Страница 8 из 14
– Я не консерватор, дорогая, я мужчина вполне свободных и современных взглядов. И ничего страшного в том, что вы с Мирошей будете жить в одном номере до того, как я получу приглашение на ваше бракосочетание, я не вижу. Держите. Вот ваш ключ, Виктория.
Все! Финиш! Гитлер капут! Хари-Кришна, мать его так! Как же захотелось все это прокричать вслух!
«Улыбаемся и машем…» Ладно, хотите войну – вы ее получите! Вывести меня из себя никому не удастся за эти три дня. Я буду не я, если позволю себе сорваться. Плевать мне на все и всех. У меня есть работа: моя группа готовит доклад завтра к обеду. Все остальное меня не касается. Я буду улыбаться и… махать!
Я поднялась в свой (наш) номер на втором этаже, плюхнулась в кресло, ожидая пока привезут мой багаж, и стала оглядываться по сторонам. Кровать была одна. Огромная, но единственная. Ни диванчиков, ни кушеточек – только удобные мягкие кресла. Ладно, проглотила.
Раздался стук в дверь. Я внутренне приготовилась к бою, глубоко вдохнула и громко ответила:
– Войдите!
Дверь распахнулась, и улыбающийся загорелый испанец в бордовой униформе вкатил в номер мой чемодан. Я выдохнула уже облегченно, радостно сунула ему чаевые и закрыла за ним дверь. Минут через пять я перестала дергаться и переживать. Через полчаса я поняла, что машина, передвигаясь явно быстрее автобуса, должна была бы уже давно домчать моего «жениха» до нашей временной обители. А через час, уверенная, что он таки заселился отдельно, я расслабилась и отправилась в душ.
Еще через полчаса я, как ни в чем не бывало, лежала ровно посреди огромной кровати с полотенцем на голове, вкусно пахла ароматами из пузырьков в ванной и работала. Вокруг меня были разбросаны книги, распечатки, кодексы и прочая литература, которую я притащила с собой на тот случай, если вдруг тут возникнут проблемы с интернетом. Это не будет поводом для оправдания, когда завтра мой доклад не будет готов.
Мирон вошел без стука. Дверь открылась, чуть ли не с ноги, ногой же и захлопнулась.
– Привет, Высоцкая. Как доехали? – спросил он, оглядывая номер.
Я молчала и смотрела на него исподлобья.
– Кровать у нас одна, я вижу, ты из-за этого расстроилась? – он зашел в ванную и продолжал вещать оттуда. – О! Да ты освежилась уже. Я тоже в душ, а потом вниз. Не возражаешь?
Я продолжала молчать. Мирон вышел из ванной через пару секунд, подошел ко мне, наклонился прямо над моим лицом, опираясь на руки, и произнес:
– Высоцкая, ты не могла бы на минуточку убрать свою корону в шкаф, свалиться со своего Олимпа и вступить со мной в диалог? Я тебе вопрос задал…
– Хорошо, – ответила я.
– Что хорошо? – переспросил он.
– Мы доехали ХО-РО-ШО, – по слогам и с пренебрежением ответила я.
– Уууу! – он снова заулыбался. – Рычишь, маленькая моя? А кусаться не будешь?
Я не выдержала, схватила подушку и со всей силы ударила ею Мирона по голове:
– Отвали от меня, придурок! И я не твоя!
Он засмеялся и отправился в душ. А я просто негодовала! Вывел! Он все-таки вывел меня на реакцию! Он этого добивается, причем я это вижу, но не могу держать себя в руках! Силу моего бешенства по отношению к нему в эти мгновения я не могла измерить. Я лежала и лихорадочно готовилась к его выходу. Репетировала в голове все возможные фразы, которыми я буду отвечать на его подколки. Я твердо решила больше не грубить, не хамить, не срываться. Ругательства и мат, роящиеся у меня в голове, я усилиями воли задвигала на задний план. И поза: лежать в кровати нельзя. Так у него есть преимущество, и он будет сверху. «Не сверху, а выше!» – поправил меня мой внутренний голос. Я вскочила и стала метаться по номеру, пытаясь занять более выгодную позицию, когда он выйдет. И репетировала, репетировала, репетировала.
Мирон вышел мокрый, в шортах и шлепанцах, с полотенцем на шее, даже не взглянув на меня, выкрикнул «буду у бассейна» и вышел из номера.
Дура! Ну, какая же я дура! Все эти его штучки так очевидны, а я на все повелась и прыгала тут по номеру как обезьяна с гранатой! Да что ж со мной такое? Где самая спокойная в мире карьеристка Виктория Высоцкая? Куда подевались ее уверенность и пофигизм? Как какому-то абсолютно постороннему мужчине удается в считанные секунды выбить у нее почву из-под ног?
