Страница 11 из 14
Мужчина встал и в задумчивости прошёлся по кабинету. Когда он ходил, мысли его упорядочивались, так ему всегда было легче думать и делать выводы. Пройдясь немного взад—вперед по кабинету, Милош вновь вернулся к столу и взял следующую толстую картонную папку, на которой черными крупным буквами было написано «Р-95475».
Следующее дело за номером 95475, которое он хотел посмотреть, не относилось к политическим, это было дело некоего рецидивиста, он отбывал свой срок за убийство с отягчающими. Этот заключенный также работал на лесоповале и жил в одном бараке с Лисовским.
Уголовный элемент из дела № 95475 был осужден гораздо позднее и находился в колонии всего несколько месяцев, затем, после смерти Викентия, совершил отчаянный побег, но был пойман на переправе через Волгу и отправлен по этапу в Ветлужские колонии строго режима с увеличением срока заключения до двадцати пяти лет. Дальше сведений по этому человеку не было.
Милош пропустил несколько папок с делами других заключенных, которые он попросил просто для отвода глаз, и перешёл к последнему интересовавшему его делу № «Д 389574», в котором речь шла о заключенном Дмитрий Дмитриевиче Круглове, больше известному под кличкой «дед Митрич».
Копецкий пропустил строчки, гласившие за что был осужден дед Митрич и вскользь пробежал глазами его показания и вынесенный приговор. Его больше интересовало то, что связывало между собой этих трёх таких разных людей – угрюмого деда Митрича, отчаянного убийцу Зуба и интеллигентного дворянина Лисовского.
Милош читал дальше. Как оказалось, в тот день из лагеря бежало два заключенных: опасный рецидивист Зуб и тот самый дед Митрич. Если Зуба поймали, как было записано в его деле, то о том, что же произошло с Митричем, известно не было. Дальше шла официальная версия и в скобках – несколько других – предполагаемых: «…вероятно, утонул в болотах или был убит подельником, доказательств второго не было, да и сам заключенный № 95475 данный факт отрицал. С его слов, дед оступился и упал в трясину…». И теперь в личном деле он значится как, пропавший.
Копецкий еще раз перечитал все три дела, внимательно перелистал подшивки газет, которые находились тут же как подтверждение событий, с грустью от того, что так мало он узнал, сложил все дела в увесистую папку и тройным стуком в дверь вызвал часового.
– Передайте, что я закончил и готов сдать дела, – Милош не хотел оставаться здесь и минуты больше положенного времени, он и так провел здесь слишком много времени и теперь смутно предполагал, что эта поездка долго не сотрется из его памяти.
Предупредив часового о своем уходе, он взял свое пальто и шляпу и направился к основному выходу, чтобы подписать разрешение о выезде с режимной зоны.
Дежурный по колонии расстроил его, сказав, что сегодня никакого транспорта в Потьму не будет, и что Милош сможет уехать только завтра рано утром, когда туда пойдет теплушка16
Чеху выделили маленькую комнатушку в общежитии с железной кроватью и деревянной тумбочкой. Хозяйственница – женщина без возраста, в аляпистом платье в мелкий цветочек, поверх обвязанное в серую пуховую шаль, дала ему чистое постельное белье, которое пахло, почему-то, свежей хвоей. Конвоир – молодой солдатик проводил Милоша до его комнаты и сказал, что утром разбудит его. Спать Копецкому не хотелось, но он все равно прилег на скрипучую кровать и, положив руки за голову, погрузился в размышления.
Так незаметно для себя он уснул. Сон его был тревожным и беспокойным, за ночь чех просыпался несколько раз, всё время с надеждой кидая взгляд на наручные часы. Он мечтал, чтобы поскорее наступило утро. Его тело и ум требовали деятельности.
Наконец, раздался громкий стук часового в дверь, который резко выдернул Милоша из беспокойного сна. Солдат сообщил, что через двадцать минут в Потьму отправляется теплушка. За это короткое время Копецкий успел одеться, плеснуть себе в лицо ледяной воды, надеть пальто и через пять минут бодрым шагом выйти из барака, в котором он провел ночь.
