Страница 15 из 21
– Жадный дурак! – припечатала я, а Вийса вздохнула.
– С тех пор Лагор всех, кто приводил девочек, предупреждал, что есть такой артефакт, определяющий родство, и он, если что, убьёт ребёнка. Были такие, что проникались и уходили. Но были и другие… рисковали. Янс говорил, что даже пытались обмануть артефакт, накладывали на девочек заклинания, пытающиеся противостоять ему. Какие-то артефакты тоже были.
– И всё это ради денег?!
– Не только. Есть ещё шпионаж. Понимаешь, очень соблазнительно пристроить в семью высокого лорда ребёнка, через которого потом можно воздействовать на самого дракона – одного из первых лиц в княжестве.
– И много таких шпионок было? – не смогла не поинтересоваться я.
– Тридцать четыре…
У меня волосы встали дыбом, и вдруг припомнилось горькое восклицание лорда-дракона: «Сколько их должно сгореть?..»
Сияющие, да он же так прямо и сказал тогда, что девушки сгорели! Потому-то и кричал, что переживал за чужих девчонок, которых кто-то жестоко отправил на смерть. А тут я, дурочка, ему сходу стала в дочки навязываться…
Вийса меж тем продолжила:
– Они, в основном, в первые пять лет появлялись. Мы уж думали – всё, закончились самозванки. А тут появилась эта девушка. Сияние, как же она похожа на Риссолин! И вполне искренне утверждала, что это её имя. Представляешь, у неё даже божественный артефакт был. Мало того, парный артефакт князя откликнулся на него. Не могло быть такого у самозванки! Ар-Лагор и Янс были абсолютно уверены, что прибыла самая настоящая Риссолин. Даже не стали расспрашивать её сразу о том, где она была всё это время. Решили, что быстренько проведут её к Сердцу Замка, потом и расспросят. Муж рассказывал, что и девушка без всякого страха, даже с улыбкой подошла к тристолу, будто была абсолютно уверена в том, что она дочь лорда. Так с улыбкой и сгорела.
– Ох-х… – у меня не было слов.
И вспоминая тот злосчастный вечер, я по-новому оценила услышанное от лорда. А в душе проросла благодарность к дракону за то, что пусть грубо и жёстко, но он не позволил мне настоять на своём. А ведь в запале того вечера я вполне могла поддаться на огромную глупость – проверить родство на страшном артефакте. Ага, и куковала бы сейчас в виде горстки пепла. Бр-р…
А солнышко… Да мало ли кто называет своих дочерей солнышками?!
Не, я лучше так… Арриша с Калианом в качестве родителей меня вполне устраивают.
Выть хочется…
Вот так.
Сероглазый князь уехал. Куда и надолго ли?
Понятно, что к себе в Окреш – столицу княжества. Может, ещё куда по государственным делам подался. Похоже, в замке дракона ему больше делать нечего. Погостил, и ладно.
Невольно хихикнула – не учиться же ему в Школе в самом деле. Годами-то уже вышел из школьного возраста. Ему ж вроде тридцати ещё нет, но явно старше парней, что здесь учениками числятся.
Эх, тоска…
Я в очередной раз поймала себя на мыслях о недостижимом князе. Живя в Триските, так страстно мечтала учиться в здешней Школе Магии. И что? Учусь вроде, а душу тянет, гложет кручина. Ничто не в радость: ни учёба, ни отрадные новости из дома, что Жайна благополучно разродилась, одарила мужа сыночком, и у Аришши с Калианом всё хорошо.
Мне же хотелось выть на манер того представления, что недавно устроили в замковом парке волки-оборотни третьего года обучения.
Не заладилось у этих оболтусов со сдачей какого-то задания. Ну, и не придумали ничего лучше, как пробраться поздним вечером в хозяйскую часть парка – и как их только защита туда пропустила? – на месте перекинулись в волков, и всей стаей дружно взвыли на луну.
Потом-то выяснилось, что выли они как раз под окнами ректора – это он им ту неподъёмную задачку придумал. В общем, случившееся вроде как шуткой обернулось, и потом вся школа веселилась. Говорили, сам Янс Липуре подивился столь дружной наглости, но смилостивился, поощрил затейников за находчивость и заменил им задание на более терпимое.
Конечно, попытался вызнать у нарушителей, кто же их провёл в хозяйскую часть – а по другому-то им никак было не попасть под ректорские окна – но никто не сдал проводника. В пересудах учеников всплывало имя Сагриды. Говорили, потому и ректор то ли сам догадался, то ли шепнул ему кто, но не очень-то настаивал на дознании.
