Страница 30 из 104
— И мы понимаем тебя без слов, довольно часто, — помог Неджел, не заметив, как перешёл на «ты». — Мы к этому привыкли. Мне трудно будет теперь служить с человеком, которому тупо на меня плевать. Влияешь ты на меня — не влияешь, ты же не борус, в конце концов? Да я и не знаю, возможно ли такое вообще? Может, ты просто переутомился, капитан? Все мы на этом ненормальном Юге стали психами, вот и мерещится всякая дрянь. Лендслер недаром приказал поставить корабль на карантин. Может, это борусы нам боком вышли? — Неджел почесал заросшую щёку и обернулся к эйнитке. — А леди нам сегодня что-нибудь скажет? Это же по её части: разобраться психоз тут у нас или нет?
— Я бы сама хотела это знать, — разомкнула губы Дарайя. — Влияет, как правило, сам исток мироздания. Или — его проводник, — она обернулась и посмотрела на меня долгим, вытягивающим душу взглядом. — Ты не адепт и не проводник эйи. И влиять ни на кого не должен. Но, наблюдая за тобой, я вижу — это не так. Ты не согласен, грантс? — переключилась она на Абио.
Тот туманно и непонятно улыбался, пока эйнитка говорила.
— Весь мир — сеть взаимовлияний, — отозвался он эхом.
— Ты же понимаешь, что речь сейчас не об этом! — женщина повысила голос.
— Я долго ехал прошлой ночью, потом видел Великого Мастера, — сказал Абио ещё тише, и мы тоже примолкли. — Он редко нисходит до пользования техническими средствами связи, но я говорил с ним. Спросил его о сапфире. Он рассмеялся и велел рассказать вам, капитан, сказку о цветах Домов камня. Вот я и расскажу. Девять их было. И каждый цвет символизировал чистоту пути своего Дома. Зелёный камень хранил пути сердца, жёлтый — мысли, красный — плоти, синий — интуиции. Не забыли и о черноте бездумия, и о чистоте помыслов. Только тень позабыли. Обиделась она и пришла первой к тем, кто хранил чистоту помыслов. И погибли они во мраке, потому что не видели меры, кроме белого. Тогда засмеялась тень и вошла в черноту бездумия. Она искушала тьму стать главной силой среди прочих. И Великий мастер велел наследникам Дома Обсидиана разбить камень и разделить кровь, чтобы не было в нас соблазна для тьмы. И поняли мы свою ошибку, и смешали кровь с чужаками…
Абио замолчал, поднялся, выпил немного воды из кулера, стоявшего у входа в палатку.
Никто из бойцов не пошевелился. Рассказ подействовал на нас магнетически.
— Остальным домам тень была не так страшна, — так же тихо продолжал грантс. — Красный стал багровым, синий — цветом пепла на закате. Сказка. Но ведь известно, что хранящий чистоту цвета должен и в сердце сохранять истину пути, или камень его потускнеет. Мастер не сказал мне, но, думаю, я понял, почему он велел передать сапфир вам, капитан. Он увидел в вас наследника путей синего камня. Не крови, но пути. А чистота цвета — сама по себе радует душу, у кого не рассыпалась она ещё пеплом, — Абио потёр руками лицо. — Нет тут сумасшедших. Человек — иной, чем вас учили. Иначе устроен. И учится человек — только сам у себя. Что женщина вам покажет, вы без усилия из себя не возьмёте. Для остального же — разговоров нет. Зря их затеяли. То, о чем говорите — друг другу положено передавать молча. Открывая рот — знание убиваем. Оттого и глупости в людях много.
Грантс посмотрел на дверь.
Я отрицательно качнул головой. Мне хотелось знать, о чём он ещё говорил с Великим Мастером.
— Устал я. Поспать бы? — Абио уставился на меня воспалёнными глазами, и я вздохнул, соглашаясь.
— Уснуть бы ещё, — пробормотал Неджел.
— А ты собери в тело всё, что за день от земли взял — и небу отдай. И снов тебе больше не будет.
Абио кивнул мне и вышел. Дарайя тоже поднялась и потекла к выходу.
Я хотел её перехватить, спросить про смысл последних слов грантса, но не успел. Парни отвлекли.
Неджел стиснул в объятьях Дерена, тот вывернулся, налетев на меня…
Боргелиане не были сектой в прямом смысле этого слова. Жили они родственными группами — сороднениями. Некоторые группы вообще никакой религии не признавали. И политики сторонились.
Церковь же наша считала атеизм ещё большей ересью, чем приверженность к «искажённым» учениям Экзотики. Почему, интересно?
— Боргелиане, значит, — констатировал я, подхватывая Дерена, чтобы он не упал. — А в армии ты зачем?
Пилот улыбнулся беспомощно:
— Так мне легло, капитан. Я думал — мир иной, чем теперь вижу. Оказалось — «игра камней».
— Наигрался? — усмехнулся я.
— Да, — кивнул Дерен. — Но я нужен здесь. В мире идёт волна обновления. Старым философским системам жить осталось совсем немного. Прав ваш грантс — мы слишком увлеклись словами. Свели мыслительный процесс к проговариванию, а восприятие мира — к словесным клише и штампам. Мирозданию тесно. Оно готово выскользнуть из плохо затянутой словесной удавки, скинуть седоков в то море крови, которое натекло из открытых во все времена ран. Боюсь, мы перебьём друг друга в этой войне, капитан. А кто уцелеет, начнёт всё по новой.
Дерен смотрел на меня, но зрачки его остановились вдруг, как у впавшего в транс.
— Вальтер! — Я встряхнул его. — Очнись? Ты не собрался «утонуть на суше»?
— И это ВЫ мне говорите? Это же вы неделю назад вытащили нас из бездны. Мы же едва не уничтожили себя!..
Изменившаяся мимика исказила лицо моего пилота до неузнаваемости.
Бойцы примолкли и столпились вокруг.
— Вы понимаете, зачем летела сюда правительственная комиссия? — Дерен тяжело дышал, словно пытался вынырнуть из своего странного состояния, но продолжал говорить. — Правительство хотело любой ценой заполучить новое бактериологическое оружие. И того же хотели в военном совете Содружества. Любой ценой, понимаете? Они уже не могут мыслить живыми реалиями, ведь слова-то совсем нестрашные. Разве страшно это звучит — «уничтожить обитаемую Вселенную»? Всего лишь — уничтожить. Слова, пустые звуки. Мы сейчас на таком технологическом уровне развития, что новая угроза, подобная борусам, — дело нескольких лет. И только идиоты надеются на здравый смысл. Психическая сила, противовес, поставленный когда-то чересчур агрессивному разуму — союз Домов камня — больше не существует. Союз Домов пал, потому что принципы взаимодействия с энергиями паутины реальности нарушены. Формальное подтверждение моим словам — дело нескольких дней. Ну а в Империи никогда и не было особенно серьёзных моральных сдержек. Ждите новых смертельных идей! Не важно — с той — или с другой стороны. Уже не важно.