Страница 6 из 19
Волшебство зимней сказки, которым совсем недавно ты восхищалась, превращается в мелькающую перед глазами серую массу. Мелкие крупинки снега раздражающе бьют в лицо, а ты несёшься по улице настолько быстро, насколько хватает сил, совершенно не глядя под ноги. И ничего сейчас не способно отвлечь тебя от цели: ни скользкий тротуар, ни настойчивое жужжание сотового.
«Скорее, скорее!» – мысленно подгоняешь ты себя, стремясь спрятаться за дверью своей комнаты. И очень сожалеешь о том, что ты не Бэтмен и не способна перемещаться в пространстве так же эффектно и быстро, как и он.
Ты понимаешь, что не можешь подвести подругу. А это значит, что ты просто обязана быть на праздновании её помолвки. Несмотря на навалившуюся усталость и напрочь испорченное настроение. К тому же ты знаешь, что по-настоящему успокоишься только тогда, когда вы наконец встретитесь, и ты почувствуешь ее поддержку. Поддержку, которую подруга способна подарить простым фактом своего присутствия рядом с тобой.
Ты залетаешь в комнату и действуешь на автопилоте: контрастный душ, выбор нужного платья, сражение со взбунтовавшимися волосами, легкий макияж. Цели перекусить ты себе даже не ставишь, хоть и маковой росинки после завтрака во рту не было.
А в мыслях постоянно всплывает то неподвижное лицо, в которое ты совсем недавно всматривалась через объектив камеры. И ты не можешь вытряхнуть из своей головы мысли о нём, как мусор из мусорного ведра. Вместо этого ты принимаешься их анализировать.
Дедушка с детства учил обдумывать любую нестандартную ситуацию, в которую я попадала. И непременно делится с ним. Со временем это вошло в привычку. Вот и сейчас я пыталась выстроить крутившиеся в мыслях факты в связную цепочку.
В памяти всплыло, как прохожий был недоволен тем, что я его сфотографировала.
«Недовольство его вполне объяснимо, – размышляла я, – даже если это случайный прохожий: кому понравится, когда его фотографируют без спроса? А разрешения я не спросила».
Но вспомнив свои странные видения, я предположила, что мужчина мог быть как-то связан с моей семьёй. Он был примерно одного возраста с дедом и, возможно, имел военное прошлое. Несмотря на хромоту в Каменнолицем ощущалась военная выправка.
«А если так, – сделала я вывод, – то они с дедом могли как-то пересекаться. Если моя догадка верна, то прохожий неспроста появился на моём пути. Мдааа… отдает паранойей… По наследству она что ли передается», – попыталась мысленно пошутить я, чтобы хоть немного снять напряжение.
Мысли мои перепрыгивали с одной на другую, словно воробьи, резво перескакивающие с ветки на ветку дерева, росшего прямо перед окном нашей с Марьей комнаты. Думаю, этому виной была спешка. Даже не глядя на часы, я чувствовала, что опаздываю.
«Почему же незнакомец не настоял на удалении фото? – мысленно удивлялась я, – Засветился – уничтожь компромат! Так действуют все фигуранты в моих любимых детективных историях. А он этого не сделал… Почему поступил так опрометчиво, ведь производил впечатление далеко не глупого человека? Человека, который точно знает, чего хочет. А если предположить, что он «засветился» умышленно?»
Мне вспомнился подслушанный летом разговор деда по телефону.
«Мог ли собеседником деда тогда быть Каменнолицый? Мог, но как же это теперь проверить? А почему незнакомец отверг мою помощь, когда поскользнулся? Думаю, тут всё просто: слабость в ногах, по всей видимости, стала неожиданной и для него самого, – пришла я к выводу, – и меньше всего гордец хотел, чтобы у его немощи появились свидетели».
Даже визуально было заметно, что у моего молчаливого собеседника имелись проблемы со здоровьем. Бледность лица, которую я назвала бы болезненной, какая-то внутренняя надломленность. К тому же трость настолько органично смотрелась в его руке, что казалась её продолжением.
«Похоже, она не один год помогает своему хозяину перемещаться и стала с ним единым целым. Поэтому я и не сразу ее заметила».
«Он не заводил со мной разговоров и держался на безопасном расстоянии. Значит, причинять вреда не собирался», – подал голос мой многострадальный инстинкт самосохранения.