Я закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. У меня есть цель и мне надо к ней стремиться. Побочные раздражители были в моей жизни всегда, но я умею собираться и не замечать их. И сейчас я это тоже сделаю.
Я вернулась в кровать, положила на живот ноутбук и продолжила готовить доклад. С чистой и ясной головой. Стряхивая с кончика носа Мирона каждый раз, когда мои мысли отвлекались от юриспруденции. Это давалось мне, на удивление, сложно и как замкнутом круге я продолжала беситься от собственного бессилия в данной ситуации. И вовсе не в помощь мне были радостные вопли отдыхающих и всплески воды, доносящиеся из распахнутой двери на балкон.
Я отложила в сторону ноутбук и вышла на небольшую террасу. Глазам открылся умопомрачительный вид на огромный голубой бассейн, который начинался прямо под моими окнами. И знакомый смех, и звук голоса заставили меня подойти к перилам. Ровно подо мной и чуть левее, а, учитывая второй этаж, практически у меня под носом, под двумя огромными зонтами в шезлонгах жарили свои тушки две русскоговорящие девицы. На одном из шезлонгов сидел Мирон. Он говорил, девицы смеялись, но лиц я не видела из-за зонтиков, а слов не могла разобрать из-за общего шума. А вот Мирон сидел так, что в любой момент мог заметить меня, и торчать на террасе просто так я не могла. Я пулей метнулась обратно в номер, бросилась к своей сумке и стала лихорадочно искать свою сигаретную заначку. Радостным возгласом отметив результат поиска, я так же молниеносно вернулась обратно, с удовольствием прикурила, оперлась на перила и стала оглядывать отдыхающих, превратившись в слух.
Но слушать уже было некого: одна из девиц в ярко-желтом купальнике, на огромных шпильках, придерживая одной рукой широкополую лимонного цвета шляпу, удалялась в сторону небольшой рощицы, цокая каблуками по кафелю. Мирон шел за ней метрах в десяти, ероша волосы на голове.
Я не могла себе самой объяснить, что я делаю на террасе, но мозг упорно отказывался возвращаться к работе. Парочка скрылась в рощице, а я продолжала курить и отказывалась анализировать собственное поведение. Докурив, я затушила сигарету, зашла в номер за следующей и снова вернулась на свой наблюдательный пост. Я рассматривала купающихся в бассейне и нежащихся на солнце туристов, косилась на рощицу и бесилась на саму себя.
После четвертой сигареты из рощицы вышла девица. Шляпу она держала в руках. Ноги явно заплетались. Когда она почти подошла к своей подруге, которая ожидала ее прямо подо мной, я смогла разглядеть даже свежую красноту у нее на коленках.
Мирон вышел чуть позже, но направился в другую от бассейна сторону, затягивая шнурки на шортах.
Нормальная такая скорость у товарища! Час! Всего час мы тут, а он уже ТАК оторвался!
«Высоцкая! Тебе-то какое дело?» – это был голос моей совести.
Никакого дела до этого наглого и похотливого самца мне нет. Я вернулась в номер и продолжила работу. И больше не думала о Мироне. Часа так в три по местному времени я решила, что неплохо было бы перекусить, и отправилась в ресторан. Правда, не зная, где он находится, я решила просто так пройтись вдоль бассейна и рассмотреть поближе «лимонную» девицу. Просто так. Девицы уже не было, но зато я наткнулась на Мирона, который вальяжно развалился в шезлонге у другого края бассейна и бросил мне вслед фразу, которую я не удостоила ответом:
– Что, Высоцкая, сигареты закончились? Угощайся, маленькая моя, – и он протянул в мою сторону открытую пачку.
Гад! Сволочь! Идиот! Мерзкий, противный, наглый, самоуверенный! Ненавижу!
Мысленно пережив эту маленькую трагедию, я совершенно невозмутимо пообедала в одиночестве и вернулась за работу к себе в номер. Никаких знакомых голосов под окнами не было до самого ужина. На ужин я пошла, когда уже начинало темнеть, почти за пятнадцать минут до его окончания. В ресторане я подсела к девочкам из моего отдела, в компании которых сидела симпатичная переводчица. Она начала нам рассказывать про приключения индусов в России, а мы смеялись так, что живот разболелся. И я почти забыла обо всех «трудностях» этого дурацкого дня. И про Мирона тоже. И про «лимонную девицу».