Контрабанда Комарно

В доке вечером почти никого не было, так как рабочий день давно закончился. Гудок, знаменующий окончание труда, уже час как прогудел, и Митрич в полном одиночестве покинул территорию судоремонтного завода. На проходной он отсалютовал знакомому дежурному и направился в центр поселка. Ему дóлжно было отрапортовать о проделанной работе.

По дороге в свое временное пристанище – местное общежитие, которое предоставляли работникам «парижского» завода, он заглянул на почту и отправил одну короткую телеграмму в Москву, в которой было всего два слова: «Всё готово», а за ней – и вторую, еще более непонятную: «Номер два».

С чувством выполненного долга он направился к общежитию, купив по дороге в ларьке бутылку самогонки, для «сугреву», как он любил говорить, и пачку «Беломора». О еде Митрич не переживал, Глашка сегодня освободилась раньше и должна была уже приготовить ужин. Единственное, что его беспокоило – Зуб. Он никогда не был человеком слова, и об участи, постигшей его подельников, было известно многим.

Конечно, у Митрича был свой козырь в рукаве, но будет ли его достаточно для того, чтоб остаться в живых – это было большим вопросом.

– Надо подстраховаться… Сперва спрячу Глашку, пусть поедет к матери в Мордовию, там он ее искать не будет, – так решил Митрич и, прямо на ходу, глотнул самогонки.

Этот самый момент запомнили мужики с завода, которые, прежде чем разойтись по домам после тяжелой работы, небольшой компанией жевали семечки и распивали пиво, шумно о чем-то беседуя. И, видя, как Митрич на ходу заливал в себя самогон, на следующий день судачили о его внезапном «исчезновении» даже больше, чем их жены.

Глава 6

Годом ранее

Чехословацкая Социалистическая республика, вилла в Ботиче.

Милош Копецкий сидел на увитой плющом террасе загородного особняка, который находился в нескольких километрах от Праги в долине ручья Botiče. Невдалеке, на живописном берегу, широкими лопастями шумела водяная мельница, одна из тридцати сохранившихся в первозданном виде. Лабиринт узких улиц с небольшими уютными домиками с красной черепичной крышей, почему-то, всегда напоминал ему о Вифлееме, стоящем на склоне горы, над одноименным ручьём Ботиче. На крохотной деревенской площади часы ратуши пробили три часа по полудню.

Дин-дон, дин-дон, дин-дон, – звонкий бой разливался по всей округе.

Вилла принадлежала одному когда-то богатому и известному среди «своих» гражданину. Досталась она ему от отца, а тому, в свое время – от деда. И, хотя, власти всеми силами хотели выселить Эжения, ему удалось отстоять право владения этим родовым поместьем. Долгий был процесс, за время которого на суды и проволочки ушли все сбережения семьи. Как раз кстати пришлось, затерявшееся на почтах и объехавшее добрую половину Европы, письмо отца. Поэтому молодой наследник охотно ввязался в эту сомнительную авантюру, чтобы хоть как-то поправить свое пошатнувшееся материальное положение. Даже денег занял, чтобы нанять его – Милоша Копецкого, который сейчас вместо того, чтобы думать о предстоящем деле, пил рубиновое вино и вспоминал о том, что изредка ручей Ботич упоминался в хрониках под разными названиями: Цеброн, Потанка или Винная река.

На террасу, придерживая кувшин с новой порцией даров Диониса, вышел сам хозяин виллы.

– Вижу, вам уже предложили наше знаменитое вино – «Кровь Изабеллы», – сказал Эжений и улыбнулся. – Простите за столь долгое ожидание, меня задержали.

Он подвинул стул поближе к Милошу и присел, небрежно откидывая полы пиджака.

