Ренетт

– Бесплатный сеанс гадания у Тианы.

Лицо секретарши мигом приобрело понимающее выражение. Украдкой оглядевшись по сторонам, она коротко кивнула, демонстративно повысив голос:

– Сейчас посмотрю. Может, в самом деле прислали что-то.

Дождавшись, когда маленькая фигурка девушки затеряется среди стеллажей, Ренетт огляделась по сторонам. В просторном помещении туда-сюда сновали служащие Ордена, все как один с характерными татуировками на тыльных сторонах ладоней. Тристан предлагал ей место здесь, среди пыльных полок и горы бумаг, но эта участь показалась девушке слишком скучной. К тому же, в тот момент ей ужасно хотелось найти подходящий предлог для отъезда.

Улучив момент, Ренетт перегнулась через стопку бумаг, безошибочно стащив со стола одну из сшитых папок. Так, «с», «т»… Чёрт, а если его здесь записали по фамилии? А она ведь даже не додумалась спросить что-то кроме его имени. О, вот он! «Теодорик Акэль Корбиниан тен Леруа»? Проклятье, он что, из знати? Впрочем, плевать! Схватив со стола перо, девушка торопливо вывела на ладони адрес, по которому временно разместили нового слугу Ордена.

– Нет, писем никаких нет, – издалека объявила секретарша, позволив Ренетт «незаметно» положить обратно папку и перо.

– Очень жаль, – улыбнулась она, украдкой взглянув на быстро запёкшиеся на коже чернила. Вновь понизив голос, Ренетт добавила: – я замолвлю за тебя словечко перед Тианой.

Навалившись плечом на тяжёлую дверную створку, девушка проскользнула на улицу, с упоением вдохнув свежий, пропитанный озоном воздух, какой бывает только после дождя. Обычно серые мощёные дорожки, после соприкосновения с водой приобрели необычный, практически чёрный цвет, резко контрастирующий с высокими домами из красного кирпича и сочной, ярко-зелёной листвой, в которой утопали узкие улочки. Вот он, родной Коронум! Налюбовавшись видом, девушка неспешно принялась спускаться по узким порожкам, не сразу заметив, как кто-то отделился от колонны и направился ей навстречу.

– Я уже думал, что сегодня магистр тебя не выпустит, – с усмешкой сказал Тристан, став прямо напротив неё, будто желая преградить путь.

Сердце в груди болезненно сжалось и поползло куда-то вниз. Ренетт одновременно радовалась и злилась на эту встречу. В конце концов, так и не дождавшись бурного восторга, Тристан заключил девушку в объятия, ещё больше усилив в ней противоречие. Ей хотелось одновременно обнять его покрепче и никогда не отпускать, но при этом оттолкнуть и бежать как можно дальше.

– Я так соскучился.

– Да, я тоже, – автоматически кивнула девушка. Такие фразы как «я тоже соскучилась» и «я тоже тебя люблю» требовалось произносить быстро и уверенно, иначе промедление с ответом грозило перерасти в долгое объяснение на тему: «а ты разве нет?»

– Надеюсь, тебе не слишком досталось от магистра, я просил его быть с тобой помягче, несмотря на всю тяжесть нарушения.

– Он был просто душка и ограничился всего тремя объяснительными.

Ренетт торопливо надела на руки перчатки, пока Тристан не заметил выведенного на её ладони адреса. До дома они доехали в полном молчании, за исключением обмена несколькими вежливыми фразами о погоде и последних незначительных изменениях в городе. О прибывшем с ней на одном корабле носферату Тристан не обмолвился и словом, что было явным признаком, что этот разговор он ещё заготовил на будущее.

Очень скоро на горизонте показалась резиденция Копингеров. Несмотря на то, что Тристан был в состоянии отстроить ещё три таких резиденции, он категорически отказался съезжать от своей семьи, так что Ренетт не оставалось ничего иного, кроме как поселиться с ним в пристройке. Двухэтажный особняк со множеством комнат мигом стал местом встреч с многочисленными братьями, сёстрами и, в особенности, с матерью Тристана. Казалось, он не мог расстаться с ними и на секунду. Если он покупал что-то, то покупал на всех, если стоял выбор, с кем провести вечер, родственники неизменно выигрывали в неравной борьбе. Всё это никак не стыковалось у Ренетт с его более чем искренними заверениями в любви, но, когда она рискнула поделиться с ним этим, Тристана едва не хватил сердечный приступ.

«– Ты предлагаешь мне отречься от семьи? – патетически воскликнул он.

