Страница 15 из 16
Гай без улыбки поздоровался и небрежно бросил «Приключения пчёлки Майи» на стол.
Я вежливо ответила на приветствие и спросила:
– Хотел взять эту книгу?
– Нет. Я хотел увидеть тебя.
Я покивала с понимающим видом, но ничего не сказала. Сегодня Гай пребывал отнюдь не в таком благодушном настроении, как два дня назад.
– Мог бы увидеть завтра в академии.
– А я сейчас хотел.
Подойдя к кафедре, за которой я сидела, он оперся на неё ладонями и теперь глядел на меня сверху вниз.
Я увидела у него на пальце кольцо с камнем, словно подернутым дымкой или как будто покрытым изнутри тонким слоем сажи. Серебряные крапаны, удерживающие камень, были сделаны в стилистике башни средневекового замка. Даже представить не берусь, сколько может стоить подобная штучка.
Гай проследил за моим взглядом.
– Красивый перстень, – заметила я. – А почему именно башня?
– Как ты могла забыть? – деланно удивился Гай. – Я всегда любил средневековье…
– Да, что-то припоминаю… Ты собирал всякие железяки: какие-то ржавые мечи, латы… Замок мечтал построить. Тебе, и правда, суждено было родиться в средневековой Европе. У соседей бы земли отвоёвывал.
– Я, конечно, жалею о том, что родился позже, чем надо. Но не слишком, – Гай навис надо мной и его тёмные глаза с зелёными крапинками смотрели жадно и внимательно. – Наступают времена помрачнее тех. Век бурь и волков… Ты согласна, Ева?
Память у него была отменная, но только касательно того, что он считал важным. Гай понятия не имел, кто такие Стейнбек и Голсуорси, зато почти наизусть помнил «Прорицание вёльвы». Ничего не говоря, я начала расставлять принесённые сегодня книги, ощущая, что он наблюдает за каждым моим движением.
– Не думала над этим, – не оборачиваясь, произнесла. – И не собираюсь.
– Когда я тебя увидел, Ева, то понял, что ты мне всё ещё небезразлична, – спокойно донеслось из-за спины. – Думаю, что и я всё ещё небезразличен тебе.
Бамс!
Первый том «Войны и мира» рухнул на пол, увлекши за собой второй том и третий. Слова Гая не так уж меня и шокировали, но руки разжались сами собой.
Не успела я нагнуться, как слева рука Гая аккуратно поставила на место третий том, а справа – первый и второй. Спиной я ощутила его прикосновение. Если сейчас обернусь – он меня обнимет. Я поднырнула под его руку и отступила назад – к кафедре. Нельзя больше увиливать от прямого ответа. Надо что-то сказать.
– Гай, я любила тебя два года назад – так сильно, как могла своей глупой наивной любовью. У нас были высокие отношения – ну просто рыцарь и его дама сердца. Когда ты исчез, мне было очень тяжело. Но с тех пор многое изменилось. Я больше не испытываю к тебе никаких чувств. И общаться нам с тобой на каком-то другом уровне, чем «привет-пока», думаю, нет смысла. Давай разойдемся по-настоящему. И по-хорошему.
– Черта с два, Ева. Я хочу тебя. И ты будешь моей – теперь уже навсегда.
Гай ухмыльнулся своей зловещей полуулыбкой. А глаза злые-презлые.
– Что ты забыл в нашем времени, человек с типично средневековыми понятиями? – выдохнула я.
– Сама придешь. Попросишь денег, защиты и секса. И я дам сполна все, что ты захочешь.
Сказав это, Гай развернулся и вышел, ударив рукой по только что поставленным книгам.
Все четыре несчастные тома «Войны и мира» лепестками разлетелись по полу.
Закрывая массивную стальную дверь на два ключа, я вздрогнула от порыва холодного ветра. Сумерки уже сгустились, а фонари ещё не горели, и я почувствовала безотчётный страх.
Чернильно-фиолетовое небо иногда швыряло в лицо мокрые капли дождя. Проходя мимо частных домов, ещё не так ощущала я беспокойство. Многие окошки уютно светились теплым светом среди этих бесприютных синих сумерек.
Люди пили чай всей семьей или смотрели телевизор. Я заглядывалась в окна – и мне хотелось к ним. Но это невозможно – у меня нет семьи.
