Страница 84 из 100
Разумно было бы предположить, что среди иммигрировавших в Австралию перемещенных лиц были всевозможные агенты, в частности, советские. Глава ASIO, полковник Спрай, тревожился и из-за них, и из-за русских иммигрантов, приехавших из Китая, особенно тех, кто ранее жил на территориях, находившихся под властью коммунистов[878]. По-видимому, первоначально в ASIO полагали, что такие агенты будут входить в контакт с местными коммунистами, так что для них стало сюрпризом то, что въезжавшие в страну советские шпионы, сколько бы их ни было, похоже, действовали самостоятельно, не имея каких-либо контактов с Коммунистической партией Австралии. В одной докладной записке ASIO, где разбирались возможные причины этого явления, высказывалась мысль, что партия опасается внедрения агентов (вероятно, британской разведки или ASIO), но, скорее всего, дело в попытке «гарантировать безопасность агентов из Москвы, действующих под контролем бывших австралийцев и проникших под видом перемещенных лиц, а именно – гарантировать, что ни при каких обстоятельствах они не будут контактировать с членами Компартии Австралии»[879]. Можно не сомневаться, независимо от любой официальной партийной политики здесь сыграла свою роль и та неприязнь, которую левые профсоюзные деятели испытывали по отношению к ди-пи.
Что касается советских агентов, то удивительно, как мало их было выявлено даже после бегства Петрова. Владимир Петров был сотрудником МГБ и работал под дипломатическим прикрытием в советском посольстве в Канберре с 1951 года до своего бегства, которое помог устроить в 1954 году его друг Михаил Бялогуский, связанный с ASIO. Петров не известил о своих планах жену Евдокию, которая также служила в разведке, и сразу после бегства поставил ее перед мучительным выбором: вернуться в СССР, где ее ожидало бы неопределенное будущее, или же остаться с ним в Австралии. Уже в аэропорту Дарвина, в последний момент, она решила остаться и попросила убежища у властей Австралии. Бегство Петрова привело к созданию Королевской комиссии по шпионажу, где он, выступая свидетелем, рассказал о своих контактах в Австралии, и сильно способствовало росту страхов перед коммунистами в обществе[880].
Задание Петрова, по его словам, заключалось в вербовке агентов среди русских мигрантов-антикоммунистов, но на деле в этой среде он практически ни с кем не установил контактов. Лучшим местом для вербовки агентов был Русский общественный клуб, но, свидетельствуя перед Королевской комиссией, он не упомянул о каких-либо успехах, достигнутых там. «Печальная правда заключалась в том, что полковник Владимир Петров просто не соответствовал должности, на которую его назначили, – заключает один историк разведки в недавно написанной работе. – За три с лишним года, до самого окончания [своего пребывания в Канберре] в апреле 1954 года ему не удалось завербовать ни одного агента»[881].
Советский перебежчик Игорь Гузенко ранее сообщал, что в Канаде советские агенты использовали репатриацию как прикрытие для создания «коммунистически настроенных групп», или пятой колонны, поэтому разумно было предположить, что и Гордеев (по свидетельству Петрова, подполковник ГРУ) мог заниматься чем-то подобным[882]. Но в действительности его рапорты, отсылавшиеся в Москву, наводят на мысль, что репатриация была его единственной настоящей миссией, и его успех определялся не подготовкой какой-то пятой колонны, а количеством репатриировавшихся граждан. Что касается вербовки агентов среди ди-пи, похоже, этим он тоже не занимался. Когда Гордеев ездил в Мельбурн, за его перемещениями внимательно наблюдал сотрудник ASIO из штата Виктория и пришел к выводу, что его в самом деле интересовал поиск не агентов, а потенциальных репатриантов. В распорядке его дня (запрошенном Москвой, вероятно оттого, что результаты его работы были столь ничтожны) просто не оставалось свободного времени для вербовки агентов, и (на что он сам жаловался) у него в кабинете не было даже сейфа[883].
Бывали случаи, когда иммигранты сами обращались к советским чиновникам и вызывались стать осведомителями. В эту категорию попадает Бялогуский, сблизившийся с Петровым (хотя это и была провокация, так как свой выбор он уже сделал ранее, решив работать на австралийские спецслужбы)[884]. И по меньшей мере однажды иммигрант, бывший советский гражданин, явился в советское посольство, «проклиная Австралию и австралийцев», и предложил свои услуги «для выполнения какой-нибудь секретной работы». Но этот человек был явно психически ненормальным, поэтому его инициатива была отклонена[885].
