Страница 2 из 15
Папа был в зале единственным зрителем – дело слушалось в закрытом режиме, а папа был соистцом. Подойти поздороваться с ним я не мог – мы с юристом сидели в отдельной зоне, смахиваюшей на театральную ложу, с барьером и отдельным входом. Но я ему все же помахал – папа дернулся, но сделал вид, что не заметил. Юрист Lesto объяснил мне, что родители стоят на том, что не признают меня настоящим человеком, поэтому демонстративно ведут себя со мной как с программой – если Lesto предоставит запись, на которой они меня, скажем, хлопают по плечу и зовут по имени – это может против их утверждения сработать.
Мамино требование было – немедленно разморозить меня, так как она мой ближайший родственник, представляющий мои интересы. Вторым требованием было – вернуть на мамин счет деньги из медцентра, там еще на три с лишним месяца обслуживания капсулы оставалось.
Юрист сказал, что первое требование – без шансов. Таких дел уже сотни по всему миру было – наследники регулярно пытаются разморозить своих бабушек и дедушек. Тоже упирая на то, что юная оторва в мини-юбке – это искусственный интеллект, а не миссис Палмер девяноста восьми лет от роду. После того, как первый десяток пенсионеров был судебными решениями разморожен, грубо сообщил все, что думает о потомках, и потребовал снова вернуть его в Альтраум, любые вопросы к идентичности игровых персонажей и игроков в криокоме сейчас считаются решенными. Так что мама просто бьет по площадям – ей достаточно будет обнулить мой счет, чтобы меня извлекли из игры по факту неоплаты, а ее неверие в качество предоставляемой услуги – достаточное основание для возврата денег.
Сейчас ее представитель гнусавым, но громким голосом зачитывал длиннющую статью некоего Тао Юань Ли – светила одной из сингапурских клиник. Если коротко, этот Тао Юань Ли утверждал, что в его практике были случаи, когда люди, подвергнутые криовоздействию и ушедшие в игру, по возвращении не помнили своего пребывания в Альтрауме, несмотря на то, что их персонажи там успешно играли. Светило утверждало, что такое случается, когда пациенты очень слабы и фактически находятся при смерти, тогда их ментальный слепок используется Lesto для создания искусственного интеллекта-обманки. Который, естественно, не может ввести в заблуждение по-настоящему родных и близких, но вполне успешно притворяется живым игроком в глазах прочих окружающих.
Юрист Lesto после часового зачтения статьи попросил суд принять во внимание, что уважаемый Тао Юань Ли, будучи бесспорным авторитетом в онкологии, при этом не является ни нейробиологом, ни специалистом в области искусственного интеллекта, а потому все его рассуждения на данную тему есть ничто иное как досужие домыслы профана, которым место – в художественной литературе, а не в судебных залах.
Потом выступала мама, объяснившая, что она не может спутать своего дорогого мальчика с дурной компьютерной подделкой под него. И папа тоже подтвердил, что я очень сильно изменился и веду себя иначе,чем в жизни.
Следующим должен был говорить я и, как и велел юрист, объяснил, что если и веду себя иначе – то только потому, что впервые в жизни чувствую себя здоровым, не накачанным лекарствами и не отупевшим от различных малоприятных медицинских процедур. Я пытался говорить спокойно, но все-таки ужасно нервничал, и это, наверное, все видели. В заключение я попросил суд меня ни в коем случае не размораживать и, если можно, не обнулять мой счет – я лучше потом постепенно выплачу эту сумму родителям.
Ну, и юрист Lesto зачитал сразу несколько экспертиз, согласно которым вывод меня из криокомы в текущем физическом состоянии с огромной вероятностью приведет к моей гибели в процессе разморозки.
***
– Ну, как мы и ожидали, как мы и ожидали. Тем не менее, полагаю, нас можно поздравить с успехом, право на выбор манипуляций с вашим телом, Никита Дмитриевич, отныне и навсегда оставлен целиком за вами. А деньги… ну что же… деньги – дело наживное. Вы говорите, что уже готовы внести какую-то сумму – тогда лучше сделать это немедленно, прежние средства были автоматически заморожены сразу после судебного решения, и до полуночи нужно успеть пополнить баланс.
