Страница 13 из 15
– Ты в небо не смотрел что ли? Там два этих урода надо мной уже час издеваются.
Я, стирая рукавом кровь из носа, осторожно выглянул. Вверху, метрах в пятнадцати над дорогой махало крыльями два черных кожистых нетопыря, на которых сидели Лапавовчик и Джунт – оба из клана фиолетовых. Глядя на меня, один поднял жезл, второй наложил стрелу на тетиву – и я поспешно юркнул под козырек, свернулся там рядом с Акимычем в мягкой грязи.
– Они же не должны убивать союзников, за это штрафы.
– Они и не убивают вовсе , – сплюнул Акимыч, – только взрывной волной откидывают, искрами палят – больно, черт! Я бы вышел, но они меня поймали, когда я в лесу тренировался, отрабатывал приемы на дереве. Шпага в трещине застряла, так теперь там и торчит. Если выйду из игры, могу вообще остаться без оружия, а тут и аукцион сейчас толком не работает, здание в руинах, все тормозит, да никто ничего почти и не продает.
– А у тебя что, шпага не привязана? Не упадет в инвентарь при потере?
– Да не, это же зеленка обычная, у нее нет привязки. Я ее за двести голды купил, по дешевке, но все равно жалко. И неизвестно где мне другую сейчас найти. Пытаюсь до нее добежать – меня хлобысь взрывом, хлобысь ударом пустоты – и я опять в канаве валяюсь! А эти сволочи там ржут, нашли себе развлечение. И не жалко им стрелы тратить и жезлы разряжать. Причем даже будь у меня шпага, мне до них не достать ведь никак. Фехтовальщики на сотом уровне в бою летать могут, правда недолго, а сейчас я для них – как мышь под веником. Может ты с ними хоть что-то сделать сможешь?
Я порылся в своих навыках. Зелье не докину, куколку тоже выпускать рискованно, вероятнее всего она в Акимыча вцепится – эти дурехи всегда ближнюю цель атакуют, не разбираясь – друг, враг… Берез и орешников поблизости не видно, приворот и сглаз на игроков, вроде, не работают, про игогушку и говорить нечего.
– Нет, – ответил я, – я, как всегда, абсолютно бесполезен.
– Ладно, – грустно сказал Акимыч, – будем тут прятаться, ждать, что им надоест. Только боюсь, что шпага исчезнет, она давно уже в дереве торчит.
– Да не, – сказал я, – час – это ерунда, не исчезнет.
– Угу. Только если какого-нибудь микрообновления не будет.
– А знаешь, – сказал я, – может, ну их эти прятки? Хотят издеваться – пусть издеваются! Убивать нас, они, я думаю сами опасаются, пошли, покажем им силу нашего духа. Все не так унизительно, как тут в грязи сидеть.
– Больно так-то, – вздохнул Акимыч, – особенно искры. И к шпаге они нам все равно подойти не дадут… Хотя, знаешь, пошли. Вдруг у них совесть проснется!
Совесть у Лапавовчика и Джунта проснулась только минут через двадцать, до этого они увлеченно поливали нас взрывными стрелами и раскаленными искрами. Себя я не видел, Акимыч же уже весь был покрыт коркой из крови и грязи – думаю, я сам вряд ли выглядел лучше. Не делая попытки прятаться, мы просто оставались лежать на дороге, куда нас отбрасывало очередным взрывом.
– Терпеливость на одну единицу подросла, – сказал Акимыч, в очередной раз рухнув рядом со мной.
– И то хлеб, – отозвался я разбитыми губами.
Прошло несколько минут, а очередной атаки с воздуха не было. Я поднял голову. Нетопырь Джунта болтался уже в метрах двух над нами.
– Усвоили урок!? – крикнул Джунт.
– Какой урок? – спросил я, садясь на дорогу.
Джунт, похоже, задумался.
– Не быть наглыми! Весь ваш клан – это охамевшие наглые твари! Тебе намекнули сойти с дороги, урод, так смойся!
– Он не может смыться, – сказал я, – у него шпага в дереве застряла, это его единственное оружие, а вы не даете ее забрать.
– Какая шпага? В каком дереве?
– Шпага зеленого качества. В каком дереве не знаю, Акимыч, где это дерево?
Акимыч тоже приподнялся, взгляд у него был блуждающий, видимо, в последний раз его нехило так приложило.
– Вон, прямо на повороте, большое такое.