Всё-таки не забыл еще, что такое быстрые подъемы, – не без удовольствия подумал чех.
Не смотря на практически бессонную ночь, пасмурную погоду и предстоящий ему долгий путь, Милош был в приподнятом настроении. Он был откровенно рад, что покидает это тяжелое место.
Обратный путь Милош провел в размышлениях и пришел к выводу, что этих троих связала история с фамильными драгоценностями Эжения.
Видимо, Лисовский перед смертью поведал сокамерникам о своем кладе, но, думаю, из лучших побуждений. Скорее всего он хотел, чтобы Зуб и Митрич передали часть украшений его сыну – Эжению, о чем и уведомил в письме. Они же были дружны… Много записей было о том, что эти заключенные никогда не устраивали между собой стычек в камере… А это значит, что мои выводы могут быть верны… – мысленно рассуждал чех. – Осталось только проверить…
– К сожалению, Викентий, твои, так называемые друзья, не исполнили твоей последней воли, а присвоили все драгоценности себе. Если они сами ещё живы…
Все потихоньку начинало прояснятся.
Глава 10
20 августа 1985 г.
8:00 утра, теплоход «Комарно». Камское устье.
Продолжение…
Старпом подошел поближе и увидел, что пострадавший, которого все вокруг называли трупом, еще жив. По крайней мере было заметно его тонкое дыхание.
– Ольга Борисовна, что у нас?
– У него травма черепа, вероятно перелом основания черепа, жив, но его надо срочно на берег, госпитализировать, – быстро отрапортовала доктор, продолжая заниматься пострадавшим. – Еще, возможно, перелом бедра, может быть, внутреннее кровотечение. Чем скорее доставим в больницу, тем больше у него шансов остаться в живых. Думаю, он упал с трапа. Скорее всего, несчастный случай. И алкоголем пахнет, чувствуете?
Старший помощник Салаев еле-уловимо кивнул. Он не хотел сейчас обсуждать тему опьянения пассажира, этот факт стоило скрыть от команды, чтобы потом не судачили.
– Сейчас спустится капитан, ближайший город у нас – Болгар, но для захода туда придется свернуть с маршрута, да и помощи мы там не найдем. Или Казань, которая далеко позади, возвращаться бы тоже не хотелось. Ульяновск – следующий по пути, но мы прибудем туда только завтра к четырнадцати часам… Как думаете, доктор, дотянет ли он?
Ольга пожала плечами, показывая, что не знает.
– Не могу точно сказать, тут каждая минута на счету.
Мужчина лежал в неудобной позе, одна нога была на трапе, другая – зацепилась за перила и была неестественно вывернутой. Голова нерадивого пассажира лежала внизу, на палубе. Он редко дышал и находился без сознания.
– Гаврилыч, зови матросов, – приказал Салаев. – Пусть несут носилки, только не из парусины, а те, старые, что в изоляторе, с жёстким основанием, надо перенести его в амбулаторию и сделать это максимально аккуратно. Хотя, нет, несите его лучше в изолятор, там места больше и с палубы удобнее заносить.
Ольга Борисовна, быстрым шагом уже ушла вперёд, готовить лекарства.
Два матроса, с большим трудом понесли носилки по первой палубе в изолятор. Видно было, как от напряжения вздувались мышцы на руках парней, а с их лбов градом катился пот. Они старались лишний раз не тревожить мужчину, поэтому держали носилки аккуратно и ровно, на сколько это было возможно. Трудностей добавляло то, что пассажир был достаточно упитанным мужчиной.
Наконец, матросы достигли цели.
– Ставьте как есть, сюда, со щита снимать не будем, чтобы лишний раз не задеть и не травмировать, – скомандовала доктор.
Они осторожно положили пострадавшего на ровную твердую кушетку в изоляторе и шумно выдохнули, утирая руками мокрые лбы.
– Спасибо, ребят, можете идти, – сказала она и переключила своё внимание на пассажира.
16
Теплушка – грузовой двухосный железнодорожный вагон, созданный на основе крытого товарного вагона, предназначавшегося для перевозки грузов, требующих защиты от атмосферных воздействий, а также людей и животных.