Страница 69 из 100
Ключевое слово здесь, по-видимому, – «просоветские», а не «просоциалистические». СССР был по определению социалистическим государством, но объединить эмигрантов могла бы не тяга к социализму как таковому, а любовь русских к покинутой далекой родине. Впрочем, нельзя было закрывать глаза и на тот факт, что многие ди-пи и русская молодежь из Харбина воспитывались и получали образование или в Советском Союзе, или в советских школах и молодежных организациях в Китае. Генри Г. Эртс, раньше работавший в Китае, считал, что бывшие ди-пи в Австралии «находятся под сильным влиянием своего воспитания, полученного при коммунистическом режиме»[705]. При интервьюировании бывших ди-пи в Европе в рамках послевоенного Гарвардского проекта по изучению советского общественного строя обнаружилось, что, хотя чаще всего люди высказывались о советском политическом строе неприязненно, многие тем не менее одобряли «социальную ориентированность» СССР (бесплатное образование, льготы для трудящихся, государственную систему здравоохранения)[706]. Перебравшись в США и Австралию, они вряд ли придерживались прежних ценностей (иначе родители Алекса Селенича были бы не единственными в Джилонге бывшими ди-пи, поддерживавшими лейбористов)[707], но их прошлый опыт, несомненно, был одной из причин, в силу которых белые русские не могли вполне поверить в глубину и искренность антикоммунистических взглядов ди-пи.
В обоих потоках мигрантов, среди ди-пи из Европы и русских из Китая, были люди, которых ASIO подозревала в симпатиях к СССР и держала под наблюдением. Хотя случаи вступления китайских русских в Коммунистическую партию Австралии были неизвестны, все равно ко многим из них, в том числе к некоторым русским евреям, в ASIO относились с недоверием. Мы уже встречали Натана Фицера, русского еврея и предпринимателя, который прибыл в Австралию из Китая в 1939 году. После войны Фицер стал вице-председателем Русского общественного клуба и другом Клодницких, заведовавших этим клубом; и в 1948 году служба безопасности стран Содружества проявила к нему такой интерес, что записала у него дома разговор с участием его жены и зятя (как именно была сделана эта запись, неясно), а также отслеживала его телефонные звонки. В записанной беседе затрагивались политические темы, но замечания самого Фицера носили сугубо практический характер: у него был «близкий друг» в советском посольстве, и он был уверен, что добьется выгодных цен в одной торговой сделке, «потому что он русский»[708]. С самого начала объектом интереса спецслужб стал и брат Натана – Исаак: он приехал из Шанхая 3 октября 1946 года на пароходе «Неллор». Судовой казначей заявил, что Исаак пытался распространять среди пассажиров коммунистическую пропаганду, а еще общался с другим пассажиром с немецкой фамилией, якобы «рьяным нацистом» (на самом деле это был еврей, бывший узник нацистского концлагеря). Исаака немедленно опознали как брата Натана, уже известного сотрудникам службы безопасности[709].
Исаак Фицер попал в составленный в 1957 году в Новом Южном Уэльсе список подозрительных иностранцев (в «категорию С»), наряду с другими китайскими русскими – Борисом Бинецким, сменившим Августу Клодницкую на посту председателя Русского общественного клуба, и Всеволодом Черепановым, который прибыл в 1949 году с Тубабао на борту «Мэрайн Джампер». (Возможно, это был тот самый Черепанов, которого в 1951 году осведомитель ASIO охарактеризовал как «политически неустойчивого, сочувствующего советскому режиму» и высмеивавшего «образ жизни австралийцев»[710].) Бинецкий, родившийся в Харбине в 1902 году, до переселения в Австралию (в 1950 году) жил в Тяньцзине, работал в торговле и проявлял живейший интерес к искусству, особенно к театру. Как и многие другие русские, жившие в Китае, он получил в 1946 году советское гражданство, но, что менее типично, он сохранил его и в дальнейшем и не подавал заявления на натурализацию в Австралии, даже прожив там много лет. Он явно ощущал себя «советским гражданином… настоящим русским», хотя за всю жизнь провел в СССР всего сутки (в 1919 году во Владивостоке, где он, по-видимому, пытался поступить во флот)[711].
Как это было и с китайскими русскими, никто из иммигрантов из Европы, приехавших в страну после войны, не вступал в Компартию Австралии. Но ASIO все равно бдительно следила за ними, высматривая малейшие признаки симпатии к Советам, и особенно пристально наблюдала за теми, кто посещал Русский общественный клуб в Сиднее или имел связи с посольством СССР в Канберре или с другими советскими официальными лицами. В категорию С списка, составленного в 1957 году в Новом Южном Уэльсе, попали также Елена Деркач, Александр Дукин, Лидия Мокрас, Ольга Нойман и Анатолий Арсененков. Первые трое были завсегдатаями Русского общественного клуба. Деркач была украинкой из ди-пи, вдовой около сорока лет с медицинским образованием, которое не было признано в Австралии; на переквалификацию у нее ушло несколько лет. Александр Дукин рассказывал о своем прошлом по-разному (возможно, он был советским инженером или, что также вероятно, был вовсе не ди-пи, а перебежчиком, на что сам позднее намекал), но достоверно о нем было известно, что это молодой, энергичный человек, вероятно, русский (хотя и прибыл с документами, в которых значился украинцем), и что он часто посещал Русский общественный клуб и в начале 1950-х общался там с будущим советским перебежчиком Владимиром Петровым[712].
