Страница 31 из 42
Но Родченко недоволен, как всегда, прежде всего собой, а не обстоятельствами. Продолжим выдержки из дневника, относящиеся к лету 1938 года.
«Никак не начну печатать.
Да и нужно писать (речь идет о живописи. — А. Л.). Отсюда настроение. Отсюда пустота.
Читаю письма Флобера, как они интересны!
Как они насыщенны, неистовы и смелы.
Вот так нужно думать и работать.
Что есть для Всесоюзной фотовыставки:
Парад спортивный
Спорт
Цирк
Муля
Маяковский
Яхты
Нужно еще снять:
Цветы
Зоосад
Ботанический
П. К. Отдыха
Купил пленки для двухцветной фотографии.
Думаю, как сделать трехцветные. Нужно все же сделать цветные. Показать колорит.
Но как безумно скучно.
Не нужен я. И ничего не нужно. Никто не требует от меня ничего!»
Лето 1938 года бесконечно тянулось в жарких днях, без единого дождя. Рассохлись двери, пол, лопнуло банджо, на котором Родченко любил что-то наигрывать. Жара все не проходила. В Москве в тени было до 36°. В лаборатории — духота. Печатать невозможно. Спать можно было только на балконе...
«8 сентября 1938 г.
Погода все такая же безумная. Не было еще ни разу дождя.
Сушь, все двери разошлись.
Так странно, что ходят тучи, бывает гроза и ни капли дождя.
Работаю над эскизами (для живописи. — А. Л.). Но настроение никчемности продолжается. Никчемность этих эскизов и картин.
Как же работать?
Каким маленьким, ненужным считаешь себя в этой невероятной горячке дней.
И почему. Когда ты самым искренним образом за свою страну, и за социализм?»
Для статей Родченко 1936 года и более ранних лет была характерна патетика, героика, призывы к творчеству.
Через два года это настроение сменяется чувством одиночества и тоской. Он ощущает свою изолированность от других людей, настороженность. У него нет таких ярых поклонников или критиков, как раньше. Творческая жизнь замирает…
Наконец 10 сентября 1938 года в дневнике появляется запись, которая объясняет нам многое в его настроении.
«Еще настроение плохое оттого, что все время кого-нибудь забирают как врагов народа и они исчезают бесследно. Ходят слухи о многих случаях, когда эти люди страдают невинно.
Всякая сволочь пишет ложные доносы, и человек сидит по полгода.
Значит, я не гарантирован от того, что кто-нибудь не напишет ложный донос и все рухнет.
Семью высылают и делу конец.
Знакомые, вроде Жоржа (Г. Петрусов — фоторепортер, друг Родченко. - А Л.) и других, рассказывают случаи невероятные. Нужно их записать».
Эта запись даже сегодня действует очень сильно своей подлинностью. У Г. Петрусова была арестована жена, и он, боясь оставаться дома, пришел ночевать к Родченко и Степановой.
Родченко пишет, что нужно записывать все случаи несправедливых арестов. Но он не мог быть историком. Потому так ничего больше и не записал. Его мысль всегда работала на придумывание, изобретение, но не на репродукцию, воспроизведение... Или он понял, какая опасность грозит всем, его семье и его работам прошлых лет в том числе...
Очень скоро события в Европе, захват Чехословакии Гитлером станут основной темой его беспокойства. Он даже какое-то время будет собирать вырезки, касающиеся положения в мире.
«3 октября 1938 г.
Все высокие идеи, за которые боролись классики Запада, ни черта не стоят. Один тупой немец их раздавил сапогом».
Он разочарован культурной Европой, которая не смогла остановить фашизм.
Ниже идет краткая запись о фотографических новостях:
«Мы организуем в Горкоме Горком фотоработников и Кооперативное товарищество при Всекохудожнике».
Он хотел использовать этот момент для принятия обширной программы «Творческой комиссии Горкома фотоработников».
