Страница 28 из 54
Как видим, Карл VII ничего не сделал для того, чтобы спасти Жанну в то время, когда она находилась у бургундцев и когда сделать это было относительно легко.
Анри Гийемен по этому поводу заметил:
«Бургундцы, избавив его от Жанны, оказали ему слишком большую услугу, чтобы он захотел раскошелиться на ее выкуп».
А архиепископ Реньо де Шартр, словно оправдывая бездействие своего «хозяина», обратился к французскому народу с пространным посланием, в котором говорилось о том, что Жанна во всем виновата сама. Обосновывал он это так:
«Бог допустил, чтобы Дева была взята в плен за то, что она возгордилась, что она не слушалась ничьих советов, а всегда поступала по-своему».
В принципе в этом архиепископ был не так уж и не прав.
Из лагеря под Компьенем Жанну перевезли сначала в Нуайон, а оттуда в принадлежавший Жану Люксембургскому замок Больё-ле-Фонтен, находившийся в десяти километрах. Там она пробыла до начала августа 1430 года.
Находясь в Больё, Жанна не могла пожаловаться на жестокое обращение. Содержали ее хорошо, как и положено содержать знатную особу. При ней постоянно находился ее верный Жан д’Олон и Пьер д’Арк, также взятые в плен под Компьенем.
Но вскоре близость к району военных действий заставила Жана Люксембургского увезти Жанну еще дальше на север. Там, в глубине пикардийских лесов, находился его родовой замок Боревуар — мрачная крепость с высокой башней, обнесенной несколькими рядами зубчатых стен. Пленнице отвели помещение в верхнем этаже башни.
Бежать из Боревуара было совершенно невозможно, да и некуда.
Впрочем, Жанна все же предприняла одну попытку побега. Она прикрепила несколько связанных и скрученных жгутом простынь к оконной раме (решетки на окне не было, потому что оно казалось слишком высоким, чтобы узница могла из него выпрыгнуть) и, держась за это подобие веревки, начала спускаться в тюремный двор. «Веревка» оборвалась, и Жанна упала прямо на камни. Полуживая, доползла она до тюремных ворот, но там ее схватили стражники.
Три дня после этого Жанна была больна, ничего не ела и не пила, но потом поправилась.
Итак, Жанна была заключена в башне замка Боревуар. Помимо нашей героини в этом замке проживали еще три Жанны: Жанна де Бетюм, жена Жана Люксембургского, Жанна Люксембургская, его тетка, и Жанна де Бар, дочь Жанны де Бетюм от первого брака.
По всем данным, Жанна Дева провела в Боревуаре около четырех месяцев, и три другие Жанны все это время относились к ней с очевидной симпатией, по возможности смягчая суровость ее заключения. Не случайно во время судебного процесса пленница с каким теплым чувством вспоминала о днях, проведенных в Боревуаре.
Но Жан Люксембургский был верным вассалом герцога Бургундского и совершенно справедливо полагал, что единственной линией поведения, которой он должен придерживаться, была верность своему сеньору. Ведь он давал ему в этом клятву, а для дворянина это было свято.
Трем Жаннам из Боревуара легко было проявлять антианглийские и антибургундские настроения. Жена Жана Люксембургского была вдовой рыцаря Робера де Бара, павшего в сражении за Францию при Азенкуре. Жанна де Бар, соответственно, была его дочерью, а Жанна Люксембургская в свое время была придворной дамой королевы Изабеллы Баварской и к тому же одной из крестных матерей ребенка, ставшего королем Карлом VII.
Жану Люксембургскому в сложившейся ситуации было гораздо труднее. Перечить своему сюзерену он не мог, а ссориться с теткой не хотел. Да и кто бы на его месте стал ссориться с почти семидесятилетней теткой, будучи единственным наследником ее состояния? В результате Жан Люксембургский находился в полном душевном разладе, разрываясь между чувством долга и пониманием собственной выгоды.
А тут еще этот крайне неприятный человек с не менее неприятной фамилией Кошон. По-французски «кошон» (cochon) означает «свинья», и, хотя фамилия этого человека писалась чуть иначе (Cauchon), произносилась она точно так же. Этот епископ из Бове просто засыпал Жана Люксембургского и герцога Бургундского письмами с просьбами передать ему «эту женщину», захваченную под Компьенем.
