Страница 10 из 14
Мирон удивленно приподнял бровь, но молчал, а я продолжала:
– …и могу тебя сразу заверить, что спать в одной кровати мы с тобой не будем. Я имею в виду секс. Можешь не стараться и не тратить на меня свое время. Я же, в свою очередь, перестану тебе грубить и хамить. И баррикады строить тоже больше не буду. И я надеюсь, что ты понимаешь как нормальный, адекватный и взрослый человек, что я тут не в игрушки играю. У меня есть работа. И это очень серьезно. Я не сделала тебе, в сущности, ничего плохого, что могло бы помешать тебе оказать мне небольшую любезность и перестать рушить мою жизнь и карьеру после того, как ты сам содействовал ее росту. Я готова изображать для всех твою м-ммм… девушку, прекрасно понимая, что вся эта ситуация – дело твоих рук. Ты играешь и развлекаешься. А у меня есть своя жизнь, но сейчас вот так просто, по прихоти ты ее можешь разрушить.
Мирон молчал и смотрел на меня. Изучал. В его взгляде я читала любопытство. В его глазах сверкали искорки.
– Хорошо, – ответил он, наконец, после долгого молчания. – Согласен, что палку мы с тобой перегнули оба. Не злись на меня, Высоцкая. Мир?
И он протянул мне руку. Я расплела ноги и, спустившись с кровати, протянула свою ему в ответ. Перемирие было заключено официально. Ладонь у Мирона была огромная, теплая и сильная, но током меня не ударило, я тогда ничего не почувствовала. Не заметила. Желание? О, да, боже мой! Все мои мысли летали только вокруг его последней фразы про розовых драконов перед тем, как он ушел накануне ночью. Да, я его захотела, но мне казалось, что только физически и я списала все на долгое отсутствие мужчины в моей жизни. Ничего другого я в своих эмоциях не обнаруживала. Ошибка.
Мы отправились завтракать вдвоем для убедительности по отношению к окружающим и для окончательного примирения. За завтраком он вел себя практически безупречно: никакой наглости, никаких самодовольных улыбок – оказывается, что этот гад умеет быть нормальным человеком.
– Высоцкая, дай сигаретку, а то я свои забыл в номере, – попросил Мирон, потягивая горячий кофе.
– Держи, – ответила я, подталкивая к нему пачку. – И меня зовут Вика.
– Знаю я, Высоцкая, – улыбнулся он. – Мне фамилия твоя нравится. Она настолько соответствует твоему характеру, что я не могу удержаться.
– Характеру? И какой же, по-твоему, у меня характер?
– Высокомерный, – не задумываясь, выпалил он.
– Вовсе нет, ты меня не знаешь, – обиделась я. – Просто у меня жизнь тяжелая и мне приходится «кусаться».
– Неа, – возразил Мирон. – Жизнь у тебя тяжелая именно потому, что ты «кусаешься». Попробуй расслабиться, Вик. Ты прилетела в Испанию сутки назад. Ты хотя бы раз искупалась? Нет. И что-то мне подсказывает, что у тебя в чемоданах нет купальника.
– Тебе случайно это подсказывает не то, что ты порылся в моих чемоданах? – съязвила я.
– Нет, не имею такой привычки. Мне это подсказывает макулатура, которой ты весь наш номер завалила. Купальнику в твоих чемоданах места просто не нашлось.
– У меня есть работа. Я сюда приехала не отдыхать.
– Одно другому не мешает. У тебя же ноут, ты можешь преспокойно работать, лежа у бассейна. Твоя проблема в том, что ты не умеешь расслабляться.
– Я не напрягаюсь…
– Я бы поспорил, но пока что это бесполезно, – его голос стал тише и снова напомнил мне прошлую ночь.
Он накрыл своими ладонями мою руку на столе и низким голосом добавил:
– Хочешь, я тебя расслаблю, маленькая моя?
– Мирон! – это был крик на весь ресторан.
– Тихо, тихо, Высоцкая! – с улыбкой ответил он и отпустил мою руку. – Я не в том смысле, успокойся. Ты все мои слова воспринимаешь так, что я начинаю думать, что в твоей прелестной и умной головке все мысли только о сексе. Я просто научу тебя, как можно сочетать приятное с полезным. В любом случае для твоего имиджа на данный момент было бы лучше, чтобы дядька видел нас вместе. А тухнуть в номере, пока ты свои книжки изучаешь, я не хочу. Поэтому: поднимай свою очаровательную задницу и шагом марш за мной!