Гм, если неслухам действительно помогла Сагрида, то я, наверно, перестану считать её врединой и злючкой, может быть, даже извинюсь за это перед ней. Подумаю ещё…
А припомнился этот случай потому, что хоть история получилась презабавной, но вот то, как волки выли в парке, ошеломило меня.
В звенящей тишине позднего вечера звуки разнеслись далеко, а потому даже в нашем дальнем углу «казармы» волчья «песнь» вдруг прозвучала потрясающе горько и тоскливо! Печальная безнадёжность буквально впилась в душу. Казалось, в грудь мне воткнули нож и провернули его для острастки.
Я тогда, ещё не зная, что случилось, и, только заслышав скорбный волчий вой, неожиданно расплакалась. Да как! Выла и каталась по полу в своей комнате так, что на шум прибежала Ясша.
А меня так разобрало, что никак остановиться не могла. Мало что слезами, соплями умывалась! Не могла остановиться, хоть ты что делай!
Чуть только вспомню сероглазого, как обида разом накрывает. И обида та на то, что нет бы простым человеком, а он князем оказался – тем самым, к которому даже подступа нет. Не подойти, не поговорить просто так, разве что посмотреть изредка да издалека.
А Ясша… Вот змея настоящая! Ревела б я так неизвестно сколько, упиваясь непонятной тоской под волчий вой, так ведь эта вредина пристала ко мне что банный лист. Да не просто так, а свои выводы сделала:
– Солка, да ты влюбилась никак?!
Другая бы поинтересовалась, не болит ли что, ну, может, дома что случилось, а эта в лоб – влюбилась!
Вот ещё! Обидно, да… а влюбилась? Просто тоска с чего-то взяла. Ещё волчий вой этот!
Утром-то стало известно про оборотничью проделку, а меня досада разобрала – выли волки не всерьёз, мне же этакой малости хватило, чтобы сорваться. И ведь в жизни никогда так истово не ревела. Разве что, когда Аришша чуть не померла. Так ведь то любимая Ришша, а тут… князь сероглазый.
Яссшаа, пользуясь моим состоянием, ухитрилась вызнать про знакомство с сероглазым и нашу с ним встречу уже здесь, в замке. Я в сердцах выболтала не только про злые слова Сагриды, но и о своей реакции на то, что сероглазый князем оказался.
– У него н-невеста е-есть, – рыдала я, уткнувшись в плечо соседки.
Но мои терзания змейка объяснила своеобразно:
– Ты, Солка, брось! Помнишь, я тебе говорила про тягу к сильному самцу? Вот у тебя это самое и есть. Потому тебя так разобрало, что сильного мага учуяла. Думаешь, ты одна такая? По князю тут почти все девчонки сохнут, потому что самец он очень сильный. Тут дело такое… Самое главное – перетерпеть. Раз нет интереса с его стороны, значит, близко не пара. Если б «в стога» позвал, ещё можно было на что надеяться. А так…
– Он с-смотрел… – хлюпнула я.
– Ага, он тут на всех смотрел. Девчонки-магини все как на подбор фигуристые и красавицы. Есть на что посмотреть! Хотя у тебя…
– Ч-чего у меня?
– Да ты пока совсем девчонка, говорю. Фигура у тебя всё равно что у палки. Издалека и не различишь – девчонка или мальчишка. Князь потому, может, и смотрел, что разобрать никак не мог.
– Я… да я…
От того, как вредина перевернула всё то романтическое, что я себе надумала, в груди аж вскипело. От возмущения даже слёзы иссякли. Но змея всё же дельное присоветовала:
– Ты, главное, потерпи. Какое-то время поломает, конечно. Любовь – она такая… штука болезненная. А тебя, похоже, в первый раз накрыло.
– А ты, можно подумать, много раз влюблялась, – проворчала я.
– Хм, было дело, – многозначительно усмехнулась змейка и заинтересованно ткнула пальцем в мою руку: – А это что у тебя? Случаем, не знак невесты?
Я покосилась на своё плечо. Сколько себя помню, на нём красовалась бесформенная клякса родимого пятна. Я росла, становилась старше, и пятно росло вместе со мной, безобразно расползаясь по плечу, частью заходя на руку и спину. Однако был ведь момент, когда оно стало выглядеть, как лепесток-крылышко с цветка на моей брошке, да только позже опять поменяло форму. Иногда казалось, что это пятно-клякса живёт своей жизнью и меняется, как ему заблагорассудится.