Страница 5 из 20
– На чем мы остановились?
– Что на Земле нет экспертов по справедливому устройству общества, – подсказал Муравьев.
– Да, но о попытке построить справедливое общество во Франции я могу рассказать.
– Прошу, расскажите, мсье Сийес! – воскликнул юноша.
– Прежде всего нужно усвоить простую истину: никогда и нигде в мире власть не стремилась создать справедливое общество для всех. Для приближенных к власти высших сословий – да, для остальных – нет. Поэтому единственной действенной мерой по устранению несправедливости является революция. Это понятно?
– Да, да прошу вас продолжайте!
– Для революции нужны четыре условия. Первое, без чего революция обречена на провал – это идея, способная завладеть умами людских масс. Всех тех, кто будет впоследствии на баррикадах защищать свои идеалы. Свобода, равенство и братство – вот та идея, за которую простые французы шли на смерть. Второе, нужен передовой отряд революции, те, кто должен повсеместно нести идею революции в массы, агитировать народ идти на баррикады, воплощать в жизнь план революции. В Франции эту роль исполнили масонские ложи.
– Масонские ложи? Никогда о них не слышал.
– Потому и не слышали, что это тайные организации. Хотя в России их множество. Кстати, кем вам приходится Александр Муравьев?
– Дальний родственник.
– Но вы с ним знакомы?
– Да, мы учились в одном университете. Правда, когда я туда поступил, он уже заканчивал обучение.
– Я сам посвящал его в очередную степень мастера. По-вашему, по армейскому это что-то вроде бригадного генерала. Я могу дать рекомендательное письмо к нему, и он вам поможет в вопросе тайных организаций. Хотите?
– Конечно!
– Тогда я продолжу. Третье, нужен мозг революции, орган, который составляет и при необходимости корректирует планы. И последнее. Все, что я перечислил выше не имеет никакого смысла до тех пор, пока существующая власть не потеряла способности управлять армией, полицией и жандармским корпусом.
– Простите, но разве у короля в 1789 году не осталось верных ему войск?
– В том и дело, что почти не осталось! Король прозевал момент, когда Генеральные штаты превратились в Учредительное собрание и одним из первых декретов взяли на себя вопросы войны и мира. С этим декретом наши Комитеты, преобразованные из масонских лож, прошли по частям королевской армии и переподчинили их себе. Верными королю остались несколько частей да несколько сотен офицеров, не пожелавших нарушить присягу королю.
– В таком случае, в России никогда не будет революции. Армия любит императора.
– Ну, императоры не вечны…
Никита понял так, что до смерти Александра революция в России невозможна. И это его никак не устраивало. Александр еще молод и вполне может править еще лет сорок-пятьдесят. Это сколько ж лет будет ему, Никите Муравьеву через сорок лет? Пятьдесят девять! Уже глубокий старик. Зачем ему в таком возрасте будет революция?
Чтобы скрыть свое разочарование, Никита спросил:
– Скажите, мсье Сийес, а правду говорят, что мозгом революции были вы?
– Скорее я был орудием мозга. Хотя… нас всех можно назвать орудиями мозга. Ладно, засиделся я у вас, герцог. Мне пора.
Когда Сийес ушел, Муравьев спросил Коленкура:
– Вот вы говорили, ваша светлость, что Сийес был серым кардиналом революции…
– Я говорил, что есть такие слухи.
– Пусть слухи. Но не на пустом месте же они возникли… Мне интересно, как такое вообще было возможно? Ведь ему во время революции было лет 13-15.
– Ха-ха, – рассмеялся Коленкур, – с чего вы так решили?
– Ему сейчас около сорока, по крайней мере, он не старше вас. Минусуем 26 лет с момента революции получаем 13.
– Ему 67 лет.
Эти слова произвели на юношу ошеломляющее впечатление. Он знал, как выглядят люди за шестьдесят. Это глубокие старики с седыми волосами и потухшим взглядом. Даже пятидесятилетние выглядели гораздо хуже Сийеса.
