Страница 3 из 3
Я снимаю парик, иду в душ, сорок минут перерыва.
Я надеваю парик, иду в манеж, дети смеются.
Дети любят клоунов и слонов.
Я вскочил. Ну, сна теперь уже не будет. Я ясно вообразил себе, как спит сейчас под своим сеном несчастная, больная Лялька. Она лежит, и зябнет, и дрожит, и тяжелые хрипы в её груди делают своё страшное дело…
Ничего не видя, бежал я по цирку, представляя себе самые ужасные картины…
6
Ничуть не бывало! Слониха встретила меня, стоя на ногах, с весело и задорно приподнятым хоботом! Она покачивалась взад и вперёд, словно разминая уставшие мышцы.
Увидев меня и сразу признав, Лялька торжествующе трубанула. В эту минуту многие в ужасе заткнули уши — и животные, и люди. Я подошёл к ней, и слониха обняла меня хоботом за шею и притянула к себе. От неё пахло сеном и цирком. Я люблю её, я люблю этот родимый запах, поэтому я обнял её, широко раскинув руки, чтобы побольше захватить необъятного её лица.
Мы так постояли немного, обнявшись, потом Лялька повернула меня к себе спиной и несильно толкнула вперёд. Я вспомнил про булочки и поглядел на пол, куда положил их вечером. Булочек не было. Ни одной. Я оглянулся и сказал:
— Ай, браво! Все съела?
Лялька не обратила на этот вопрос никакого внимания и снова хоботом толкнула меня.
В чём дело?
Я не понимал её и поглядел в ту сторону, куда двигала меня Лялька. Оттуда шёл какой-то запах. Я сделал несколько шагов и увидел ларь. Вот оно что! Я сразу всё понял и открыл его. Он был доверху набит свёклой и морковью.
Слониха хотела есть! Она была здорова и хотела есть! Как я сразу не догадался!
Я набрал корма и стал таскать его и складывать у Лялькиных ног. Она занялась едой. Всё было в порядке.
Я стоял с ней рядом, и она снова трубанула. Я сразу понял смысл этого короткого и полного звука:
«Пусть всегда пляшет удивительная кавалькада радости и счастья жизни!»
И я подумал ещё:
«Мы всегда идём впереди со своими хлопушками и свистульками, мы, клоуны, паяцы и увеселители, и рядом с нами прекрасные, весёлые слоны».
Дети любят клоунов и слонов.