Страница 25 из 55
– Кричи «ура»! Ну! Кричи сейчас же «ура»!
И тут я еще больше испугался: я подумал, что он с ума сошел. И что, пожалуй, не надо с ним спорить, раз он сумасшедший. И я крикнул не слишком-то громко:
– Ура!.. А в чем дело-то?
И тут Алексей Акимыч поставил меня наземь и говорит:
– А в том дело, что сегодня второго космонавта запустили! Товарища Германа Титова! Ну, что, не ура, что ли?
Тут я как закричу:
– Конечно, ура! Еще какое ура-то!
Я так крикнул, что голуби вверх шарахнулись. А Алексей Акимыч улыбнулся и пошел в свое домоуправление.
А мы всей толпой побежали к громкоговорителю и целый час слушали, что передавали про товарища Германа Титова, и про его полет, и как он ест, и все, все, все. А когда в радио наступил перерыв, я сказал:
– А где же Мишка?
И вдруг слышу:
– Я вот он!
И правда, оказывается, он рядом стоит. Я в такой горячке был, что его и не заметил. Я сказал:
– Ты где был?
– Я тут. Я все время тут.
Я спросил:
– А как наша ракета? Взорвалась небось на тысячи кусков?
А Мишка:
– Что ты! Целехонька! Это только труба так тарахтела. А ракета, что ей сделается? Стоит как ни в чем не бывало!
– Бежим посмотрим?
И когда мы прибежали, я увидел, что все в порядке, все цело и можно играть еще сколько угодно. Я сказал:
– Мишка, а теперь два, значит, космонавта?
Он сказал:
– Ну да. Гагарин и Титов.
А я сказал:
– Они, наверно, друзья?
– Конечно, – сказал Мишка, – еще какие друзья!
Тогда я положил Мишке руку на плечо. У него узкое было плечо и тонкое. И мы с ним постояли смирно и помолчали, а потом я сказал:
– И мы с тобой друзья, Мишка. И мы с тобой вместе полетим в следующий полет.
И тогда я подошел к ракете, и нашел краску, и дал ее Мишке, чтобы он подержал. И он стоял рядом, и держал краску, и смотрел, как я рисую, и сопел, как будто мы вместе рисовали. И я увидел еще одну ошибку и тоже исправил, и когда я закончил, мы отошли с ним на два шага назад и посмотрели, как красиво было написано на нашем чудесном корабле «ВОСТОК-3».
И мы!..
Мы как только узнали, что наши небывалые герои в космосе называют друг друга Сокол и Беркут, так сразу порешили, что я теперь буду Беркут, а Мишка – Сокол. Потому что все равно мы будем учиться на космонавтов, а Сокол и Беркут такие красивые имена! И еще мы решили с Мишкой, что до тех пор, пока нас примут в космонавтскую школу, мы будем с ним понемножку закаляться как сталь. И как только мы это решили, я пошел домой и стал закаляться.
Я залез под душ и пустил сначала тепленькой водички, а потом, наоборот, поддал холодной. И я ее довольно легко перетерпел. Тогда я подумал, что раз дело идет так хорошо, надо, пожалуй, подзакалиться чуточку получше, и пустил ледянистую струю. Ого-го! У меня сразу вжался живот, и я покрылся пупырками.
И так постоял с полчасика или минут пять и здорово закалился! И когда я потом одевался, то вспомнил, как бабушка читала стихи про одного мальчишку, как он посинел и весь дрожал.
А после обеда у меня потекло из носу, и я стал чихать.
Мама сказала:
– Выпей аспирину и завтра будешь здоров. Ложись-ка! На сегодня все!
И у меня сейчас же испортилось настроение. Я чуть было не заревел, но в это время под окошком раздался крик:
– Бе-еркут!.. А Беркут!.. Да Беркут же!..
Я подбежал к окошку, высунулся, а там Мишка!
Я сказал:
– Чего тебе, Сокол?
А он:
– Давай выходи на орбиту!
Это во двор, значит. Я ему говорю:
– Мама не пускает. Я простудился!
А мама потянула меня за ноги и говорит:
– Не высовывайся так далеко! Упадешь! С кем это ты?
Я говорю:
– Ко мне друг пришел. Небесный брат. Близнец! А ты мешаешь!
Но мама сказала железным голосом:
– Не высовывайся!
