Страница 20 из 25
И я знаю, кому я обязан всеми моими страданиями. И я знаю, что я сделаю с этим человеком. Отчим. Корганов Константин Дмитриевич. Человек, который сделал из меня подопытную крысу.
–Твой отец остался в автобусе? – Спросил я девочку.
Вздрогнув, от неожиданной фразы, Ленка положительно кивнула.
–Не переживай! Я уверен, что с твоим отцом все в порядке! И мы спасем его!
–Да, – голос девочки был тих и обеспокоен, – ты думаешь, что он жив?
–Я думаю, что его могут тоже использовать как подопытную крысу. Так что есть вероятность, что он будет жив, – мой голос был сух и безжизненен.
Солнце еще не проникало своими лучами сквозь густую крону леса, но ночь отступала, давая первым бликам света проникнуть сквозь тьму. Мы отправились в путь, проходя через бурелом и лесную чащобу. Ориентиром был компас и карта, которые были у девочки с собой. То и дело останавливаясь, она сверялась с картой, хмурилась, всматриваясь вдаль, и начинала путь снова. Я, молча, шел за ней. В голове моей была какофония мыслей, хаотично сменяющих друг друга. К вечеру мы вышли к деревне, на первый взгляд заброшенной. Пройдя мимо нескольких явно нежилых домов, мы остановились у сараюшки.
–Мы дома, – уставшим голосом проговорила девочка, подходя к старому дому и открывая дверь.
Осколки сознания
К автобусу подходили двое в черном, на лицах маски.
–Помогите, у меня застряла нога, – простонала женщина, увидев мужчин.
–Заткнись, сука! – Один из них пнул женщину мыском ботфорта, отчего та застонала еще сильнее.
–Не трать зря время, – прохрипел другой. Наставив на женщину дуло пистолета с глушителем, он взвелкурок и послышался глухой звук. Короткий вдох и сердце женщины перестало биться.
Они обошли автобус со всех сторон, явно что-то или кого-то ища.
–Вот он голубчик, – радостно воскликнул один.
–Где твоя сучка и этот придурок? – Спросил он у Владимира.
–Я не знаю, кого вы имеете в виду, – начал мямлить тот, изображая недоумение.
–Ты че, совсем охренел! – Взвыл один из мужиков.
–Ничего, у шефа разговорчивее станешь. Грузи его в фургон, а я обойду все вокруг, может недалеко скрылись, – проговорил другой мужик, и, включив фонарик, направился к лесу.
Машина ехала на бешеной скорости, увозя Владимира все дальше от дочери. Он надеялся, что у нее все получилось и что их старания не прошли даром. Больше ему ничего не надо. Он готов был умереть и вновь воссоединиться со своей женой. Но его надежды не оправдались.
Фургон приехал к зданию лаборатории, как Владимир и предполагал. Его пинками вытащили из машины и поволокли ко входу. Посадив в подопытное кресло, ему зафиксировали руки и ноги. Яркий свет лампы ударил в глаза.
–Я возлагал на тебя большие надежды, – голос говорившего человека был строгий и властный, в интонации слышалась злоба, определенно чувствовалось все раздражение, которое испытывал говоривший, – но ты меня очень огорчил и подвел.
Корганов остановился у кресла, в котором сидел Владимир, и в стальном взгляде читалась враждебность и ненависть.
–Я многое тебе доверил, принял тебя в команду, а как поступил ты? – вопрос, который не требовал ответа.
–Видимо не до конца ты мне доверял, раз в секретной части лаборатории были еще более секретные эксперименты, – напряжение не сходило с лица Владимира.
–Тебе не следовало совать свой нос. Ты мог жить спокойно и не мешать мне в осуществлении моих планов. Все, что от тебя требовалось, работать и не создавать проблем. Но ты со своей любимой дочуркой слишком любопытные.
–Я бы сказал по-другому, – Владимир старался говорить спокойно, несмотря на тревогу и волнение, которые наполняли его разум, – я бы сказал, что мы слишком умные, а умным людям не стоит работать в твоей жалкой лаборатории!
–И куда привел тебя твой ум? – ухмылялся Корганов.
–По крайней мере, моя совесть чиста и мои руки не по локоть в крови!