Он напечатал на своей старенькой пишущей машинке «Корона» план на длинных узких листах бумаги. В его архиве сохранился второй экземпляр плана. Судя по содержанию отдельных пунктов, Родченко пытался повернуть работу именно в сторону творческой профессиональной активности. Пункт первый гласит: «Личный просмотр работ всего состава Горкома фотоработников с творческой стороны».
Во втором пункте перечислены темы лекций, которые необходимо прочитать для поднятия квалификации: фоторепортаж, портрет, репродукция, фотопечать для прессы, художественная фотопечать, ретушь, монтировка, как нужно содержать архив, фотоочерк, фотоальбом, фотоиллюстрация, название, фототекстовка. Отдельным списком шли профессиональные художественные вопросы: композиция, тональная гамма, история изобразительного искусства, история фотографии. Должны были читаться лекции также и об оптике, фотоаппаратуре, осветительной аппаратуре, фотографической химии, цветной фотографии, бромойле и т. д.
Наибольший интерес представляет выставочная программа фотосекции. Кроме годовых и тематических выставок, выставок индивидуальных Родченко предлагал организовывать проблемные фотовыставки. В его программе они названы «показательными»:
«1. По задачам композиции.
2. Все способы фотопечати.
3. Фоторепортаж советский.
4. Фоторепортаж иностранный.
5. Советский портрет.
6. Советский пейзаж.
7. Фото в газете.
8. Фото в журнале.
9. Фото в альбоме.
10. Фото в стенгазете.
11. Фото на выставке (имеется в виду подача снимка для экспозиции. — АЛ).
12. Цветное фото.
13. Старая фотография (имеется в виду дореволюционная. — А. Л.).
14. Ретушь.
15. Фотомонтаж.
16. Репродукция.
17. Фотоаппаратура, осветительная аппаратура, фотоматериалы.
18. Фотоиздания».
Эту программу Родченко составлял в 1937—1938 годах. Наверное, он думал о том, что есть возможность изменить общую глухую и страшную ситуацию хотя бы внутри отдельной творческой группы. Один из окончательных вариантов программы был сдан в фотосекцию в феврале 1939 года.
Родченко участвовал на всех фотовыставках в СССР, проходивших в предвоенные годы. Он был членом жюри и часто оформлял эти выставки как художник. Так было с 1-й Всесоюзной выставкой фотоискусства, размещавшейся в здании Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Было не так-то просто распределить материал на стендах, придумать экономное и выразительное размещение стендов в пространстве белого зала и колоннады. На кальке сохранились варианты планировки второго этажа.
Непосредственно к этой выставке Родченко разрабатывал и проект эмблемы. На небольших цветных эскизах по-разному варьировались несколько предметов: флаг, «лейка» со штативом, Кремль или земной шар. Для той же выставки он сделал проект диплома.
Заключительные фотосерии Родченко были посвящены трем темам: театр, цирк и зоопарк.
В театр, балет, оперу Родченко не так-то часто ходил в 20-е годы. В 30-е годы театр оставался почти единственным местом, где допускалась фантазия, условность, сказочность. Оперу «Руслан и Людмила» и балет «Тщетная предосторожностъ» Родченко снимал в 1938 году. Он планировал дать ряд вытянутых по формату горизонтальных снимков на очередную фотовыставку. Долго подбирал бумагу, тип виража. Ему все хотелось передать легкость, какую-то эфемерность, хрупкость этого сотканного из света и движения зрелища. Родченко снимал из партера длиннофокусным мягко рисующим объективом «Тамбар», потому все кадры построены на фронтальной композиции.
Ракурс заявил о себе снова лишь в цирковой серии Родченко. В 1940 году началась подготовка очередного номера журнала «СССР на стройке». В течение нескольких месяцев Родченко ходил в цирк и снимал самые разные номера: дрессировщиков, акробатов, клоунов, воздушных гимнастов.