Я говорю Мишке:
– Мне мама не велит высовываться…
Мишка немножко подумал, а потом обрадовался:
– Не велит высовываться, и правильно. Это будет у тебя испытание на не-вы-со-вы-ва-е-мость!
Тогда я все-таки немножко высунулся и сказал ему тихонько:
– Эх, Сокол ты мой, Сокол! Мне тут, может, сутки безвыходно торчать!
А Мишка опять все по-своему перевернул:
– И очень хорошо! Прекрасная тренировка! Закрой глаза и лежи как в сурдокамере!
Я говорю:
– Вечером я с тобой установлю телефонную связь.
– Ладно, – сказал Мишка, – ты устанавливай со мной, а я – с тобой.
И он ушел.
А я лег на папин диван и закрыл глаза и тренировался на молчание. Потом встал и сделал зарядку. Потом понаблюдал в иллюминатор неведомые миры, а потом пришел папа, и я принял ужин из натуральных продуктов. Самочувствие было превосходное. Я принес и разложил раскладушку.
Папа сказал:
– Что так рано?
А я сказал со значением:
– Вы как хотите, а я буду спать.
Мама положила мне руку на лоб и сказала:
– Ребенок заболел!
А я ничего ей не сказал. Если они не понимают, что это все тренировка на космонавта, то зачем объяснять? Не стоит. Потом сами узнают, из газет, когда их благодарить будут за то, что воспитали такого сына, как я!
Пока я думал, прошло довольно много времени, и я вспомнил, что пора налаживать телефонную связь с Мишкой.
Я вышел в коридор и набрал номер. Мишка подошел сразу, только у него был какой-то чересчур толстый голос:
– Нда-нда! Говорите!
Я сказал:
– Сокол, это ты?
А он:
– Что-что?
Я опять:
– Сокол, это ты или нет? Это Беркут! Как дела?
Он засмеялся, посопел и говорит:
– Очень остроумно! Ну, довольно разыгрывать. Сонечка, это вы?
Я говорю:
– Какая там еще Сонечка, это Беркут! Ты что, обалдел?
А он:
– Кто это? Что за выражения? Хулиганство! Кто это говорит?
Я сказал:
– Это никто не говорит.
И повесил трубку. Наверно, я не туда попал. Тут папа позвал меня, и я вернулся в комнату, разделся и лег. И только стал задремывать, вдруг: ззззззь! Телефон! Папа вскочил и выбежал в коридор, и, пока я нашаривал тапочки, я слышал его серьезный голос:
– Беркутова? Какого Беркутова? Здесь такого нет! Набирайте внимательно!
Я сразу понял, что это Мишка! Это связь! Я выбежал в коридор прямо в чем мать родила, в одних трусиках.
– Это меня, меня! Это я Беркут!
Папа сейчас же отдал мне трубку, и я закричал:
– Это Сокол? Это Беркут! Слушаю вас!
А Мишка:
– Докладывай, чем занимаешься!
Я говорю:
– Я сплю!
А Мишка:
– Я тоже! Я уже почти совсем заснул, да вспомнил одно важное дело! Беркут, слушай! Перед сном надо спеть! Вдвоем! На пару! Чтобы у нас получился космический дуэт!
Я прямо подпрыгнул:
– Молодец, Сокол! Давай любимую космонавтскую! Подпевай!
И я запел изо всех сил. Я хорошо пою, громко! Громче меня никто не может. Я по громкости первый в нашем хоре. И вот когда я запел, сейчас же изо всех дверей стали высыпать соседи, они кричали: «Безобразие… Что случилось… Уже поздно… Распустились… Здесь коммунальная квартира… Я думала, поросенка режут…», но папа им сказал:
– Это небесные близнецы, Сокол и Беркут, поют перед сном!
И тогда все замолчали.
А мы с Мишкой допели до конца:
… На пыльных тропинках далеких планет
Останутся наши следы!
Шляпа гроссмейстера
В то утро я быстро справился с уроками, потому что они были нетрудные. Во-первых, я нарисовал домик Бабы Яги, как она сидит у окошка и читает газету. А во-вторых, я сочинил предложение: «Мы построили салаш». А больше ничего не было задано. И я надел пальто, взял горбушечку свежего хлеба и пошел гулять. На нашем бульваре в середине есть пруд, а в пруду плавают лебеди, гуси и утки.
В этот день был очень сильный ветер. И все листья на деревьях выворачивались наизнанку, и пруд был весь взлохмаченный, какой-то шершавый от ветра.