–Ты очень глуп, Владимир, ты ничего не понимаешь! Жизни этих людей ничтожны по сравнению с той целью, которую я несу. Скоро я смогу управлять жизнями всех людей! Я подчиню себе весь мир! И ты не сможешь меня остановить! – Широко раскрытые безумные глаза нагоняли страх и заставляли все тело невольно съеживаться, – думаешь, ты первый, кто сует свой нос куда не следовало. Ты лишь пешка в этой игре! Но ты еще сможешь послужить мне службу.
Улыбка, наводившая ужас, появилась на лице человека, от которого зависела жизнь Владимира, не предвещая ничего хорошего.
Корганов вышел из комнаты, и Владимир остался один. Прошло не менее часа, прежде чем в комнату вошел человек, которого Владимир видел впервые. Он вставил иглу в вену и, наполнивколбу кровью, удалился. Тишина в лаборатории давила на мозг.
Владимир знал, что с ним собираются сделать, не просто так у него взяли кровь.
«Только не засыпай», – говорил он сам себе, – «Не смей терять сознание, ты должен все помнить, думай о своей дочери».
Владимир не переставал твердить себе установку, даже когда в комнату вошли несколько незнакомых Владимиру человек. Вену проколола толстая игла, и тепло разлилось по всему телу. Глаза помутнели, веки становились все тяжелее. «Только не спи», – это последние мысли, которые пришли в голову Владимира. Сон навалился тяжелой черной тучей, въедаясь в сознание и растворяясь в нем.
***
Дома витал запах пыли и затхлости. Такое чувство, что здесь давно никто не жил.
Проснувшись, мужчина долго лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Только через четверть часа, он спустился на кухню и сварил себе кофе, аромат которого заполнил все пространство кухни, наполняя дом жизнью и присутствием человека.
«Так-то лучше, – подумал Владимир, – запах утреннего кофе – отличное начало дня. Но почему у меня такое чувство как будто я что-то забыл сделать? Почему с самого утра меня не покидает чувство страха и опасности? Я сижу дома, у себя дома, но я не помню этот дом. Я не помню этот стол, кухню, гостиную. Я не помню ничего. В моей голове пусто настолько, что даже ни одна маленькая мыслишка не витает там. Либо я сошел с ума, что тоже вполне вероятно, учитывая мое состояние, либо здесь что-то не так. Ладно, без паники, чем я могу себе помочь? С чего начать? Я думаю самое лучшее – это изучить дом, может, хоть что-то наведет меня хоть на одну мысль и поможет мне вернуть воспоминания».
Встав из-за стола, Владимир прошелся по кухне. Правая нога отозвалась болью, но все попытки вспомнить, что же с ним случилось, не увенчались успехом. Решив потом осмотреть себя на наличие старых травм, Владимир направился к кухонному гарнитуру.
Светлая мебель, посуда, кастрюли и сковороды, кухонное полотенце в цветочек. Ничего не говорит о том, кто живет в этом доме, кто хозяйничает на кухне. И везде пыль, видимо в этом доме уже несколько месяцев никто не жил.
«Тогда где я был эти несколько месяцев?» – подумал Владимир, озабоченно рассматривая обстановку.
Весь дом как будто вымер.
Владимир весь день скитался по дому, заглядывал во все укромные уголки, но не нашел ничего, кроме пыли. Уставший, он сел на диван и закрыл глаза. Тишина этого дома нагнетала.
«Я должен что-нибудь помнить, должны быть какие-нибудь мысли и воспоминания» – голова резко заболела, и острая боль пронзила виски. Схватившись за голову, Владимир лег на диван и, закрыв глаза, провалился в сон.
Люди, много людей. Давка. Лиц не вижу. Все говорят. Что-то говорят. Слов разобрать не могу. Тяжело дышать. Что-то давит на грудь и мешает вздохнуть. Пытаюсь растолкать людей и получить доступ к кислороду. Но давка сильнее меня. Падаю на колени. Люди пинают меня, не давая мне встать. Вокруг темнота. Воздуха не хватает. Голова наливается чем-то тяжелым. Сознание уходит от меня…
Владимир проснулся весь в поту и, сев на кровать, заплакал. Он не помнил, плакал ли он когда-нибудь, но сейчас ему захотелось плакать. И он плакал до тех пор, пока все страхи и переживания не отпустили его.