Нетопырь, подняв страшный сквозняк крыльями, развернулся, и вскоре Джунт вернулся со шпагой.
– Это что – шпага? Это же дрянь полная, ею только котов пугать.
– Уж какая есть, – сказал Акимыч. – Другой не обзавелся пока.
– Какое же позорище! Вовчик, ты видел эту гнилую зубочистку?
– Так он же сороковой, – флегматично отозвался порхающий повыше Вовчик, – что ему, платиновый эспадрон что ли таскать?
– Слушай, даже на сороковом с таким шлаком – это совсем беспредел.
Джунт достал какую-то бумажку, выкрикнул что-то непонятное, шпага вспыхнула ультрамариновым светом, после чего Джунт швырнул ее на голову Акимычу.
– На! Хоть так, а то совсем смотреть противно! Ладно, Вовчик, летим, заигрались мы тут.
Нетопыри взмыли в небо, не то, чтобы очень изящно, но довольно быстро.
– Что он с ней сделал? – спросил я.
– Зачаровал, – сказал Акимыч. – Урон на плюс десять процентов вырос и небольшой шанс на нанесение дополнительного урона льдом появился. Вообще круто. Только я не понимаю, он больной, этот Джунт, что ли? Сперва дерутся, потом шпаги зачаровывают. Да один свиток зачарования как вся шпага стоит.
– Люди – вообще странные, – сказал я, поднимаясь. – Но, полагаю, он тебя этим окончательно унизить хотел.
– Да?
Акимыч сделал несколько выпадов шпагой.
– Ну, на такое унижение я согласен, пусть унижают чаще и больше!
Когда Ева вернулась в игру, я выложил ребятам все про ведьму и наши с ней тайные рандеву.
– Никак я в тебе не разберусь, – сердито сказала Ева, – с одной стороны, ты у нас такой доверчивый дурачок, у которого секретов нет, весь такой наивненький, душа нараспашку, а иногда вдруг оказываешься полон сюрпризов.
– Не такая это была приятная встреча, чтобы рассказывать, – пожал я плечами.
– Приятная, неприятная, какая разница? Нимис, пойми, я не пытаюсь лезть в твою жизнь, но мы сейчас пребываем в теле весьма серьезного квеста, который постоянно влияет на все, что вокруг нас происходит, кроит игровую реальность под себя. И все необычное, что с любым из нас случается, может быть составной частью этого квеста. Поэтому мне чрезвычайно желательно тут же узнавать, кто из мобов или неписей к вам является и что говорит. Это может быть что-то совершенно пустяковое и малозначимое, а может быть – ключ к топазовому квесту. Что, у тебя язык отсохнет рассказать, что к тебе ведьма приходила?
Я вздохнул.
– Наверное, я не хотел, чтобы ты ругалась, что я тогда в гостинице шапку снял. Но вообще О-Кицу эта шапка совершенно не мешала мной управлять. Спасибо, хоть глюков не было в этот раз.
– Ментальные атаки – это не обязательно галлюцинации, – сказал Ева, чертя прутиком по земле, – эта школа может воздействовать на три составляющих личности игрока. На разум, на волю и на чувства. Самое простое, это влияние на чувства – обычно это страх, самое удобное и распространенное.
– А страх тоже к ментальным практикам относится? У меня к нему приличное сопротивление, шестерка.
– Да, он настолько часто используется в игре, что особняком учитывается. Но вообще страх – не единственная эмоция, которую менталист регулировать может. Гнев, ярость – тоже из этой связки, просто с ними работать обычно очень неудобно. Кстати, твое красное ведьмовское зелье тоже с ментальным воздействием получается, как, между прочим, и приворот… Вообще похоже твой класс – это не только артефакторика, но и менталистика. Ладно, потом об этом подумаем. То, что ведьма твоим телом могла управлять – это уже работа с волей, а галлюцинации – прямое воздействие на разум. Шапка по идее от всего спектра должна немного защищать, но, видимо, эта ведьма уж слишком сильна. А теперь пожалуйста, максимально дословно перескажи мне все ваши беседы.
Это было нелегко. Про оранжевых бабочек я так и не решился рассказать. Почему-то у меня была твердая уверенность, что именно об этом нельзя трепаться ни в коем случае. Некоторые вещи просто знаешь – и все. Но все остальное я, как мог, попытался воспроизвести более или менее близко к оригиналу.