– Но как такое возможно?! – выразил он свои сомнения.
– Говорят, он продал душу дьяволу за возможность не стареть.
***
Наполеона с его небольшой свитой высадили в порту Джеймстауна – главного и единственного города на острове Святой Елены. Этот, продуваемый всеми ветрами, скалистый остров, расположенный в южной части тропической Атлантики, был собственностью Ост-Индской компании. Через него проходил торговый путь в Индию из Европы в обход Африки. На острове корабли компании пополняли запасы воды и продовольствия, высаживали больных матросов, забирали выздоровевших.
Джеймстаун, прибрежный городок в несколько сотен домов, был расположен в ущелье и защищен от ветров с трех сторон. Его скалистая бухта не позволяла швартоваться у причала кораблям с большой осадкой. Лишь лодки, да плоскодонные боты могли подойти к берегу. Остальные суда бросали якоря в полумиле от береговой линии.
Но даже лодки не могли швартоваться и отчаливать в темное время суток. О наступлении такого времени возвещал выстрел из пушки. Если бы кто-то рискнул после выстрела выйти в океан, он был бы немедленно уничтожен орудиями береговой батареи, не успев отвязать причальный канат. Кроме того, любой человек, рискнувший появиться в бухте не при дневном свете подвергался аресту. Днем же всех пассажиров и все лодки тщательно досматривали. Таким образом полностью исключалась возможность побега бывшего императора с места своего заключения.
Однако, оставалась еще возможность штурма острова. А вдруг сторонники Бонапарта снарядят военную эскадру и нападут на остров, чтобы спасти своего императора? Полностью исключить такой вариант нельзя. Поэтому для усиления гарнизона острова английское правительство выделило три пехотных, один артиллерийский батальоны и саперную роту. Пушки и сторожевые посты расставили по всему периметру острова. В таком составе гарнизон мог выдержать любой штурм и длительную осаду до прибытия подкрепления. Теперь мир мог спать спокойно. Самый главный возмутитель спокойствия надежно от него изолирован.
Сам же Наполеон не собирался никуда бежать. Он смирился с судьбой. У него осталось единственное желание: оправдаться перед Благодетелем за провал великого проекта объединения Европы. Он не считал, что совершил хоть одну фатальную ошибку, приведшую к столь печальному результату. Он считал, что лишь цепочка случайностей не позволила ему воспользоваться плодами побед над русской армией. Но разве не в том суть случайностей, что они случаются, когда их никто не ждет? Невозможно предвидеть все! Он всего лишь человек и никак не мог предотвратить ни болезни, косившие солдат его Великой армии на пути в Москву, ни пожары и погромы в Москве, ни мороз, ударивший на две недели раньше обычного.
В его поражении в русской кампании нет его вины. Да, он потерял почти полмиллиона солдат, но он не потерял армию и не проиграл ни одного боя. Неужели нельзя было дать ему еще один шанс? Почему Благодетель списал его со счетов еще до решающей битвы?
С этими мыслями Наполеону предстояло прожить на острове оставшуюся жизнь.
***
«Разные воспоминания всплывают в моей памяти вместе с теми эмоциями, которые Я испытывал в реальных событиях. Когда Я разыскивал и карал учеников Иисуса, Я испытывал азарт охотника.
После смерти Иисуса его ученики поделили между собой земли и отправились проповедовать. В Иерусалиме остался проповедовать лишь Иаков, сын Иосифа, сводный брат Иисуса. Через него ученики Иисуса намеревались держать связь и координировать места своего паломничества. Поэтому Я не видел трудностей отыскать их всех в скором времени. Однако на деле все оказалось не так просто.
Мои помощники, отправленные к Иакову, чтобы раздобыть нужные сведения, вернулись ни с чем. Он даже под пытками ничего не рассказал им о своих товарищах. Будь Я в полном сознании, Я все узнал бы без всяких пыток. Я умею выведывать правду. Но в мозгу ребенка мое сознание еще не обрело полную силу. Поэтому Я решил действовать хитростью.