказался от планов найти заморского жениха для дочери и достойную невесту для подросшего сына. На этот раз сваты были отправлены на Кавказ. Через некоторое время удалось уговорить переехать в Россию грузинского царевича Теймураза, но начавшаяся Смута и смерть Годунова помешали этим планам осуществиться.