– Нет, я лишь хотела… – попыталась было оправдаться Ренетт, но Тристан остановил её:

– Не надо врать, я понял, что ты хотела».

От этого воспоминания, да ещё и в совокупности с помпезным видом резиденции, у Ренетт заболела челюсть, до того крепко она стиснула зубы.

К моменту приезда, на террасе их уже поджидал накрытый стол. К счастью, девушка задержалась настолько, что пропустила семейный ужин и теперь они остались с Тристаном один на один.

«Хоть какая-то польза от любви магистра к писанине», – украдкой отметила Ренетт, усаживаясь за стол и с неохотой стягивая с рук перчатки. Разговор, как ни странно, потёк легко и оживлённо. Тристан в красках пересказал, как ему удалось убедить магистра смягчить наказание и что он намерен добиться того, чтобы сократить срок отстранения. По его убеждению, Ренетт отлично справилась со своей задачей и на её месте кто угодно применил бы силу. Окрылённая похвалой, девушка в свою очередь рассказала о восстании и что едва унесла ноги, сознательно упустив при этом упоминание о том, что была при этом не одна.

– Надо выбраться в отпуск, да меня всё никак не отпустят, – посетовал Тристан, поморщив веснушчатый нос. – Грядёт очередная проверка, надо подготовить бумаги, да к тому же у нас прибыл новенький и мне придётся провести с ним беседу, раз уж я состою в комиссии по отбору.

Тут он бросил быстрый, цепкий взгляд из-под опущенных ресниц.

Этот нарочито небрежный тон словно обдал Ренетт ледяной волной. Ей стоило большого труда сохранить ровное дыхание и расслабленное выражение лица.

– Я слышал, этот новенький прибыл с тобой на одном корабле. Забыл, как его там? Тер.. Тем… Какое-то идиотское имя, в общем.

– Теодорик.

Тристан откинулся на спинку стула, вперив в жену немигающий взгляд.

– Да. Как так вышло?

Парень едва улыбнулся, всё ещё имитируя видимость лёгкой беседы ни о чём. Не без мстительности медля с ответом, Ренетт отпила вина из бокала.

Тёплый ветер принёс со стороны сада запах шиповника и каприфоли, за много лет успевшей оплести часть пристройки. Все эти сладковатые ароматы смешивались с вином и словно опьяняли ещё больше, чем обычно. Девушка вдруг поймала себя на мысли, что уже несколько месяцев не может толком расслабиться и хоть часок выкроить на то, чтобы просто любоваться течением времени и началом лета, когда листва ещё не растеряла своей сочной свежести и не потускнела под палящим солнцем.

Нет, что-то она отвлеклась. Должно быть вино ударило в голову.

– Я не знаю. Он просто увязался следом, когда узнал, что нам по пути.

– Говорят, что у него необычная внешность.

– Он носферату. У него… специфические глаза.

– Должно быть, он ещё и красивый.

– Очень.

Тристан поджал губы, но всё же нашёл силы для язвительной усмешки:

– Ещё немного и я начну ревновать. Мне нужно это делать?

Ренетт расплылась в широкой улыбке:

– Тебе нужно хорошо питаться, чтобы в голову не лезли глупые мысли.

Девушка торопливо встала из-за стола, мимоходом кинув:

– Я пойду прогуляюсь, надо навестить Тиану.

– А что у тебя на ладони?

Ренетт с досадой сжала руку, словно ребёнок, которого уличили в краже сладкого с кухни.

– Испачкалась в чернилах, пока писала объяснительные.

– Ясно, – зло процедил Тристан, тут же с остервенением накинувшись на несчастный салат на тарелке, словно пытаясь закрыть себе рот, пока не сказал чего-то лишнего.

Итак, первый семейный ужин после длительной разлуки явно не задался.

* * *

Целый квартал Ренетт преодолела на одном дыхании, сама того не заметив. Конечно, можно было остановить омнибус, но сейчас её голова буквально разрывалась от мыслей, так что пешая прогулка была как нельзя кстати. Поначалу она хотела навестить Теодорика, но её не покидало стойкое ощущение, что кто-то за ней следит, поэтому Ренетт предпочла для начала в самом деле заглянуть в лавку к подруге. Остановившись у одной из многочисленных построек из красного кирпича, каждая из которых словно была сплюснута с боков в целях экономии места, девушка взбежала по порожкам и потянула на себя дверь. Заперто. Об этом же свидетельствовала и висящая за стеклом табличка. Вот уж дудки! Ренетт забарабанила в дверь так отчаянно, что даже легонько задребезжало стекло.