– Наш общий знакомый говорил о вас, как об очень надежном человеке. Также он сказал, что вы некоторое время проживали в Союзе, поэтому знакомы с режимом и правилами. Дело, как вы знаете, очень деликатное, всё должно быть тихо и аккуратно. Я всецело полагаюсь на ваш большой опыт и ваше железное слово. Мне стало известно, что в охоте за моим наследством вы будете не один, поэтому, очень прошу вас, будьте осторожны. И, конечно же, если информация всплывет наружу, и об этом узнают в правительстве Советов, то вряд ли мы получим эти драгоценности. Как вы понимаете, вся эта затея немного незаконна… Хотя, это моё наследство, у блюстителей порядка может возникнуть множество вопросов… Постарайтесь обойтись без шумихи, – и после небольшой паузы добавил, – уж поверьте, я в долгу не останусь.

– Ваше дело, не скрою, интересно мне самому, поэтому много с вас брать не буду. Наш общий друг будет моим и вашим поручителем. Знаете ли, я ведь работаю только по рекомендациям.

Милош пригубил вина, посмаковал его вкус и продолжил.

– Расскажите мне всё, что знаете сами об этом деле, а дальше я уже наведу справки по своим каналам.

Тут Эжений погрузился в долгое и запутанное повествование. Как выяснилось, обедневшему хозяину об истории сокровищ было известно совсем мало, поэтому он дополнял историю своими доводами и рассуждениями, от которых было мало толку. Но, тем не менее, самую суть Милош успел уловить, после чего прервал пространные рассказы молодого человека.

– Этого мне будет достаточно, – сказал он. – Итак, еще пару недель я пробуду в Праге, затем двинусь в Союз, там у меня есть несколько надежных людей, необходимо всё заранее организовать и проверить информацию. Поддерживать связь будем телеграммами. Каждую пятницу буду присылать вам рапорт. Но не пугайтесь, если пропущу пару наших отчетных дней, возможно, мне придется залечь на дно. А теперь, позвольте откланяться. Деньги положите в банк, вот на этот счёт. Тут всё написано.

Копецкий протянул хозяину виллы бумагу, допил сладкое вино, отодвинул стул и резким движением поднялся из-за стола.

Глаза Эжения округлились, когда он прочитал написанное на листочке.

– Вы не представляете, как я вам благодарен за помощь. Вся наша с сестрой надежда только на вас, – он расчувствовался от столь широкого жеста и оттого не переставал трясти руку Милоша.

Милош Копецкий спокойным и уверенным движением высвободил свою руку из цепких объятий молодого человека, столь крепкого сжимавших его, коснулся края своей черной шляпы, подхватил трость и зашагал прочь по брусчатой подъездной аллее.

Но отнюдь не от доброты душевной всегда уверенный и знающий себе цену, мужчина не взял с бедного хозяина и половину той суммы, которую обычно берет за свои услуги. В этом деле, помимо профессионального, у него был и личный интерес – уж очень ему симпатизировала сестра Эжения – Агнешка. И выполнив заказ, он надеялся получить ее благосклонность.

Глава 7

10 августа 1985 г.

18:30, город Москва, Северный речной вокзал.

Посадка на борт.

Доктор теплохода «Комарно» – Корнеева Ольга Борисовна, стояла на верхней палубе судна рядом со спасательными шлюпками.

Проливной дождь с большим градом, который неимоверно хлестал окружающих несколько минут назад, напоминая начало вселенского потопа, закончился так же быстро, как и начался. На небе снова выглянуло яркое тёплое летнее солнышко, которое постепенно стало высушивать тротуары, улицы, дороги и фасады домов. И только на листьях деревьев до сих пор блестели мириады крупных капель, образуя бесконечные маленькие радуги.

Здесь, на третьей палубе теплохода, около спасательных шлюпок было уютное местечко, тихое и практически скрытое от глаз. Ольга любила тут находиться. Сюда даже не задувал ветер, а плотный тент надежно защищал от ярких солнечных лучей. Рядом с ней, перекинув через плечо толстую косу, стояла красивая черноволосая женщина и вполголоса что-то тихо рассказывала девушке. Нежно улыбаясь друг другу, они мило беседовали, не переставая наблюдать за садящимися пассажирами.

До отправления теплохода в рейс оставался всего час, а посадка туристов на борт только-только началась, поэтому на палубах пока никого не было.