Каждая из сторон, участвовавших в холодной войне, опасалась того, что противник будет использовать репатриацию в СССР в собственных неблаговидных целях. С австралийской стороны полковник Спрай боялся, что CCCР под прикрытием репатриации будет вызволять своих сексотов, замаскированных под ди-пи, после того как те раздобудут из первых рук полезную информацию о западных обычаях и жизни[886]. (Следует помнить о том, что отъезд из Австралии в те дни из-за острого недостатка морских судов был делом нелегким и сопряженным со множеством бюрократических формальностей, а потому чреватым разоблачением.) В ASIO ни одного такого агента, по-видимому, так и не поймали, хотя если присмотреться, то среди репатриантов, уехавших благодаря посредничеству Гордеева, один вероятный кандидат все же имеется. Этот человек, Николай Ялынычев, был не перемещенным лицом, а советским моряком, который дезертировал на Ближнем Востоке, заявив о своих политических расхождениях с советским режимом, а позднее приехал в Австралию как пассажир, самостоятельно оплативший проезд. Его имя значилось в списке Гордеева среди успешно репатриировавшихся граждан, но, что нетипично, его делом занимался Петров (предполагалось, что после приезда Гордеева он уже не имел отношения к вопросам репатриации), а когда Янылычев вернулся в Советский Союз, то его – в отличие от других репатриантов из бывших перемещенных лиц – не вызывали в ведомство, курировавшее репатриантов. Но если Ялынычев действительно был агентом, возвращавшимся на базу, то в ASIO этого не заметили. Перед отъездом с ним провели беседу в ASIO, как это обычно делали с репатриировавшимися иммигрантами, но никаких сигналов не последовало; сотрудник, проводивший беседу, скорее всего, принял его за обыкновенного ди-пи и просто записал услышанные от него сплетни о просоветски настроенных русских в Мельбурне[887].
В СССР, как и в Австралии, опасались того, что враг использует репатриацию для перемещения своих агентов. В распоряжении ASIO оказалась инструкция, составленная в 1952 году в МВД (его сотрудником был Петров), предупреждавшая о том, что репатрианты, возможно, «специально готовятся [местными разведслужбами] к пересылке в Россию»[888]. Однако ничто не указывает (во всяком случае, в тех архивных документах, к которым есть доступ) на то, что ASIO пыталась завербовать кого-то из репатриировавшихся советских граждан для шпионажа в пользу Австралии.
Спецслужбам не давала покоя мысль о том, что среди переселяемых ди-пи могут находиться внедренные агенты коммунистов. В 1949 году австралийская служба безопасности получила тайное предупреждение о том, что двое недавно прибывших мигрантов, Ян (Иван) Делагер и Владимир Адамсон, – подозрительные личности. Информация эта исходила от Олега Перекрестова, будущего основателя и издателя «Единения», но в то время он был новоприбывшим переселенцем и все еще жил в лагере Бонегилла. По его словам, он сам получил эти сведения от НТС (впрочем, это уточнение вряд ли что-то значило для сотрудников службы безопасности, которые без каких-либо пояснений передали это название по-английски как «национальный рабочий союз»). Эти заявления подтверждались другим русским ди-пи из Бонегиллы – священником Алексеем Годяевым (мы с ним уже встречались – он был специалистом по сыроделию и одно время – оперным певцом). Те двое, попавшие под подозрение, были друзьями (лет двадцати с небольшим), бывшими остарбайтерами, насильно угнанными в Германию, и вместе прибыли из австрийского лагеря ди-пи на пароходе «Генерал Стюарт Хейнцельман». Делагер, предположительно представлявший бóльшую опасность, был русским, родившимся в Югославии и учившимся там в университете, Адамсон был рабочим из Белоруссии. На основе хороших рекомендаций от работодателей этих мигрантов и проведенных с ними бесед заместитель директора CIS заключил, что они не похожи на агентов коммунистов[889]. Но Делагер еще несколько лет оставался объектом внимания ASIO как подозрительное лицо. В одном отчете 1956 года говорилось, что, возможно, он курирует агентов коммунизма в русской общине Мельбурна, наряду с украинцем Александром Островским (тоже из ди-пи) – тем самым, который несколько лет назад регулярно посещал Русский общественный клуб в Сиднее[890]. Но несмотря на сохранявшиеся подозрения, ASIO так и не нашла никакого убедительного компромата ни на Делагера, ни на Адамсона.
