Страница 67 из 80
Причиной создания… комиссии (по проверке деятельности командования ВВС. — Б. С.) и ревизии ВВС послужило письмо Василия Сталина отцу о том, что ВВС принимают от промышленности самолет Як-9 с дефектами, из-за которых бьется много летчиков… Делу о приемке самолетов был дан ход, принявший обычный путь объяснений, разъяснений, обещаний исправить и т. д. Но хитрый, рвущийся к власти Васька хотел выдвинуться…»
Александр Александрович прекрасно знал, что в это время «рвущийся к власти Васька» томится там же, где когда-то держали самого маршала. И валил на него всю вину за возникновение «дела о приемке самолетов». Хо-I я даже в «оправдательных записках» Новиков вынужден был признать, что сигнал, поступивший от Василия Сталина, был далеко не единственным: «Командующий ВВС МВО генерал Сбытов… написал пространное письмо в ЦК о недостатках в ВВС».
Да и мудрено было утаить шило в мешке. Ведь одних злосчастных Як-9 с недоработанным, прошедшим только заводские, а не государственные испытания мотором ВК-107А поступило в войска почти 4 тысячи. Из них 2267 сразу поставили на прикол. Всего же, как показал на следствии арестованный вместе с Новиковым бывший член Военного совета ВВС Н. С. Шиманов, за годы войны ВВС приняли не менее 5 тысяч бракованных самолетов. В результате из-за конструктивного и заводского брака, по данным СМЕРШа, в период с 1942 по февраль 1946 года произошло 756 аварий и 305 катастроф. А примерно в 45 тысячах случаев самолеты не смогли вылететь на боевые задания из-за поломок, случившихся на земле. Шиманов на следствии показал, что бывший нарком авиапромышленности Шахурин «создавал видимость, что авиационная промышленность выполняет производственную программу, и получал за это награды.
Вместо того чтобы доложить народному комиссару обороны, что самолеты разваливаются в воздухе, мы сидели на совещании и писали графики устранения дефектов на самолетах. Новиков и Репин (главный инженер ВВС. — Б. С.) преследовали лиц, которые сигнализировали о том, что в армию поступают негодные самолеты. Так, например, пострадал полковник Кац (начальник штаба одного из истребительных авиационных корпусов. — Б. С.)».
Тогда, в августе 1945-го, Сталин решил ограничиться выговором Новикову и другим авиационным генералам. А позднее, весной 1946-го, пришел к заключению, что дело о бракованных авиамоторах можно очень удачно использовать в политических целях. Ведь Новиков дружил с маршалом Жуковым, которого пора было приструнить. А Маленков, один из проштрафившейся руководящей четверки, как раз отвечал в ГКО за авиационную промышленность. Поэтому 16 марта 1946 года Новикова сняли с поста главкома как не справившегося с работой, а спустя пять недель, 23 (по другим данным — 22-го) апреля, арестовали. Его дело Абакумов завершал уже как шеф МГБ. Новиков, Шахурин, Шиманов, Репин, а также начальник Главного управления заказов ВВС Н. П. Селезнев и заведующие отделами Управления кадрами ЦК А. В. Будников и Г. М. Григорьян в мае 1946 года Военной коллегией Верховного Суда были приговорены к различным срокам тюремного заключения.
Новиков получил шесть лет, Шахурин — семь. Теперь халатность переквалифицировали без каких-либо на то оснований во вредительство. Но, к счастью для Новикова и остальных подсудимых, политических обвинений против них не выдвигали, поэтому и наказание было сравнительно мягким.
