Попался!

– Тогда тебе придётся позвонить, чтобы я смог пойти с тобой по магазинам.

– Видимо, придётся, – согласилась Вера.

Машина тронулась с места. Вера прикрыла глаза: всё было неправильно, всё было слишком просто. Она жаждала охоты, жаждала приключений, но добыча сама шла к ней в руки, и Вера чувствовала себя разочарованной. С другой стороны, добыча казалась очень аппетитной.

Не в силах понять, что чувствует, Вера приехала домой, приняла ванну, надела свою любимую, совсем не сексуальную, фланелевую пижаму, забралась в постель и сразу уснула.

Когда Рита вошла в прихожую, в комнате скрипнули диванные пружины, кто-то вздохнул, и громко топнули по паркету пятки.

– Вася, – вкрадчиво сказала Рита, включая свет, – Васенька, паразит мой любимый! Ты опять, скотина, на диване спишь, счастье моё ненаглядное?

В комнате вздохнули. Вслед за вздохом послышались тяжёлые нерешительные шаги, и в дверном проёме появился огромный чёрный кане-корсо. Он посмотрел на Риту и нерешительно пристроил на пол свой костлявый зад, словно говоря: "Вот видишь, я и на полу-то сидеть робею, не то что на диване", – после чего несколько раз с сомнением ударил похожим на плеть хвостом.

Рита ещё немного посмотрела на него с осуждением, но не выдержала и расхохоталась. Присев, она схватила Васю за брыли и стала трепать из стороны в сторону:

– Вот везёт же тебе, что ты такой красавчик! Не могу на тебя сердиться, не могу, не могу, не могу! А был бы ты не красавчик, а простой человеческий мужчина, – убила бы, честное слово!

Васина гигантская башка, способная, кажется, тараном прошибить каменную стену, расслабленно болталась из стороны в сторону, вывалившийся из огромных челюстей язык хлопал, как промокший советский флаг на ветру. Вася был абсолютно счастлив.

А Марина счастлива не была. К тому моменту, когда Рита и Вера видели уже десятый сон, она только добралась до квартиры. Олег вызвался её проводить, довёз до дома на такси и поднялся с ней до двери. Везде: и на дискотеке, и в такси, и на лестничной площадке они целовались, как сумасшедшие.

– Ну… пока? – сказал Олег, когда Марина отперла дверь. Марина почувствовала облегчение: ей хотелось, чтобы он сейчас ушёл, чтобы у неё появилось время подумать, хочет ли она вообще этих отношений.

– Пока, – ответила она, но когда Олег развернулся к лестнице отчего-то вдруг спросила: – А может быть, зайдёшь?

Он с радостью согласился. "Кто бы сомневался", – с тоской подумала Марина. Она впустила Олега в квартиру, надеясь, что всё ограничится поцелуями, но поцелуями не ограничилось. Засыпая рядом с ним, она упрямо думала: «Ну и что, что всё быстро начинается. Зато и закончится всё тоже быстро». В этом Марина определённо видела только плюсы.

Глава 3. Вторая жизнь Марины Карасёвой

Утром Марина быстро выставила Олега за дверь, сказав, что ей нужно собираться на работу, но это была неправда. Ей вообще нужно было появляться в офисе крайне редко, и в дни, на которые не было запланировано съёмок, она могла жить своей второй жизнью, в которой не было кукольно распахнутых глаз и ожидания, когда её бросит очередной мужчина. Вторая жизнь Марины была лучше первой. В ней не было места обману. В ней Марина боролась за правду и, как правило, побеждала в этой борьбе.

Новым объектом Марининой борьбы был Ремизов, интервью с которым не выходило у неё из головы.

Как только дверь за Олегом закрылась, Марина, едва успевшая умыться и плеснуть себе в кружку кофе, схватилась за телефон. Прошерстив все паблики и телеграм-каналы, посвящённые кино, она узнала, что в данное время Ремизов снимается в полнометражном фильме «Невесёлые». Следом Марина просмотрела объявления о наборе актёров массовых сцен и записалась в массовку «Невесёлых» на один из ближайших дней: требовались деревенские жители. Марина подумала, что надо будет зайти к маме с бабушкой, взять у них платок, треники и телогрейку. С одной стороны, такой наряд кардинально менял внешность Марины, с другой – для июня он был жарковат. Но Марина в конце концов решила, что конспирация важнее.