Лидия Мокрас, с которой мы еще встретимся в следующей главе, была подругой и любовницей Михаила Бялогуского, двойного агента, который курировал Петрова, и ее часто видели в Русском общественном клубе в компании Бялогуского и Петрова. Ей нравились мистификации, она любила рассказывать разные небылицы о собственном прошлом, о своих знакомых и своих настоящих убеждениях. Согласно истории, которую она преподнесла сотрудникам ASIO, она родилась в 1919 году в семье польских ссыльных в Сибири, а когда началась война, училась в медицинском на Украине. Во время войны ее будто бы отправили в Германию (как она уверяла, по заданию советской разведки), после войны она стала ди-пи, вышла замуж за другого ди-пи и вместе с ним в ноябре 1949 года эмигрировала в Сидней[713]. Сам Бялогуский тоже был человеком многоликим, даже если не принимать в расчет его роль двойного агента: родившийся в России в семье польских евреев, он стал не только врачом, но еще и профессиональным скрипачом (а позже и дирижером оркестра), и в Австралию в 1941 году приехал из Вильнюса по Транссибу, через Владивосток и Токио[714]. Легкость, с которой его приняли в Русском общественном клубе, говорит о том, насколько клуб был открыт всем русскоязычным независимо от их национальной принадлежности.
В категорию С списка опасных иностранцев был включен и польский еврей Северин Пейсахович, русскоязычный иммигрант, который провел военные годы в Советском Союзе, где находили убежище многие польские евреи, бежавшие на восток от немцев. Судя по его раннему приезду (12 июня 1947 года, на борту парохода «Марелла»), он был мигрантом с правом высадки, имевшим в Австралии поручителя, а не участником программы массового переселения (к этим программам евреев старались не допускать, особенно к первым рейсам). В Сиднее он иногда посещал Русский общественный клуб и, как докладывали в ASIO, водил дружбу с Беллой Вайнер (членом Компартии Австралии, приехавшей еще до войны польской еврейкой), а также был знаком с корреспондентом ТАСС Федором Носовым и его женой. Хотя до войны в Варшаве Пейсахович был коммунистом-активистом, о чем он рассказывал интервьюеру в 1990-е годы, в ASIO об этом явно не знали, но смотрели на него с подозрением, потому что он состоял в организациях, считавшихся советскими «ширмами»: в сиднейском Еврейском совете по борьбе с фашизмом и антисемитизмом и в Еврейском движении за мир. «По этой причине, – говорилось в заключении донесения службы безопасности, – он должен относиться к коммунизму по меньшей мере сочувственно, а следовательно, он неблагонадежен. Рекомендуется интернирование [в случае начала третьей мировой войны]»[715].
705
Henry G. Aerts. S. J. Russian Migration in Australia, Social Survey, February 1971. P. 27.
706
Alex Inkeles, Raymond Bauer. Op. cit. Pp. 233–254 (chapter 10)
707
См. Введение.
708
NAA (NSW): SP1714/1 N41978. Донесение Р. Уильямса, заместителя директора, о Натане М. Фицере, 21 августа 1948 г. Еще о Натане Фицере в NAA: A6122 122: донесение от 21 июля 1947 г.
709
NAA: A8911 87: донесение Ф. В. С. Стюарта, дознавателя. 4 октября 1946 г. Исаак Фицер был убит по неизвестным причинам на принадлежавшем ему складе списанных и лишних товаров в Фэрфилде вскоре после его переезда в этот пригород в 1958 г. Череда неприятностей преследовала и его родных: на Натана Фицера тоже было совершено нападение на улице в 1954 г.; в 1950 г. произошел подозрительный пожар в конторе Nathan Fitzer Pty Ltd на Кинг-стрит; и сгорел многоквартирный дом, где жил Исаак до переезда в Фэрфилд. The Sun (Сидней), 3 August 1954; The Sunday Herald, 19 November 1950; The Biz (Фэрфилд), 9 April 1958.
710
NAA: A6122 368.
711
Содержательный рассказ о жизни и политической деятельности Бориса см. в: Ebony Nilsson. The «Enemy Within»: Left-wing Soviet Displaced Persons in Australia’, PhD diss., University of Sydney, 2021, chapter 2. Приведенная цитата – из этой работы, это было замечание Августы Клодницкой.
712
Биографические сведения о Дукине и Деркач я почерпнула из: Ebony Nilssen. The «Enemy Within»… – главной исследовательской работы, посвященной этой теме. Некролог Дукина, написанный Бренданом Коксом и напечатанный в The Sydney Morning Herald 27 ноября 2015 г., явно опирался на сведения, которые сам Дукин сообщал о себе в позднейшие годы жизни; он был назван «перебежчиком из русских оккупационных войск в Берлине», и еще подразумевалось, что он успел выучиться на инженера в России. Последнее представляется маловероятным, если Дукин действительно родился в 1925 г., как указано, а в начале войны был призван в Красную армию и служил в ней вплоть до своего бегства в Германии в какой-то момент до 1949 г.
713
NAA: A6119, 4715: МОКРАС, Лидия, т. 2, автобиография, без даты.
714
Michael Bialoguski. Op. cit. Pp. 10–15.
715
NAA: A6119 914: Emergency Measures – Internment of Aliens, 3 May 1957 (цитата); NAA, A6119 914: Донесение исполняющего обязанности сотрудника главного отдела, B1 (имя вымарано) о Пейсаховиче Северине и Пейсахович Францишке от 26 октября 1955 г.; Интервью Филипа Джозефа с Северином Пейсаховичем, 27 апреля 1995 г., Sydney Jewish Museum Shoah Collection (благодарю Эбони Нильссон за ссылку на этот источник).