Похититель школьных завтраков

– Это, синьора, нож, которым был убит ваш муж. Заколот одним ударом в спину.

Выражение лица вдовы не изменилось, она не издала ни единого звука.

– Вы никогда не видели его раньше?

– Такие ножи встречаются на каждом шагу.

Помедлив, комиссар снова погрузил руку в ящик и извлек еще один целлофановый пакет, на сей раз с чашкой.

– Вы узнаете ее?

– Так это вы ее взяли? Я из-за вас всю комнату вверх дном перевернула, пока ее искала.

– Значит, она ваша. Вы это официально подтверждаете.

– Конечно. И зачем вам понадобилась эта чашка?

– Она мне понадобилась, чтобы засадить вас за решетку.

Из всех возможных реакций вдова выбрала ту, которая вызвала у комиссара что-то вроде восхищения. Она повернулась к Фацио и учтиво, как будто пришла нанести визит вежливости, спросила:

– Комиссар сошел с ума?

Фацио очень хотелось ответить, что, по его мнению, комиссар таким уродился, однако он промолчал и уставился в окно.

– А теперь я вам расскажу, как все было, – сказал Монтальбано. – Итак, в то утро вы проснулись, встали и пошли в ванную. Вы не могли не пройти мимо двери в кабинет – и вы заметили, что она закрыта. Сначала вы не придали этому значения, но потом сообразили и, выйдя из ванной, заглянули в кабинет. Не думаю, что вы вошли – постояли на пороге и снова закрыли дверь. Вы пошли на кухню, взяли нож, положили его в сумку и ушли. Сели в автобус, вышли в Каннателло и через пять минут на другом автобусе вернулись в Вигату. Когда вы пришли, ваш муж уже собрался уходить, вы повздорили, он направился к лифту, зашел в него – лифт стоял на вашем этаже, ведь вы только что на нем приехали. Вы зашли за ним в кабину, всадили ему в спину нож, он повернулся и упал на пол. Вы нажали кнопку лифта, вышли на первом этаже и уехали. Вас никто не видел – вам очень повезло.

– Зачем мне было это делать? – спокойно спросила синьора. И добавила с невероятной в ее положении иронией: – Только потому, что мой муж закрыл дверь кабинета?

Монтальбано, не вставая со стула, отвесил восхищенный поклон.

– Нет, синьора, из-за того, что было за этой закрытой дверью.

– И что же там было?

– Карима. Любовница вашего мужа.

– Но вы же сами сказали, что я не входила в эту комнату.

– Не было необходимости входить: вы с порога почувствовали запах духов, которыми щедро душилась Карима. Они называются «Volupte». Сильный, навязчивый запах – им наверняка пропиталась одежда вашего мужа, и потому он вам был уже знаком. Он еще стоял в кабинете вечером, когда туда зашел я, хотя, вероятно, уже не такой насыщенный.

Вдова Лапекора хранила молчание, она обдумывала сказанное комиссаром.

– Можно задать вопрос? – спросила она наконец.

– Какой будет угодно синьоре.

– Почему, по-вашему, я не зашла в кабинет и не зарезала сначала эту женщину?

– Потому что голова у вас работает точно, как швейцарские часы, и быстро, как компьютер. Карима, увидев открывающуюся дверь, была уже готова броситься на вас. Ваш муж прибежал бы на крик, и вместе они легко бы вас обезоружили. Притворившись, что ничего не заметили, вы хотели потом застать их врасплох.

– А как, по вашему разумению, получилось, что убит был только мой муж?

– Когда вы вернулись, Каримы уже не было.

– Простите меня, комиссар, но вас не было там, кто же вам рассказал всю эту историю?

– Отпечатки ваших пальцев на ноже и на чашке.

– Не на ноже! – выпалила синьора.

– Почему же не на ноже?

Женщина закусила губу.

– Чашка моя, но нож – нет.

– Нож тоже ваш, на нем четкие отпечатки ваших пальцев.

Фацио не отрывал глаз от своего начальника, он знал, что на ноже не было никаких отпечатков, и это было самое уязвимое место в их блефе.

