Кодекс Оборотня

— Удивительно, что Мак до сих пор не догадался о твоем внезапно наступившем совершеннолетии.

Я недобро посмотрел на сержанта.

— Много раз вам говорил не совать нос в наши семейные дела. Вам-то какое дело, кто глава нашего рода? Можно подумать, в нынешней ситуации это имеет какое-то значение.

— Возможно. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Какой?

— У людей это считается болезнью.

— Ничего общего, — огрызнулся я.

— Давай проверим. Две недели ты не будешь пить.

— Вы так шутите, сержант?

— Каждый день будешь приходить ко мне, и я буду тебя проверять на наличие алкоголя.

Я смотрел на него как на сумасшедшего. И убил его одной единственной фразой:

— У нас метаболизм другой, вы что — никогда не замечали?

Фалви уставился на меня. А я подался вперед и добавил:

— Вам просто придется жить со мной две недели. Хотите? Судя по вашему лицу, нет.

Фалви нахмурился, но отступать не собирался. Задумчиво постучал карандашом по клавиатуре.

— Дашь мне обещание и будешь приходить два раза в день. Иначе я тебя просто посажу за решетку ради чистоты эксперимента.

— Не боитесь сделать хуже? Вдруг что-нибудь случится, пока буду тут сидеть?

— Такой мелкий шантаж не пройдет. Может, у тебя найдется что-нибудь посущественнее?

Я промолчал.

— Давно что-то ничего не происходило, — обронил с явным намеком Фалви, буравя меня взглядом.

— Что вам не нравится? — полюбопытствовал я. — В Клонмеле спокойно. Разве все не об этом мечтали?

— Подозрительно спокойно.

— Это только вы так думаете или еще кто-то?

— Пока только я. Остальные очень рады безделью. Особенно кураторы магов. Если бы я не знал, что семейки последних вовсе не ангелы, какими кажутся на первый взгляд, я тоже был бы спокоен и радовался.

— Но их кураторы ведь тоже знают. Но их это не волнует.

— У их кураторов мозгов не хватает.

— Угу, — протянул я. — А у вас паранойя. Маги же не идиоты. Им спокойствие в городе выгодно чуть ли не больше, чем вам.

— Хотелось бы верить, Руари. Так значит, новостей нет?

— Нет.

— Что ж, вернемся к тебе. Две недели без выпивки. Отмечаешься у меня два раза в день. Утром и вечером.

— Серьезно? Зачем? — я скривился. — За мое здоровье переживаете? Да ну⁈ А три с лишним года назад, когда мне было тринадцать, — не переживали?

— Отец тебя тогда все-таки как-то сдерживал. А теперь, похоже, нет.

Я поджал губы, обдумывая.

— Послушайте, очень не хочется вам об этом говорить, но… У меня вполне серьезная причина, почему мне лучше пить.

— Полнолуние только раз в месяц, Руари, — заметил Фалви.

— Да, но… Черт возьми! — я закрыл лицо рукой. — Трезвый я становлюсь… эээ… маловыносимым.

— Ты и так невыносим, Руари.

— Будет хуже и, возможно, с проявлением агрессии.

Фалви поглядел на меня с недоумением.

— И ты мне ничего не говорил?

— Я решил проблему.

— Решение не очень удачное.

— Искать новое — тоже не очень удачная мысль.

— Давай начнем, а там посмотрим.

— Вы просто напрашиваетесь на неприятности, сержант, — я поднялся.

Он задрал голову, на лице вырисовалось недоверие.

— Что это значит, Руари?

— Без понятия. Но эксперимент — ваша идея. И я вас предупредил.

— Выкинешь что-нибудь — тебе же будет хуже! Завтра у меня в восемь, Конмэл! С этого момента — ни капли!

И Фалви кивнул мне на дверь. Я вышел из Управления, проклиная сержанта последними словами. Ливень перешел в покрапывающий дождь. Сквозь тучи проглядывал убывающий месяц. Шлепая по лужам, я поплелся домой.

С одной стороны, хотелось плюнуть на Фалви, а с другой, я знал, что он не успокоится и действительно засадит меня за решетку, если я не сделаю того, что он хочет. Сержант иногда проявлял изумительное упорство, как мне порой казалось, граничащее с глупостью.

