Химия

«Лицемерка», – беззвучно шевелю губами.

Похоже, девчонка не так проста, как показалась.

Обвела вокруг пальца, словно лоха…

Неужели решила одновременно замутить с двумя и выбрать, где больше обломится?

Чего?

Вспоминаю ее старые кроссовки…

Возможно, денег или прочих плюшек. Что там любят продажные особы?!

А поскольку я заболел, то ушел на второй план и в оборот пошел Егор.

От этих мыслей становится не только больно, но и противно. Хочется оттереться, словно испачкался в грязи.

Сплевываю и, сощурившись, чтобы спрятать взгляд, которым желаю уничтожить девчонку на месте, иду навстречу, но едва мы ровняемся, даже не посмотрев на нее, прохожу мимо.

– Матвей, – слышу вслед удивленный голос брата, который, уверен, хотел нас познакомить, но продолжаю уходить от них, не оборачиваясь.

Он же просил, чтобы я не испортил все своим появлением. Вот я и сдержался, и не спровоцировал конфликт. А участвовать в разговоре, в котором буду чувствовать себя не просто лишним, а идиотом, попавшимся на крючок к ушлой особе, я точно не намерен.

Да и, если честно, я слишком ошарашен и не до конца пришел в себя, чтобы разговаривать сейчас с ней.

Мне нужно время.

Всю математику сижу как пришибленный, едва в состоянии списывать с доски, будто схлопотал не только в «солнышко», но и по башке. Впрочем, так и есть: сегодняшнее открытие вырубило убойным ударом. Аня, которая в последние дни заняла все мои мысли, оказалась Анисой, от которой поплыл Егор.

Какая-то убийственная арифметика: одна на двоих.

Как теперь разруливать?

С особой, решившей начать знакомство с обмана, я не хочу иметь ничего общего, а с девушкой, которая замутила с братом – подавно.

Вот и решение. Все, оказывается, проще простого.

Едва звенит звонок, закидываю рюкзак и, схватив тетрадь и ручку, направляюсь из класса, но не пройдя и пару метров, улавливаю за спиной ее голос.

Делаю вид, что не слышу, ускоряюсь, только она похоже тоже прибавляет, потому что мое имя, раздирающим душу голосом, звучит буквально за спиной:

– Матвей.

Оборачиваюсь. Смотрю в эти чертовы глаза и пытаюсь состроить на лице стену, где написано: я не желаю с тобой общаться.

– Почему ты от меня убегаешь?

Скриплю зубами оттого, что она впивается в самую душу своими прожигающим взглядом.

– Что тебе надо? – холодно бросаю, игнорируя ее вопрос.

– Здорово… Мы одноклассники, – неуверенно бормочет, продолжая гипнотизировать меня.

Холодно смотрю в ответ, безмолвно крича: «Я не психопат, но не поддаюсь гипнозу. Можешь не продолжать».

– Вовсе нет.

Хлопает ресницами. Сама невинность. Хочется поаплодировать – браво!

– Почему?

Пожимаю плечами.

– Что в этом хорошего?

– Мы можем общаться не только по телефону, – тихо озвучивает она и каждое произнесенное слово, умудряясь пробить броню, проникает под кожу.

Черт, я опять плыву рядом с ней! Ведусь на этот завораживающий взгляд, на этот влекущий голос…

Гребаная химия.

Стоп. Возьми себя в руки!

Ты забыл, что она из себя представляет?

– Кто тебе сказал, что я хочу еще с тобой общаться?

Теряется.

– Я думала…

– А есть чем?

Специально стараюсь сделать больно, чтобы больше не бегала за мной и не мозолила глаза, потому что не выдержу и потому что мне сейчас еще хуже, чем ей.

Невыносимо плохо!

В один миг рухнули впервые выстроенные мечты, а космическая девчонка оказалась всего лишь моей фантазией, выдуманным экземпляром, что уже пробрался в душу.

– Почему ты так изменился? – произносит тихо, голосом, который, несмотря на все ее старания, начинает дрожать к концу фразы.

Молчу, думая, что ответить.

Вопрос из разряда запрещенных.

– А с чего ты решила, что я хороший? Я вообще негодяй, – выкручиваюсь, отвечая вопросом на вопрос, и вкладываю в свой взгляд все разочарование.

– Ты врешь, – смело бросает мне в лицо.

