Страница 54 из 104
Он достал фляжку с белковым коктейлем и заставил себя выпить немного. Тошнило его регулярно, но вне Цитадели — всё-таки меньше.
Пора бы и в помещение. Кружочек мимо вот этого выступа — и в койку.
Дневной сон иннеркрайт сам себе прописал — врачебного досмотра в классическом понимании этого слова на Тайэ не было.
Он довольно удачно скатился с горки — слабость исчезла внезапно, как и подступила. Но кататься больше не стал, повернул назад.
Вспомнил про остатки трапезы хайбора. Надо бы объехать подальше.
Но сильно подальше не получилось — торосы и камни не пустили в объезд. Оставалось надеяться, что хайбор уже «освидетельствовал» незваного гостя и пропустит обратно.
Энрихе проехал мимо объеденной туши здоровенного серого зверя. Судя по уцелевшему хвосту, это был харпик. Вполне съедобный и для людей морской обитатель, похожий на земного тюленя.
Надо же, сколько хайбор сожрал в одиночку. И залег недалеко от добычи, экономный. Вот почему он болтается так близко к человеческому жилью: жалко недоеденного харпика.
Харпики жирные, харпики вкусные…
Энрихе ощутил слабый запах крови и проглотил образовавшуюся вдруг слюну. В желудке заурчало.
Да что это с ним! Объеденная тушка «тюленя» пробуждала в нём совсем иные позывы, чем питательный витаминизированный коктейль.
— Опять ездил? — сердито бросил ему у ворот маленький мастер. — Гон скоро у зверя будет.
— Я недалеко, — отмахнулся Энрихе, стараясь не встречаться с тайанцем глазами.
Мастер Эним покачал головой, но больше ругаться не стал.
Перед входом во внутренние помещения младшие ученики затеяли потасовку. Хохотали, кидались снежками, наскакивали друг на друга. А ведь точно — скоро оттепель, дети её нутром чувствуют.
Энрихе вдохнул всей грудью промороженный, сухой воздух и вдруг уловил в нём неожиданную влагу. Вот как, значит, здесь пахнет весна…
Лёгкие его раскрылись, в висках зазвенело мелодично и настойчиво.
Маленький мастер смотрел на него, поджав губы и покачивая чёрной, без единой ниточки седины, непокрытой головой.
Из-за здания ратуши вывернули Игор и Кейси. Кейси тащил овальную доску, обшитую кожей. Кататься пошли.
Энрихе сторонился теперь одногодок, ему не хотелось обсуждать с ними то, что случилось на Геде. И Радогаст сторонился, но по иным соображениям.
Услышав о предательстве Радогаста, Кейси схватился за разрядник. Он был воспитан в среде торговцев, где с предателями разговор короткий. Но Игор сгрёб ксайского полукровку и держал, пока тот не остыл достаточно, чтобы уяснить, что разрядник «чёрный вашуг» оторвёт в случае чего вместе с рукой.
Угроза не была пустой — Игор оказался сильнее Энрихе, Радо и Кейси вместе взятых.
Тогда Кейси плюнул и выскочил полураздетым во двор, в снег. А Радо с тех пор попадается ему на глаза только в учебных комнатах.
Энрихе не держал зла на Радогаста. Но любые разговоры о происшедшем раздражали его, так как напоминали и о собственной глупости.
Однако выдержки ему было не занимать, и он изобразил улыбку при виде Игора и Кейси.
— Хайбора видел? Вылинял он уже? — спросил тайанец.
Как догадался?
— Видел, — осторожно ответил иннеркрайт. — Нажрался харпятины и спит возле туши. Вроде уже не линяет.
— С полуострова скоро пойдут мускусные быки, то-то будет ему праздник, — улыбнулся Игор. — Весна! — и добавил вдруг: — Мастер сказал, что возьмёт тебя в первый день весны. Как только солнце встанет над Майской башней.
Энрихе заозирался недоумевающее: что за странный календарь?
— Во-он, — Игор махнул рукой в сторону шпиля у западной стены Цитадели. — Когда солнце встанет точно над самым верхом — с того дня и считаем весну. Послезавтра по нашим расчетам. Не всегда она с оттепелью совпадает, но этот год — ласковый. Готовься, мысли очищай. Мастер может и спросить что-то о твоём внутреннем «я». Но раз он сказал — возьмёт, думаю, придираться не будет. Главное, чтобы ты был утром в присутственном зале, и всё будет хорошо.
«Ну-ну, как у Радогаста», — подумал Энрихе.
И вместо радости подступила тоска. А ведь он хотел поучиться у мастера Зверя, очень хотел. И губы его изогнулись в улыбке, идущей от ума — не от сердца.
Тэрра, Алдиваар — родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат
Больше всех от затянувшейся болезни Агескела пострадали медики. Оперируя его, они рисковали не только жизнью пациента, но и собственными головами.
Время, однако, лечит. И дурная желчь — тоже не может изливаться вечно.
Пострадавшие от приступа ярости сосуды были заменены на новые. И в один прекрасный день Агескел отправился в любимые подвалы в любимом одиночестве.
Пока младший брат хворал, безопасностью родового замка занимался старший. Он не доверял даже подобиям людей, и подвалы заполонили механизмы всех мастей и предназначений.
Агескел морщился, проходя обезображенными железом и пластиком коридорами.
Однако «разноцветные комнаты» брат не тронул, только запер синий подвал. Но Агескел и не любил его особенно. Его больше развлекали бордовый и красный.
В красном подвале аке уже хотел было вызвать наложницу, из тех новых, что недавно доставил алайский корабль.
Нетронутые, но уже достаточно психически обработанные девицы…
Аке развернул голограммы пленниц, чувствуя, как возбуждение начинает овладевать им.
Совсем еще юные. С каких-то забытых богом периферийных планет: глаза, побитые золотом мутаций, вытянутый костяк…
Сознание жертв было затуманено: зрачки словно подернуты пленкой, а на дне этих бездонных колодцев души бился смертельный ужас.
«Очень хорошо! Как там было в этой древней книге: 'Напои меня иссопом»?
— Тебе следовало сразу поговорить с этой разряженной обезьяной! — вырвал аке из полутранса голос брата.
Энсель вошёл, наряженный в парадный мундир. На лице — государственная гримаса.
Но Агескел и без того чувствовал — брат не в самом игривом настроении. Пришлось щёлкнуть пальцами, гася движущиеся по подвалу голограммы гибких тел.
Притащился слуга с вином. Эрцог схватил бокал, и капли выплеснулись на белую рубашку, проступив кровавыми пятнами.
— Ты слышал, что говорит Симелин?
Симелин Эргот был главой дома Зелёного камня. Камня равновесия сердца — Ильмариина. Зрелый, но безвольный, как червивое яблоко, сброшенное деревом раньше срока.