«Работать тебе, Виктория Андреевна, государственным адвокатом и алкашей защищать!» – сокрушалась я про себя по поводу полного отсутствия возражающих против этой завуалированной наглости аргументов, ибо правда была за ним: он читал мои мысли. И как тогда в автошколе его тон не терпел возражений. И мне ничего не оставалось кроме как встать и пойти за ним, куда поведет. А повел он меня в небольшой магазинчик на территории отеля, где пестрили яркие бикини, парео и легкие, коротенькие сарафанчики.
Поняв, куда Мирон клонит, я громко завила, что сцен из фильма «Красотка» не будет. Я согласна, что мне нужно купить купальник (как я вообще могла его забыть и куда смотрела Алька, помогавшая мне вещи собирать?!), но я куплю его сама, без участия Мирона. Перспектива защищать алкашей снова замаячила после того, как он уточнил, что сама я буду только платить, потому что слезливые мелодрамы ему тоже не нравятся, но выбирать купальник будет он. После этого я была под локоть, молча, впихнута в кабинку для примерки, а спустя минуту через дверцу мне была перекинута вешалка c черным бикини.
Мирон меня не видел, а я снова горела пунцом. Только теперь уже от злости! Стиснув зубы, я с силой дернула вешалку с купальником на себя и заперла дверцу кабинки изнутри. И молчала: обещала же не хамить и не грубить! Пусть он нарушает условия договора, но я сильнее и буду выше этого.
А Мирон тем временем вещал:
– Умница, Высоцкая! Ты очень хорошая ученица. Молчи и слушайся. Возьми еще вот эти примерь, – и через дверцу свесились еще две вешалки с голубым и серебристым купальниками.
– А может желтый? – стараясь не слишком заметно язвить, ответила я.
– О, нет, только не желтый! – засмеялся он. – А вообще, давай-ка все мне обратно, они тебе не подходят. Примерь вот этот.
И он перекинул мне белый купальник.
Я послушно вернула ему все остальное, облачилась в белое и сама поразилась тому, как обалденно я выгляжу. После чего я отперла дверцу и вышла из кабинки.
– Ну, как? – поинтересовалась я у Мирона, которые выбирал что-то среди плотно навешанных вешалок с шортами.
По взгляду я видела, что ему понравилось. Очень. Я не понимала, что со мной происходит, но мне чертовски хотелось, чтобы я ему нравилась. Я хотела, чтобы он хотел меня.
– Выходить было вовсе не обязательно, маленькая моя, – спокойно ответил Мирон, подходя ко мне ближе и ближе, и говоря при этом все тише и тише, – но твоим поведением я доволен, Высоцкая. Ты сейчас себе даже представить не можешь, каких усилий мне стоит не запихать тебя обратно в эту кабинку, запереть эту дверь и не трахнуть… – он сглотнул, – …тебя. Поэтому обещаю, что пальцем не трону, если ты и дальше до самого вечера будешь такая же послушная. А теперь иди туда одна и закрой за собой эту дверь. Купальник хороший. Бери.
Я вернулась в кабинку, закрыла дверцу и посмотрела на себя в зеркало. Это очень опасный мужчина. Очень. Меня бесило уже во всей этой ситуации то, я абсолютно ничего не могла контролировать. Особенно свои мысли и желания. Мирон был какой-то такой… такой… Его наглость меня уже не отталкивала, а скорее наоборот. То, что он принимает за меня решения, меня очень расслабляло. Я на какое-то время вообще перестала думать об обеденной презентации, а думала только о том, что я хочу заняться сексом. И дурацкое положение, в которое я сама себя поставила утренней тирадой, не давало мне шансов проявлять инициативу.
Я переоделась и вышла с купальником. Мирон ждал меня у кассы, держа в руках вешалки с одеждой исключительно белого цвета.
– С купальником четыреста двеннадцать евро. Осилишь? – улыбнулся он. – Размер твой, можешь не сомневаться, я с этим не ошибаюсь. Твои шмотки не годятся для моря, а в белом ты со мной будешь гармонировать. Я вообще люблю белую одежду.
– А я думала, что ты любишь желтую, – улыбнулась я и забрала у него вешалки.
– Querríamos comprar todavía los zapatos blancos, por favor,1 – пропел Мирон продавцу, а потом повернулся ко мне. – Какой у тебя размер обуви? Тридцать восьмой?
1
Мы хотели бы купить еще белые туфли, пожалуйста (исп.)