13

Так кто это?

Мародер? Нет, не похож. Они ходят группами, а не поодиночке. Да и, как правило, экипированы по-военному. Это я точно знаю: захаживали. Правда, давно, видимо, поняли, что брать тут особо нечего. А у этого что? Какой-то чехол за спиной.

– Гитара, – шепнул Лоло.

Я пригляделся. Точно!

Стало интереснее. Теперь мы уже просто вдавливались в стекло.

А гость между тем оглядывался. Насмотревшись, подошел к дереву, засохшему еще прошлым летом. Я, конечно, не мог это увидеть, но почему-то понял, что он улыбнулся. Затем визитёр сунул руку в карман, что-то достал. Подкинул. Это что-то рассыпалось сверкающей пылью и осело у корней. Потом гость повернулся, поднял голову и – в этом я абсолютно уверен – посмотрел прямо на чердачное окно! И помахал рукой.

Лоло зачем-то помахал ему в ответ.

Затем гость развернулся и исчез.

А утром дерево расцвело…

* * *

Первой это заметила Хелли.

Она как единственная девочка умывалась самой последней, потому что только одна душевая. Обычно, когда все вставали, сразу же уходила, чтобы никого не смущать. Гуляла, если была хорошая погода, сидела в коридоре, если погода была плохой.

То утро вроде не отличалось от всех прочих. Хелли встала первой и тихо выскользнула из спальни. Мы вставали уже как получится! Кто легко и быстро, кто вразвалку. Лоло вообще едва оторвался от подушки. Да и я, признаться тоже: всю ночь думал о внезапном госте. Как вдруг осторожно постучалась Хелли.

– Ребята, дерево расцвело…

– Какое дерево? – сперва не поняли мы.

Даже я и Лоло!

– То, во дворе. Мёртвое…

Мы высыпали во двор.

Действительно!

Расцвело.

– Э-тто из-за т-того п-порош-к-ка, – шепнул мне Лоло, а я шикнул на него, мол, не болтай.

Дерево, насколько я помню, зеленым особо никогда не было, прошлым летом в него попала молния – засохло окончательно. Но почему-то его никто не спилил. Так оно и торчало громоздкой чёрной раскорякой посреди замощенного камнем двора, страшное до чёртиков. Но сейчас оно покрылось пушистой клейкой листвой, кое-где даже выглянули белые цветочки.

Мы стояли, задрав головы, и смотрели, забыв обо всём на свете. Что нужно умываться, одеваться, что скоро завтрак, если мы опоздаем, нас накажут. Мы смотрели. Я ощущал, и остальные это ощущали – я это точно знаю! – как тепло шевелится что-то в глубине желудка, поднимается к горлу, но вырывается не криком, а вздохом. А потом облачко наших вздохов поднимается к ветвям и оседает там то ли пылью, то ли росой.

Высыпали воспитатели, что-то закричали, зашумели руками. Но мы их не слышали, словно они вдруг стали тенями.

Подул ветер, стряхнул пыльцу, а она, в свою очередь, окружала нас плотным кольцом. Мы дружно принялись чихать. Чихали так сильно, что кровь пошла носом.

Уже позже, когда дружно стирали красные сопли салфетками, Лоло бубнил, что это не просто так, что это что-то да значит и прочее. Я толком не разобрал, но в целом был с ним согласен.

Всё-таки внезапно ожившее дерево – это хороший повод для вопросов.

Но ещё больше вопросов возникло, когда мы вышли после обеда во двор, а оно снова стало мёртвым…

Глава 7. Реджс. Нас 13. Часть первая

Той ночью дежурил я.

Я сел, приготовился к томительному ожиданию, как вдруг через щель между досками просочился свет – в учительскую кто-то зашёл. Я распластался по полу и стал тише тихого.

Там внизу директор интерната какому-то дядьке в круглой шляпе и плаще рассказывал про дерево. Подробно так рассказывал. Как я понял, он успел даже взять несколько листьев для анализов и сделал несколько снимков. А когда сказал, что у нас всех носом пошла кровь, гость заметно оживился.