Александра Александровича Новикова Сталин освободил в феврале 1952-го. В мае 1953-го маршала реабилитировали. Этому предшествовало заявление Новикова новому министру внутренних дел Берии от 2 апреля 1953 года: «Во время следствия меня несколько раз вызывал на допрос Абакумов. На этих допросах постоянно присутствовал следователь Лихачев. Абакумов ругал меня площадной бранью, унижал мое человеческое достоинство… угрожал расстрелом, арестом моей семьи… В присутствии следователя Лихачева он сказал, что я должен буду подписать составленное и отпечатанное заявление на имя Сталина…
Лихачев давал мне подписывать по одному листу, и так я подписал это заявление… В этом заявлении приводились, как якобы известные мне факты, различные клеветнические вымыслы, компрометирующие… маршала Жукова… Абакумов на допросах в присутствии Лихачева неоднократно подробно меня расспрашивал о моих встречах и разговорах с Жуковым и Серовым…»
В декабре 1954-го Новиков выступал свидетелем на 4кобы открытом процессе Абакумова. Сохранились те-шсы этого выступления. Маршал утверждал: «Арестован по делу ВВС, а допрашивают о другом… Был у Абакумова не менее 7 раз, как днем, так и ночью, что можно установить по журналу вызовов из тюрьмы… Протоколы не велись, записей не делалось, стенографистки не было…
Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний… Вопросы состояния ВВС была только ширма…»
Новиков цитировал по памяти следователя Лихачева: «Был бы человек, а статейку подберем… Какой ты маршал — подлец, мерзавец. Никогда отсюда больше не выйдешь… Расстреляем к е…..матери… Всю семью переарестуем… Рассказывай, как маршалу Жукову в жилетку плакал, он такая же сволочь, как ты…» Александр Александрович так объяснил собственное малодушие: «Допрашивали с 22-го (точнее, с 23-го. — Б. С.) по 30 апреля ежедневно, потом с 4-го по 8-е мая… Морально надломленный, доведенный до отчаяния несправедливостью обвинения, бессонные ночи… Не уснешь, постоянный свет в глаза… Не только по причине допросов и нервного напряжения, чрезмерная усталость, апатия, безразличие и равнодушие ко всему — лишь бы отвязались — потому и подписал — малодушие, надломленная воля. Довели до самоуничтожения. Были минуты, когда я ничего не понимал… я как в бреду наговорил бы, что такой-то хотел убить такого-то… Заявление на Жукова по моей инициативе?.. Это вопиющая неправда… со всей ответственностью заявляю, что я его не писал, дали печатный материал…
Дело было так: к Абакумову привел меня Лихачев. Не помню, у кого был документ… Абакумов сказал: вот познакомьтесь — и подпишите. Заявление было напечатано… Ни один протест не был принят… Потом заставили… Это было у Лихачева в кабинете, продолжалось 7–8 часов… Было жарко мне, душно, слезы и спазмы душили…»
Из объяснений Новикова видно: его в тюрьме не только не били, но даже не устраивали столь распространенной у чекистов пытки бессонницей. Александр Александрович не мог заснуть от нервного возбуждения, да еще от непривычки спать при круглосуточном освещении в камере. Тем не менее маршал сломался всего за неделю. И протоколы допросов, на которых Новикова будто бы понуждали подписать заявление против Жукова, как назло, не сохранились. В 1954 году, когда судили Абакумова, Жуков был заместителем министра обороны, и Новиков никак не мог признать, что в его заявлении против Георгия Константиновича много правды. Александру Александровичу пришлось лгать: в архиве сохранился написанный его рукой оригинал заявления, с которого потом сняли машинописную копию для зачтения на высшем Военном совете. Копию маршал также подписал.
Думаю, на самом деле «сталинского сокола», дважды Героя Советского Союза, следователям на Лубянке и ломать-то как следует не пришлось. Александр Александрович прекрасно знал, что виноват. Бракованные самолеты с заводов принимал, в результате случались аварии и гибли люди. В 1953-м и 1954-м, оправдываясь, маршал утверждал: да, мол, принимал истребители с неисправным бензопроводом, но делал это исключительно с целью приблизить победу над Германией, дать в войска больше боевых машин. Как будто с неисправным бензопроводом далеко улетишь! Маршал с наркомом Ша-хуриным просто спешили отрапортовать о выполнении и перевыполнении правительственных заданий. Гибель летчиков их не волновала — людей до конца войны хватит.
В заявлении о Жукове Новиков признавал: «Я являюсь непосредственным виновником приема на вооружение авиационных частей недоброкачественных самолетов и моторов, выпускающихся авиационной промышленностью…»
Во время следствия это было квалифицировано как сознательное вредительство. При реабилитации маршала в 1953 году прием заведомого брака расценили как ошибки, неизбежные во всяком большом и сложном деле. В действительности же перед нами самая обычная преступная халатность, за которую Новикова, Шахури-на и курировавшего авиапромышленность Маленкова стоило бы судить. Но Георгия Максимилиановича Сталин пощадил, ограничившись чисто воспитательными мерами.