Я был готов -и куда лучше, чем смел надеяться. На аукционе я продал почти все, что хотел, кроме ягеля, который, оказывается, стоил по двадцать серебра, так что я оставил его сомнительно украшать подоконник в столовой . И «Песнь об Амалее» пока продавать не стал – успеется, привык я ее иногда перед сном перечитывать.
Все равно ушедшая за сорок шесть тысяч совершенная голубая жемчужина, даже после вычета восьми с лишним тысяч аукционного налога, плюс весь проданный жемчуг и малицы – дали мне два месяца жизни. На бирже и золото, и валюта продавались моментально, если ставить по нижней планке, и налоги там были совсем небольшие – меньше процента, так что я перевел на счет Lestо почти все – оставил себе десяток золотых на всякий пожарный.
Но были и не таки радужные обстоятельства. Например, выяснилось, что даже если ловить рыбу двенадцать часов без остановки, то гарантированно с моим серьезным навыком наловить можно золотых примерно на сто. Хотя бы потому, что рядом с городом Союзное Море было очень низкого уровня, а с седьмым мореходством я не мог отдаляться от берега дальше, чем на пятьдесят метров – лодка переставала слушаться весел и ее сносило прибоем обратно к причалам. Течений, которые могли бы вынести меня за пределы зоны, я не нашел, что и к лучшему, так как управление судном там было бы невозможно и бог знает, куда бы меня тогда занесло. А в прибрежной зоне ловилась куча самой разной рыбы, но ничего такого, за что сыпали бы горы золота, не попадалось: из ящиков падали дешевые льняные тряпки и куски железа, из редких раковин -жемчужниц – мелкий белый жемчуг. Правда, я нашел место, где на удочку ловилось много устриц – весьма дорогого деликатеса, да и был шанс выловить что-то крутое и в низкой зоне, а мореходство пусть и медленно, но росло при рыбалке в лодке… Но вообще лучше бы я, наверное, взял торговлю, а не грузоперевозки. Если прокачать кулинарию до тридцати и начать готовить из рыбы сносную еду на продажу… хотя тогда нужна будет хотя бы крошечная лавочка, а в лавочке придется сидеть с утра до вечера, а кто тогда будет рыбу ловить?
Весь в математических печальных расчетах я добрел до голубя – посмотреть, что за сообщение мне пришло. Писал Акимыч.
«Привет! Как тебе идея – я уезжаю из этой задницы под Ноблисом в Мантис. Здесь безнадега полная. Расскажу при встрече. Ты писал, что снял дом – можно будет у тебя перекантоваться первые дни, я совсем на мели, еле-еле на билет до Мантиса наскреб?»
Я почему-то страшно обрадовался и написал, что идея отличная. Вообще к одиночеству привыкаешь ровно до тех пор, пока не появляется шанс от него избавиться. А вдвоем так или иначе будет веселее, наверное. Тем более будет шикарно иметь под рукой Акимыча, который в любой момент может выйти из игры и поискать любую информацию на игровых форумах. А еще он кулинар – так что, может, скооперируемся с готовкой рыбы, хотя, судя по тексту письма, с кулинарией он пока особых успехов не имеет.
Так что следующие три дня прошли под знаком ожидания, и даже более, чем скромные рыболовные успехи уже не так расстраивали. Почему-то гигантскими косяками попер морской окунь – рыба дешевая, при разделке никаких дополнительных ингредиентов вроде яда или жира не дающая, так что я под вечер редко относил в лавку товара больше, чем на сорок золотых, и еще золотых тридцать получал после продажи на аукционе маленьких жемчужин и простых холстов. Зато пришло в голову посмотреть, сколько стоят рыбные яды – и я был приятно изумлен: яд той же бифукаки шел по сотне золотых, и у меня его было больше шестидесяти, а десять ядов рыбы-медузы ушли за полторы тысячи на торгах. Жаль, рыбий жир был копеечный – по 10 серебрушек шарик. Ну, да неудивительно, он из многих рыб, в том числе низкоуровневых падает.