Страница 98 из 104
Да, я знал, что всё безнадёжно. Ещё до предупреждения Дары чувствовал это каким-то внетелесным нервом.
Но сначала мне некогда было думать, потом два месяца я напоминал растение, был оглушен антибиотиками и обезболивающими, потом зависал, как во сне — шок бывает не только болевым… И вот, наконец, выздоровел настолько, что ощутил жизнь и в себе.
Я был рад, что Лес сегодня занят учёбой, а Элиер пахал в медотсеке. Я был один, был конечен и пуст, как Вселенная, и так же был бесконечен и наполнен. И я был ОДИН.
И тут их Хэд принёс.
А я до этого, похоже, не верил ни в жизнь, ни в смерть. И только сейчас поверил. Они там что, за дверью ждали, чтобы помешать мне, наконец, сойти с ума?
Дьюп посмотрел на меня, покачал головой.
— Даже если у тебя будут дети, это будут и её дети тоже, — сказал он спокойно. — Если двоих связывает паутина — разорвать невозможно. Что бы ты ни сделал, Влана поймёт тебя — иначе это была не любовь. И простит, если будет нужно. Простит не только то, что ты жив. А остальное — не нам решать, По необходимости Влана пролежит в реанимационной капсуле и сто, и двести лет. Никто не видит так далеко. И никому не известно, что тогда будет. Шанса нет, когда уже нет нас. Но и тогда — только для нас нет шанса.
Он сел рядом со мной. Кьё ткнулась в его руку и снова сунула морду мне под мышку.
— Ты плачь, если можешь, — сказал Колин. — Это лучше, чем ничего.
Я мотнул головой.
Слезы душили, выжигали дорожки на щеках, но глаза оставались сухими, горячими. Их резало, такими они были горячими.
— Всё пройдёт мальчик, — сказал инспектор Джастин, тоже усаживаясь рядом. — И боль пройдёт, когда научит тому, чему хотела научить. Но пройдёт она только тогда, когда разрежет тебя пополам, и ты станешь по-настоящему целым. Одним. Не одиноким, какими часто бывают люди, а одним. Целым. Мир неразделённый несёт в себе тьму и свет, мужское и женское. Тьма — мать наша, свет — отец. Мы — третье, мы соединяем и разделяем тьму со светом.
— На Земле исповедуют трехначалие? — выдавил я, как-то преодолев молчание в себе.
— Нет, — качнул головой инспектор Джастин. — На Земле сейчас исповедуют только Жизнь. Ценность жизни.
— Вот-вот… — я погладил Кьё. — Я в этой жизни столько народу уже «исповедал»… Я люблю собаку, мне её жалко. Как я могу быть сразу тем, кто любит и кто убивает?
— А никто и не знает, дар это или проклятье — любить и убивать одними руками, — усмехнулся Колин и похлопал меня по плечу. — Может, боги и задумали нас, чтобы это проверить. — Он встал. — Поднимайся. Тебе нужно привести себя в порядок. Кончай мучиться. Ты делал, что мог. Грош цена была бы тебе, если бы не преодолевал себя. Победить можно только преодолевая себя. Формальная победа через десяток-другой лет приводит к повторению событий уже на ином, более сложном витке. И — не больше.
Я мотнул головой, не очень понимая его, хотя и ощущал, как он вытягивает из моего нутра волю, погрузившуюся было в депрессию.
Колин вдруг улыбнулся, просто и по-детски…
— Тремлер про капитана «Бури» смотрел? Как он раз за разом спасает мир то от гения Зла, то от Человека-актара?
Я кивнул. Кто же из курсантов не смотрел гипноленты про капитана «Бури»? Они даже относились к условно-тренировочным, столько там было патовых моментов, связанных с моторной памятью и интуитивной логикой.
— А ты думал, почему он раз за разом спасает мир, и раз за разом зло возрождается?
— Плохо спасает? — ответил я механически, как курсант.
— Хорошо спасает. Он лучший. Ему не нужно ломать и преодолевать себя. Он любит женщин, и он же потрошит бандитов. Ему легко всё это даётся. А значит — мир ему не спасти. Спасение мира — не его задача. Если планка не стоит выше твоей головы — решения ты не найдёшь. Настоящего решения. Только пустое, формальное. Оно временно заткнёт дыру, но не изменит во Вселенной ничего. Вот потому супергерои раз за разом спасают мир, а мир, как свинья неблагодарная, изыскивает всё новых проводников зла. Нет никакого зла, мальчик. Зло — только в тебе. Преодолев его, ты побеждаешь. Количество параллельно поверженных противников роли не играет.
Я мотнул головой и невесело улыбнулся:
— И все кроме меня всё знают…
— Чужие задачи увидеть и решить просто, — усмехнулся Дьюп. — Лабиринт задач у каждого личный. И в своём — ты тот же слепой котёнок. Но вот тебе кое-что объяснить у меня, по счастью, уже выходит. Немногое, правда. А теперь готовься объясняться сам. У тебя полчаса. Надень парадную форму — будет много незнакомых людей. Эрцог желает, чтобы ты рассказал кое-что из того, что было на Тэрре. Не о том, что МЫ там делали, а о том, что ты видел. Отвечай только на его вопросы, понял?
Я кивнул. Но думал о другом. О том, что нужно будет потом взять малую и показать ей лежащую в капсуле мать. Пусть знает, что мама уснула и ждет там, нас в своем долгом сне.