Дома я упал на постель и уткнулся лицом в подушку. Пискнул мобильный, забытый утром на кровати. Я дотянулся до телефона. От Джил было несколько непринятых вызовов и примерно десять смс. «С Днем рождения, Руари! Люблю тебя!», куча сердечек, «Когда встретимся?». И чуть позже: «Почему не отвечаешь?», «Ты где?», «Ты на что-то обиделся?», «Что случилось?», «Позвони мне!».

Настроение испортилось окончательно. Я бросил телефон обратно на кровать и закрыл глаза.

В восемь часов утра я пришел к Фалви.

— Насколько сильнее метаболизм? — спросил он, едва я уселся напротив него в кресле.

— Эээ…

— Я так понимаю, лучше проверить.

Фалви раскрыл ящик в тумбочке, извлек из него стакан и початую бутылку. Налил и пододвинул мне.

— У вас самого нет, случайно, тех проблем, которые вы приписываете мне? — я с подозрением вглядывался в лицо сержанта.

— Зубы мне не заговаривай, Конмэл. Пей.

— Я на вас жалобу напишу. Что вы принуждаете несовершеннолетнего.

Фалви молча сунул мне под нос бумагу с подписью Уолтера Суини — начальника Управления.

— У вас разрешение есть⁈ — возмутился я и, не сводя с полицейского взгляда, прошелся по нему такими словами, от которых его лицо сделалось пунцовым.

Однако другой реакции не последовало.

— Я тебя не первый год знаю, Руари, так что даже не пытайся достать меня.

— Да я еще и не начинал.

— Пей.

Я опрокинул стакан и ушел к дивану, улегся там.

— Конмэл!

— Я спать хочу! — огрызнулся я. — Или предлагаете сидеть и пялиться на вас? Удовольствие еще то!

— Через сколько?

— Не знаю. Я такие эксперименты не проводил.

Через час он растолкал меня, проверил слюну по индикаторной полоске. Алкоголя в крови не было.

— Хотите продолжить, сержант? — поинтересовался я, поглядев на его округлившиеся глаза.

— Клянись чем хочешь, Руари, но чтобы две недели ты больше не пил. Иначе точно засажу.

— Ладно. Но когда вам надоест это мое состояние — скажите.

— Свободен!

— Привет, Джил, — она вздрогнула, когда я вышел к ней из-за угла Гленалими-драйв. — Прости, вчера забыл мобильный дома…

— И где ты был все это время?

В голосе ее слышалась обида, а глаза сделались подозрительно влажными. До меня вдруг дошло, что она, наверное, даже плакала из-за меня.

— В Управлении. Ненавижу свой день рождения. Нас всегда в этот день туда вызывают и обновляют базу данных.

— Что делают? — удивилась она.

— Фотографируют, измеряют рост и вес, какие-то дурацкие анкеты заполняют и тесты заставляют проходить.

Обида на лице Джил сменилась растерянностью и сочувствием. Потом ее рука скользнула по моим волосам, утешая, а я притянул ее к себе за талию, собираясь поцеловать. Но в нос настойчиво врывался другой, вполне знакомый запах.

— Почему от тебя пахнет Брайаном? — спросил я.

— Что?

Я чуть отстранился, принюхиваясь.

— Мы с ним учимся в одном классе, ты забыл?

— Другими от тебя так сильно не пахнет.

— Мы сидим за одной партой.

Я по-прежнему ждал ответа.

— Хорошо. Он иногда провожает меня домой после школы.

— Он что делает?

— Он просто друг, Руари! К тому же ты сам никогда…

— Чего я еще не делаю? — я разозлился.

— Не зовешь в кино, погулять в парке. И вообще…

Она осеклась под моим взглядом. Я еле сдержался, чтобы не наговорить грубостей. И произнес вместо этого следующее:

— Не хочу, чтобы он больше провожал тебя. И даже близко подходил. Ты поняла?

— Скажи ему об этом сам! Он, кажется, и твой друг тоже.

Она заскочила в дом и хлопнула дверью. Минут пять я стоял на месте. В голове словно бурлила каша из противоречивых эмоций. Хотелось быть с Джил и никуда не уходить. Но ревность лишь усиливалась, когда я вновь и вновь прокручивал в мыслях произошедшее, подпитывая злость к Брайану.

В итоге решил все же уйти, потому что новая беседа с Джил на эту тему могла кончиться куда более неприятным скандалом. Я шел по Кинг-стрит и был уже в пяти минутах от дома, когда мне позвонил Нолан.