Не могу сказать, что я из трусливых, но совсем страшно стало, когда я вышла на узкую тропку, с одной стороны которой шла череда высоких неприступных заборов, а с другой – постанывал от порывов ветра почти оголившийся лес.
Стараясь не смотреть вглубь леса, где мне всё мерещились какие-то живые тени, я пыталась не сорваться на бег.
Неужели я такая трусиха? Никогда этого за собой не замечала… Почему у меня такое ощущение, что кто-то идёт параллельно со мной, то и дело мелькая среди стволов?
В довершение ко всему перед глазами почему-то возникла фотография Ангелины Несмеяновой. Но не та, где она живая, юная и красивая. Другая: длинные рыжие волосы, разметавшиеся по грязному асфальту, левая рука неестественно откинута, хорошо видна в свете вспышки фотоаппарата ночная рубашка с высоким горлом, охватывающим шею.
На розовом шелке в мелкий зелёный цветочек рваные дыры. Господи, это ведь от её ногтей… Неужели она летела с пятнадцатого этажа и рвала на себе рубашку?
Я смотрела на ту фотографию не больше трех секунд. Почему я так отлично запомнила все, что на ней было изображено?
Послышался смех. Я бы с удовольствием посмеялась тоже, если бы он не раздавался откуда-то из глубины леса.
Мороз продрал по коже, и теперь мой шаг смахивал на лёгкий бег.
Кто бы не смеялся в этом сумрачном лесу, встречи с ним я от всей души желаю избежать. Достигнув тропинки, сворачивающей к дядюшкиному дому, я обернулась.
Ветер затих и между стволами деревьев, казалось, поселилось безмолвие. За ближайшими стволами елей хрустнула ветка, и тускло блеснул розовый в зелёный цветочек шелк.
Я, забыв про приличия, рванула к дядюшкиному дому, и на шаг перешла только у крыльца.
– Ты что, бежала? – поинтересовался дядя равнодушно.
– Просто жутко соскучилась по вам, дядюшка, – выдохнула я, снимая куртку.
Дядя скептически хмыкнул и скорчил рожу.
Ночью долго не могла заснуть, ворочалась, проигрывала в памяти разговор с Гаем и впечатления от дороги домой. В том, что смех мне не померещился, я уверена.
Но ночная рубашка умершей девушки между деревьев? Это слишком жутко…
Наверное, просто сказывается впечатление от той страшной фотографии. Впрочем, если в тёмном осеннем лесу звучал смех, то я уже ничему не удивляюсь.
Так что ты там говорил про защиту, Гай?
ГЛАВА 5
Пожар
Если раньше у меня было хотя бы какое-то личное время, то теперь всё изменилось. Разом навалились различные дела: предстоящая аттестация в «Согинее», потребованная дядей генеральная уборка его помещичьей усадьбы и увеличение объёмов работы в библиотеке из-за болезни заведующей.
Я разрывалась между домом, учёбой и работой, умудряясь готовиться к занятиям даже в троллейбусе.
Амина всё звала куда-нибудь развеяться. Наверное, имело смысл наконец-то дойти до клуба, куда мы с ней собирались ещё с самого сентября. Но, учитывая мою чудовищную загруженность, выбрать время для посещения клуба было тяжело.
Не хочу загадывать, но может быть, в эту пятницу что-то и получится.
Пару раз ко мне на работу заходил Гай. Я старалась его выпроводить. Он опирался о дверной косяк, и некоторое время наблюдал, как я улыбаюсь читателям, делаю ксерокопии, расставляю книги.
Его присутствие нервировало, и я улыбалась невпопад, портила ксерокопии, роняла книги. Не знаю, откуда, но Гай был более-менее в курсе моих дел и, так же, как Амина, утверждал, что я последнее время плохо выгляжу и мне нужно отдохнуть.
Все мои слова о том, что мой усталый внешний вид уже два года как не его забота, были бесполезны. Он обязательно говорил в ответ что-нибудь такое, от чего я терялась и не знала, как ответить. Если раньше с некоторым даже удовольствием я постоянно ставила его в тупик, то теперь он научился делать это не хуже.
Будто мстил мне.
Зато моя жизнь приходила в норму. Я обретала почву под ногами: друзей, учебу в хорошем вузе, самостоятельно заработанные деньги. Потихоньку у меня начало появляться уютное чувство дома.