– Вы уверены, что на ноже нет отпечатков, потому что, когда вы всадили его в спину мужа, на вас были перчатки. Вы предусмотрительно надели их, собираясь уезжать. Но, видите ли, синьора, этот отпечаток был сделан не в то утро, а днем раньше, когда, разделав рыбу, вы вымыли нож и убрали в ящик. Он остался не на рукоятке, а на лезвии, у самой рукоятки. А теперь ступайте с Фацио, мы снимем у вас отпечатки и сравним.

– Он был лжецом, – сказала синьора Лапекора, – и заслужил такую смерть. Он притащил в дом эту потаскуху, чтобы весь день провести с ней в постели, пока меня не было.

– Вы хотите сказать, что сделали это из ревности?

– А почему нет?

– Разве вы уже не получили к тому моменту три анонимных письма? Вы могли застать их в конторе на спуске Гранет.

– Я такими вещами не занимаюсь. Мне кровь ударила в голову, когда я поняла, что он привел свою девку в мой дом.

– Мне кажется, синьора, кровь ударила вам в голову за несколько дней до этого.

– Когда же?

– Когда вы обнаружили, что ваш муж снял значительную сумму со своего счета в банке.

Еще один выстрел наудачу. И опять точно в цель.

– Двести миллионов! – воскликнула разгневанная вдова. – Двести миллионов этой потаскухе!

Вот откуда часть денег на книжке на предъявителя.

– Если бы я его не остановила, у него хватило бы ума промотать контору, квартиру и счет в банке!

– Внесем это в протокол? Только еще один вопрос: что сказал вам муж, когда вы вернулись?

– Он сказал: «Остынь, мне надо идти в контору». Может, повздорил со своей девкой, она ушла, а он бросился за ней.

– Господин начальник полиции? Это Монтальбано. Я хотел сообщить вам, что синьора Лапекора только что призналась в убийстве мужа.

– Поздравляю вас. Почему она это сделала?

– Ссылается на ревность. Я должен попросить вас об одолжении. Можно мне провести небольшую пресс-конференцию?

Ответа не последовало.

– Господин начальник? Я говорю, можно ли мне провести…

– Я прекрасно расслышал, Монтальбано. Но от удивления не мог слова вымолвить. Вы хотите провести пресс-конференцию? Я не верю своим ушам!

– И все-таки.

– Хорошо, проводите. Только потом объясните мне, что все это значит.

– Вы утверждаете, что синьоре Лапекоре было давно известно о связи мужа с Каримой? – Вопрос задал корреспондент «Телевигаты», шурин Галлуццо.

– Да, благодаря трем анонимным письмам, которые муж сам ей послал.

Не слишком внятное объяснение.

– По-вашему, синьор Лапекора сам на себя донес? – удивился корреспондент.

– Да, потому что Карима начала шантажировать его. Он надеялся, что жена что-нибудь предпримет и это поможет ему выпутаться из создавшегося положения. Но она ничего не сделала. Так же как и сын.

– Извините, а почему он не обратился в полицию?

– Боялся, что разразится грандиозный скандал. Он надеялся, что с помощью жены эта история не выйдет за пределы семейного круга.

– А где сейчас находится Карима?

– Неизвестно. Она сбежала вместе со своим маленьким сыном. Ее подруга, обеспокоенная их исчезновением, попросила «Свободный канал» показать в эфире фотографию матери с ребенком. Но до сих пор никто не откликнулся.

Журналисты поблагодарили комиссара и разошлись. Монтальбано удовлетворенно улыбался. Головоломка была безупречно сложена по навязанной схеме. Только за ее пределами остались Фарид, Ахмед и даже Айша. Теперь, если правильно их расположить, откроется совершенно другой рисунок.

До встречи с Валенте еще оставалось время, поэтому по дороге он заехал в ресторанчик, где обедал в прошлый раз. Съел соте из черенков с тертыми сухарями, добрую порцию спагетти в белом соусе с черенками, запеченный с душицей и лимоном палтус. И наконец – шоколадное суфле в апельсиновом соусе. Отобедав, комиссар прошел на кухню и молча с чувством пожал повару руку. В машине, по пути к Валенте, он во все горло распевал: «Только глянь, только глянь, как я танцую твист!»

Валенте проводил Монтальбано в комнату рядом со своим кабинетом.

– Мы уже так делали, – сказал он. – Дверь оставим приоткрытой, а ты, если хочешь не только слышать, но и видеть, что происходит в моем кабинете, можешь смотреть в это зеркальце.