Догадливая какая. Только персонально для тебя я стану худшим человеком в твоей жизни, чтобы больше не смотрела на меня такими глазами и не терзала душу.

Выбрала моего брата – вот и оставайся с ним.

Отворачиваюсь, показывая, что разговор исчерпал себя и, следовательно, закончен, и слышу вслед:

– Я чувствую это.

7 глава. Разочарование

Сижу на автопилоте целый урок, не понимая, о чем говорит учитель. В бесчисленный раз прокручиваю момент встречи с Матвеем, вернее, его игнора.

Я что-то сделала не так?

Этот вопрос гложет и разъедает душу, как серная кислота.

Очень жду перемену, чтобы найти момент и подойти к нему поговорить, но едва звучит звонок, парень срывается с места.

Наплевав, как это может выглядеть со стороны, несусь следом.

– Матвей! – кричу, но он увеличивает скорость. – Матвей…

Решаю, что парень не остановится, сбавляю ход, но происходит чудо: он оборачивается и ждет, когда я подойду, правда, с видом, от которого в предчувствии беды замирает сердце.

– Почему ты от меня убегаешь? – выдыхаю мучащий меня вопрос и пытаюсь разглядеть ответ в его глазах.

– Что тебе надо? – равнодушно кидает парень, так ничего и не объяснив.

– Здорово… Мы одноклассники, – стараясь придать своему голосу хоть какую-то радостную окраску, говорю я, не понимая, как с этой пугающей копией Матвея строить диалог.

Он быстро чиркает по мне взглядом, от которого остаются болезненные ссадины и от которого инстинктивно хочется спрятаться, чтобы не получить еще больше, а потом отвечает совсем не то, что я рассчитываю услышать.

– Вовсе нет.

– Почему? – автоматически слетает с губ.

Небрежно пожимает плечами.

– Что в этом хорошего?

– Мы можем общаться не только по телефону, – все еще не сдаюсь и пытаюсь расколдовать этого холодного неприступного парня, который почему-то вдруг резко переменился ко мне.

– А кто тебе сказал, что я хочу еще с тобой общаться?

Этот удар больнее, чем царапины от взгляда.

– Я думала…

– А есть чем?

Зачем он делает мне больно? Почему так жесток?

Тот парень, с которым я познакомилась на пустыре, с кем общалась целую неделю и этот, что стоит напротив и зло сверкает глазами, словно два разных человека.

Но это ведь не так!

– Почему ты так изменился ко мне? – из последних сил выталкиваю из себя. Держать лицо и не показать, как внутри расщепляюсь на атомы, становится почти невозможно.

Матвей на секунду задумывается, а потом, растягивая губы в насмешливой улыбке, спрашивает:

– А с чего ты решила, что я хороший? Я вообще негодяй.

– Ты врешь, – бормочу в отчаянье, хотя здравый смысл, опираясь на все новые факты, указывает на обратное.

Наверно я придумала своего идеального Матвея и теперь так больно разочаровываться, поэтому до последнего хватаюсь за иллюзии, не желая принимать действительность.

Он, больше ничего не говоря, уходит.

– Я чувствую это, – в отчаянье кидаю ему вдогонку, собирая удивленные взгляды проходящих ребят.

Парень, не оборачиваясь, продолжает удаляться от меня, а я, зависнув, провожаю глазами его фигуру, пока, не очнувшись и не осознав, что веду себя как полная дура, не сбегаю от всех в туалет.

До конца перемены пытаюсь собрать себя воедино и не пролить ни одной слезинки. Возвращаться в класс заплаканной – это дать Яне и ее злобным подружкам повод посплетничать и поиздеваться надо мной, а я не в том положении, чтобы позволить себе подобную роскошь.

– Алабина.

Чувствую толчок в спину.

Оборачиваюсь. Майя указывает глазами на учителя.

– К доске.

На автопилоте поднимаюсь и выхожу.

Юлия Олеговна задает вопросы, и я сквозь дебри своего расстроенного сознания пытаюсь отыскать ответы, которые я теоретически знаю.

– А теперь прочти нам стихотворение.

Начинаю произносить заученные строчки Марины Цветаевой, а сама даже не замечаю, что с каждым словом мой взгляд все ближе подбирается к месту, где сидит Матвей. Только уперевшись в него и увидев отрешенное лицо парня, устремленное куда-то в окно, я прихожу в себя и опускаю глаза в пол. Это самое безопасное для них место.