878
NAA: A6980 S250276, записка (от руки) Хейса Холту, 19 марта 1953 г.; Спрай – Хейсу, 8 мая 1953 г. Похожая обеспокоенность выражается в: Ibid, 1838 1542/2/12: Security – Soviet Agents in Australia. Докладная записка Г. Ригли, торгового комиссара правительства Австралии в Гонконге министру иностранных дел, 20 июля 1951 г.; отправлена в ASIO по поводу возможного нахождения советских агентов в Австралии.
879
NAA: A6122 368, C. P. of A. interest in migration to Australia, Volume 1: Agents – displaced persons из аделаидского отделения в штаб-квартиру ASI, 31 июля 1951 г.
880
О деле Петрова см.: Robert Ma
881
Ibid. Pp. 111, 113. Учитывая некомпетентность Петрова, довольно удивительны его решительные заявления перед Королевской комиссией по шпионажу о том, что он непричастен к шпионской деятельности своих знакомых по Русскому общественному клубу – Августы Клодницкой, Александра Дукина и Бориса Бинецкого: см. свидетельские показания, собранные в NAA: A6122 2800, Russian Social Club, vol. 2, и Заключение.
882
NAA: A6122 2739, Survey of Contacts, 22 December 1953. Р. 11. Гузенко был шифровальщиком в посольстве СССР в Канаде, в сентябре 1945 г. стал перебежчиком, что послужило поводом для создания канадской Королевской комиссии по расследованию советского шпионажа.
883
Ibid; A6122 2739, Survey of Contacts, 29 января 1953 г. и 22 декабря 1953 г.; ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 6s. Д. 888. Л. 79–81 (планы работы на январь, февраль и март 1952 г.), Л. 91 (сейф).
884
Michael Bialoguski. Op. cit. Pp. 26–28.
885
ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 6s. Д. 890. Л. 63, донесение за третий квартал 1952 г. Предложение исходило от Эйно Зейзига, эстонца, родившегося в 1920 г. и жившего в Австралии с 1949 г. Он также желал репатриироваться в Эстонию, но, по-видимому, советская сторона не дала ему разрешения на репатриацию. В какой-то момент Австралия выступила с предложением депортировать его как психически больного, но высылку не удалось осуществить. NAA: A6980 S250240, Deportation of Displaced Persons – Policy.
886
NAA: A6980 S250323, докладная записка от директора ASIO полковника Спрая в министерство иммиграции, 20 октября 1952 г.
887
ITS: 6501, Nicolas Vasilyevic Yalinitcheff (письмо полковника М. В. Шкарятина, директора русской службы МВД в Каире, В. Темномерову, IRO, 10 января 1950 г.); NAA: B78, RUSSIAN/YALINICHEFF NIKOLAI NASILIEVIC [sic]; ГА РФ. Ф. 9526. Оп. 6s. Д. 1111: Книга по учету репатриированных на родину советских граждан, находящихся за границей, 1947–1952; NAA, A6122 2739, Survey of contacts’, 29 January 1953 (ссылка на собеседование с репатриантом Ялынычевым, июль 1952 г.).
888
NAA: A6122 53, M. V. D. Repatriation Responsibilities in Australia (перехваченное письмо от МВД в Москве МВД в Канберре, 6 июня 1952 г.).
889
Ibid, A367, C93705, Allegations of Communism among Displaced Persons,Jan Delager, докладная записка от 6 июля 1956 г.
890
О подозрениях, вспыхнувших в 1956 г., очевидно, из-за донесений агента ASIO Алферчика/Павлова, см. Mark Aarons. War Criminals Welcome… Рp. 197–199. В докладной записке ASIO от 6 июля 1956 г. Делагер был назван «чрезвычайно умным и опасным человеком», в отношении которого ведет «расследования заокеанская разведка» [намек на НТС?], а позже затеяно расследование в Виктории; он подал в 1952 прошение о выезде заграницу, но к 1956 г. так никуда и не поехал (NAA: A6119 2723, Jan Delager, 6 July 1956).