«Ошибка!» – возмутилась моя подружка—интуиция и услужливо подкинула мне воспоминание непонятной прострации, в которой какое-то время назад я пребывала.
«Значит, нападение всё-таки состоялось, правда, не физическое, а … на ментальном уровне, что ли», – напрашивался очевидный вывод.
Необычный взгляд незнакомца имел какую-то странную силу. Он будто подталкивал меня к воображаемой пропасти, у самой кромки которой я себя ощутила под магией неестественно широких, угольно-чёрных зрачков его глаз.
В общем, мои размышления оставили больше вопросов, чем ответов. Отчаянно не хватало вводных, как любит говаривать дед.
Послышалось настойчивое жужжание смарта. Оставив очередную попытку застегнуть молнию на платье, которое выбрала для ужина в ресторане, я подбежала к телефону.
– Ну, где ты ходишь? Почему трубку не берёшь?
– Я ещё в общаге, Маш.
– Как?! Ну, ладно… Согрелась? Кофе выпила?
– Не успела. Но душ приняла. Скоро выхожу. Только вот платье застегну…
– Какое?
– Ну, то новое – кремовое, помнишь?
– У которого молния на пол спины что ли?
– Да. До середины застегнула, а дальше – никак.
– Надень другое! – распорядилась она, – Времени нет! Опаздываешь!
– Хочу это, – пробормотала я и, поставив смарт на громкую связь, снова взялась аккуратно тянуть за бегунок на молнии.
– Что значит «хочу», Кать! Как ребёнок, честное слово! Вот же настырная! Ты даже Михаила своего с его опозданием переплюнула!
– Не ворчи, пожалуйста, тебе не идёт. К тому же снять его уже не получится, легче застегнуть до конца. Миша, значит, уже с вами?
– Угу, минут десять как. Сидит хмурый, как сыч.
– Недоволен, – вздохнула я.
– Ну а кому понравится, Катюш? Давай быстрее, только тебя ждём.
– Прости…
Не зная, куда девать глаза от стыда, я отвела их от сотового и взглянула на письменный стол.
– Эврика! Ручка!
– Чего?! – удивленно воскликнула подруга, – Какая ещё ручка, Кать? Зачем она тебе сейчас? Завещание что ли писать собралась?
– Шариковая, Маш, шариковая! Завещание? Ты о чём?
– Да о том, что Новиков уже на пределе. Ещё чуть-чуть и сделает тебе харакири. – смеясь ответила подруга.
– Не сделает, – усмехнулась я. – Харакири только себе можно сделать, Маш. Ладно, не мешай.
– В любом правиле бывают исключения, – смеясь ответила подруга, – Подожди, а ручка-то тебе зачем?
– Чтобы платье застегнуть, зачем же ещё?
– Не поняла?
– Короче, вставлю её в замочную скважину. Собачку молнии насажу на стержень и плавно опущусь к полу. Всё! В одном фильме видела.
– Ну и затейница ты, как сказала бы моя бабуля, – уже вовсю смеялась Марья, – А если не получится? Платье ведь можешь испортить, Кать.
– Постараюсь, чтобы получилось. Другого выхода—то всё равно нет. Не пойду же я в не застёгнутом платье. Ладно, не мешай. Скоро буду!
– Вот ведь неугомонная! Очень рада, что голос у тебя уже не такой странный, как час назад. Смотри платье не испорти, – смеясь, ответила Машка и отключилась.
Эксперимент с молнией прошёл на ура. Через несколько минут я уже ехала на помолвку подруги в одну из башен Делового Центра.
Глава 6 Форс-мажор и гранатовый сок
Опаздываю! Боже мой, опять – двадцать пять!
«Еще немного – и опоздания станут твоей визитной карточкой, Катя! – мысленно укорила я себя.
Появление этой неприятной тенденции совпало с началом учебного года. Новое место учебы, новые лица вокруг, новые впечатления – всё было так непохоже на мою прежнюю жизнь за высокими стенами нашего дома.
Но недавно я поняла, что дело не только в этом. Дело было ещё и в Мише – Михаиле Новикове, в объятья которого я так неуклюже свалилась в начале сентября, спускаясь по лестнице.
Сначала Новиков мне понравился. Уверенность в себе, с которой он умел держаться на людях, подкупала. Авторитарность и покровительственный тон были мне привычны с детства. А эрудированность моего нового знакомого стала для меня приятным бонусом. В начале наших «отношений» все эти качества и помогли нам найти общий язык.