Пьер Кошон был сыном Реми Кошона, получившего дворянское звание от Карла VI в 1393 году. Получив от предков свою малоблагозвучную фамилию, Кошон приобрел хорошее образование в Парижском университете. В 1398 году он стал лиценциатом канонического права, затем магистром, а затем доктором теологии. Как видим, Пьер Кошон был одновременно и юристом и богословом.
В 1420 году Пьер Кошон получил епископство в городе Бове, находившемся на оккупированной англичанами территории. Произошло это не без ходатайства людей из окружения герцога Бургундского.
Разумеется, покровители Кошона (бургундцы и англичане) лишь оплачивали оказанные им услуги. Кошон, по словам Анри Гийемена, «был их человеком», и услуг он оказал им немало, так как у него имелись обширные связи в среде духовенства и к тому же открылись незаурядные способности дипломата. Именно поэтому ему поручали улаживать сложные внутрицерковные конфликты и вести ответственные переговоры с Римом. Не отказывался он и от чисто светских поручений. Так, например, в качестве члена университетской делегации он участвовал в известных нам переговорах в Труа, завершившихся принятием плана создания «двуединой» англо-французской монархии и лишивших дофина Карла прав на наследство.
После смерти короля Генриха V Пьер Кошон продолжал служить регенту Бэдфорду. Последний сделал Кошона членом Королевского совета по делам Франции, положив ему годовое жалованье в сто ливров. В 20-х годах Кошон часто встречался с архиепископом Реньо де Шартром и вел с ним по поручению герцога Бэдфорда тайные переговоры.
В 1429 году после освобождения Орлеана Кошон находился в Реймсе и бежал оттуда лишь за пару дней до прихода в город французской армии. После изгнания англичан и бургундцев из Бове он укрылся в Руане, получив от регента Бэдфорда жалкое епископство в Лизьё.
Это немаловажный факт, он доказывает, что Жанна, ко всему прочему, была для Пьера Кошона и личным врагом, потому что вся его паства, как только явилась Дева, переметнулась на сторону короля Франции, лишив епископа митры и всех церковных доходов.
Вот этот шестидесятилетний человек, чье честолюбие не умерили годы, дипломат, богослов и юрист, и начал «атаковать» Жана Люксембургского с целью выкупить у него Жанну, чтобы устроить над ней показательный суд инквизиции. Англичане знали, на ком остановить свой выбор: формально Кошон был епископом Бове, то есть территории, на которой Жанна была взята в плен, а следовательно, по их мнению, он имел полное право судить ее.
Приехав в Кале, где в это время находились герцог Бэдфорд и король Генрих VI (несмотря на свой юный возраст, Генрих был провозглашен английским королем 6 ноября 1429 года), Пьер Кошон согласовал с ними условия выкупа знатной пленницы: предложил шесть тысяч ливров и дал понять, что, следуя правилам любого торга, эта цифра может быть увеличена до десяти тысяч.
До поры до времени герцог Бургундский и Жан Люксембургский не отвечали на обращения епископа Кошона, но в середине июля тот приехал к ним опять и начал настаивать на своем.
Судьба Жанны решилась в сентябре, когда Жанна Люксембургская уехала в Авиньон посетить могилу своего младшего брата кардинала Пьера Люксембургского и там скончалась.
Отныне Жан Люксембургский более не испытывал давления с ее стороны (вернее, со стороны ее потенциального наследства).
Переговоры о продаже Жанны англичанам начались в середине июля и продолжались в течение полутора месяцев. Вел их епископ Кошон. Он от имени короля Генриха VI предложил за Жанну десять тысяч ливров, которые следовало распределить между «совладельцами» пленницы Филиппом Добрым и Жаном Люксембургским. Заметим, что по военным обычаям того времени такой большой выкуп платился только за принцев крови, коннетаблей (главнокомандующих сухопутными силами), адмиралов и маршалов. Согласившись внести столь крупную сумму, английское правительство лишний раз подтвердило, что Жанна не только не была «пастушкой», но и относилась к особам самого высокого положения.