Через два дня, безбожно потея в ватнике и шерстяном Павлово-Посадском платке, Марина пила горячий чай возле буфета на съёмочной площадке. На спине у неё болтался зелёный брезентовый рюкзак. Маскировка удалась на славу, лицо Марины от жары стало красным и слегка отекло. Ей показалось, что гримёрша, посмотрев на неё, покрутила пальцем у виска. Марина и сама уже понимала, что дура: она рисковала получить тепловой удар, а Ремизова пока не видела. Он сидел в своём вагончике, выходя только перед самым мотором. До сцены с массовкой за полдня так и не добрались, и люди маялись, подпитываемые лишь надеждой увидеть-таки звезду.

– Тепло ли тебе, девица? – спросил Марину насмешливый голос.

– Тепло, дяденька, – ответила она, как будто отзываясь на пароль и повернулась. Краем глаза Марина успела заметить, что буфетчица, одетая в сарафан на тонких бретельках и яростно обмахивающаяся разрезкой сценария, осуждающе закатила глаза. За спиной Марины стоял невысокий курносый парень, одетый в футболку и рабочие штаны на лямках. Его соломенного цвета волосы вихрами торчали в разные стороны, лицо от загара приобрело медно-красный оттенок.

– Сразу видно, актриса в роли, – насмешливо сказал парень, наливая себе холодной воды. – Точно знает, как одеваются люди в современной деревне.

– Я ж не знала, что деревня будет современной. Я думала, историческое… Ну, советское, типа. – Марина распахнула свои кукольные глаза.

– А прочитать, что написано в объявлении? – спросил парень, но издёвки в его голосе было уже меньше. Марина ему понравилась.

Она вообще нравилась людям, не как красивая девушка, а просто по-человечески, её все и всегда стремились опекать, и Марина об этом знала.

– Мне кажется, читать – это не совсем моё, – ответила она и улыбнулась.

– Слушайте, вы, правда, снимите платок и телогрейку. У вас же тепловой удар будет.

– А как же на площадку?.. – Марина начала неуклюже развязывать платок. – Без костюма?

– Но у тебя же есть что-то под телогрейкой?

– Футболка.

– Ну и вот, футболка, треники. Волосы чем-нибудь завяжи. Получится обычная тётка с огорода.

– Ну спасибо!

– Ну пожалуйста!

И оба, глядя друг на друга, расхохотались.

– Я Коля-гафер, – сказал парень, протягивая Марине руку. Выпутавшись из телогрейки, она её пожала и два раза подряд соврала:

– А я – Катя. И я понятия не имею, что такое "гафер".

Они с Колей взяли по стаканчику воды, отошли в тень, и он рассказал ей, что гафер отвечает за свет, и объяснил, кто есть кто на съёмочной площадке. Марина в свою очередь призналась, что без ума от Ремизова и пришла сюда ради него, но с самого утра не смогла увидеть даже краем глаза.

– Да увидишь ещё своего Ремизова, – великодушно сказал Коля. – Насмотришься за вторую половину дня так, что затошнит.

– Но сфотографироваться с ним, наверное, не получится?

– Почему не получится? Он и в принципе нормальный, а если молодая-симпатичная попросит, так и вообще…

– Любит девушек?

– А кто их не любит?

– А пишут, что у него жена, счастливый брак.

– Так я и не сказал, что он изменяет…

Здесь у Коли захрипела рация, и сердитый женский голос сказал:

– Коля, гафер, подойди на плейбек. Где тебя носит?

– Извини, подруга. Смотри, больше не перегревайся, – сказал Коля и растворился.

Марина пошла за ним и увидела, как он командует осветителями, которые, как муравьи, тащили куда-то осветительные приборы на безбожно длинных ногах. Коле что-то говорили, он сам что-то быстро отвечал и был весь в мыле. Момент показался Марине идеальным. Она подошла к нему и тихонько заныла:

– Коля, прости, я кроме тебя тут никого не знаю. Мне мама позвонила, а у меня телефон разрядился, а мама болеет.