– Значит, дерево расцвело? Очень хорошо!

Интересно!

Но лично я ничего хорошего в этом не видел.

– И эффект продержался всего несколько часов? – спросил дядька в шляпе.

Директор согласно кивнул.

– Какие есть предположения? – снова спросил дядька в шляпе.

И тогда директор открыл шкаф с личными делами – я замер! Вот честно, даже сердце биться перестало! Он открыл тайник, переложил папки с нашими настоящими делами и достал досточку. Что-то сделал с ней, и на досточке зажегся прямоугольник. Он заводил пальцами по прямоугольнику – по нему замелькали картинки.

– Смею предположить, что это либо Грег, либо Хелависа, – сказал директор. – Отец Грега – эльф. Причем из древа лесных эльфов. Их специализация – лечение деревьев. А мать Хелли – дриада. Правда, их специализация – цветы, фрукты, но дерево цвело.

Дядька в шляпе ответил:

– У нас нет данных, что они могут использовать деревья или цветы в качестве оружия. Или способа отравления. Но это не означает, что они не могут применять свою магию против врага. Так всё-таки Грег или Хелависа?

Чего? Что за чушь он несёт? Или это не чушь? Неужели правда дерево напало на нас?

Я аж вспотел!

– Скорее, Грег, – ответил директор. – Он достигает нужного возраста. Мы сделали несколько дополнительные тестов, результаты будут завтра. А ещё мы усилили наблюдение за ним. И за Хелависой. На всякий случай.

Ого! Значит, теперь Грегу нельзя подниматься на чердак. Вот чёрт! Буду дежурить с этим очкастым чудиком. Хороша перспектива сдохнуть от недосыпания.

А дядька в шляпе сказал:

– Будет лучше, если вы дополнительно протестируете всех подопечных. Особенно обратите внимание на Реджинальда.

Тут я не просто вспотел, а прямо-таки взмок ручьями.

– Смею заметить, что он – весьма неперспективный объект, – сказал директор. – Его средний балл весьма посредственный, особых нарушений дисциплины нет. Он ни в чём не привлекает внимания.

– Его родители до определенного возраста тоже особо не привлекали внимания, – резко ответил дядька в шляпе. – Именно поэтому мы не смогли их найти.

Я судорожно сглотнул.

– Хорошо, – согласился директор, – мы проведем дополнительные тесты.

* * *

Я кинулся в спальню, чтобы разбудить Грега и лупоглазого. А там – вот жесть! – все навытяжку стояли у кроватей, а фигура воспитателя переливалась с ноги на ногу посередине, монотонно бубня кодекс поведения.

Ночью нам запрещалось покидать спальню, но раньше никогда не проверяли: все ли мы на местах? Куда нам деваться-то, собственно говоря? Кому мы нужны?.. Ой. Нужны. Папам. Мамам. Только они не знают, что мы тут.

В общем, приплыли.

И что делать?

Я робко заглянул в спальню, судорожно пытаясь придумать более или менее сносную причину отсутствия. Заболела голова, пошел подышать свежим воздухом? Ога, за это ещё больше накажут. Забыл занести книгу в библиотеку? Какая библиотека ночью, ты о чём? А! заболел живот и…

В этот самый момент меня увидел толстяк Пуся. Подмигнул. И – клянусь так и было! – быстро сунул в рот хвост…

Ну и знатно же он блеванул!

Воспитатель подскочил, затряс подбородком. Я кинулся в кладовку при спальне, схватил тряпку, ведро. Бросился в спальню.

Пуся схватил ведро, скорчил жалобную рожу, и его снова вырвало.

Воспитатель так скривился, что даже забыл добавить строгость в голос:

– Где вы были, воспитанник?

Я, как и полагалось, вытянулся, отрапортовал:

– Пусю… Эээ… Питера вырвало, господин воспитатель. Я пошёл за тряпкой и ведром.

– Разве вы сегодня дежурный?

Вообще-то нет, тупица Гум. Сейчас воспитатель посмотрит на график – и мне хана!

И тут Гум перекосился лицом, схватился за живот и застонал:

– Пуусяаа!