Страница 14 из 19
– Эд! – выкрикнула она, хватая телефон. – Как ты?
– Думаю, какую рубашку купить, когда выпишут, – раздался долгожданный бодрый голос друга.
– Эй, ты чего меня пугаешь, какую рубашку? – заволновавшись, крепче притиснула телефон к уху Котенок.
– Ну как сказано в одном черно-белом фильме: «Кривой не покупает рубашку под цвет глаз». А я уже могу. Надеюсь только, что с цветом они не напутали. Пока повязка, не проверить.
– Ох, Эд, как я рада! – Элла поспешила опуститься на табурет, у нее всегда в минуты волнения становились ватными колени. – Я очень боялась, что у тебя будут проблемы из-за вчерашнего побега.
– Ну, может, еще и будут. Но, надеюсь, Институт глаз назад не потребует, а все другое я как-нибудь переживу. Ладно, рассказывай в деталях, что нового у вас произошло?
Она рассказала про безуспешные попытки отыскать бабушку Маго и про неожиданное открытие, связанное с его близнецом Киром Прайдом. Позитивный настрой Эдуарда явно пошел на убыль. Он заговорил так, будто у него свело скулы:
– А я снова видел твоего приятеля Торонова. Прикинь, первый, кто меня навестил после операции, хорошо хоть, поначалу повязка на обоих глазах была. Слушай, Эл, девочку нельзя долго держать у тебя. Мне кажется, этот тип начинает догадываться, что с одним малышом первенцы все же решили не расставаться. Вполне может наведаться к тебе.
– Замечательно, – хмыкнула девушка. – Пойду открою дверь, чтобы он зашел без предупреждения и сразу нарвался на Сонечку.
– Понимаю твой сарказм. Но он, понятное дело, не дурак, примет меры предосторожности. Даже, скорее, сам не сунется, тот еще трус. Отправит к вам специально обученную охрану, они уволокут малышку.
– Ладно, как только ребята вернутся, обсудим, куда ее спрятать.
– Можно у меня, ключи у тебя есть.
– Или у сестры… Ой!
– Что, Элка? – заорал перепуганный Редкий.
– Да тут мне еще Антон звонит. Я отвечу ему, ты повиси, или потом перезвоню.
– Поосторожнее с ним! Сам тебя наберу через пять минут.
Голос Антона был ожидаемо мрачен и напряжен. Кажется, последние дни он иначе и не разговаривал.
– Элла, какие новости? – спросил он. – Как наш одноглазый, выходил на связь?
– Только что. Он больше не одноглазый.
– Рад за него. А что насчет малышки?
Элла напряглась, даже в мозгах застучало. Кинебомба был последним, с кем ей хотелось бы говорить о Соне, но пришлось ответить:
– Она в порядке. Адаптируется к новой жизни очень быстро.
– Снова рад. Слушай, я полдня думал, общался с комитетчиками, вел переговоры. И теперь задам тебе, Элла, самый важный вопрос: скажи, ребята согласятся сотрудничать с нами? Спрашиваю, потому что ты и Редкий имеете влияние на них, так что полезно сперва понять вашу позицию.
– Что ты имеешь в виду? – окончательно разволновалась девушка.
– Только взаимовыгодное сотрудничество, как и сказал. Думаю, очевидно, что вы даже всей вашей веселой компанией не сможете долго прятать и растить девочку. У нее нет документов, она асоциальна, она опасна. И она – последний шанс наших ребят на нормальную жизнь.
Элла растерянно молчала, и Антон снизил тон, заговорил почти мягко, с чувством:
– Элка, мы этим не положим конец Институту – я понимаю, там твоя сестра, ты за нее боишься. Институт с наскоку не одолеть, да и зачем? Проектом «Первенцы» они больше не занимаются. Если где-то не проклюнутся новые детки в ближайшее время, то их всего десять в мире и осталось, первенцев. И, по иронии судьбы, все в наших краях. Теперь «Комитет» хочет дать этим ребятам шанс прожить нормальную жизнь, а не быть использованными в играх сильных мира сего. Что ты об этом думаешь?
– Я хочу, чтобы так и было, хочу их защитить, – ответила Элла. – Но я не подпущу к девочке ни тебя, ни кого-либо из твоих новых соратников. Я больше тебе не доверяю, Антон.
– Вот чертоплясие, да неважно это, – быстро проговорил Кинебомба, и девушка представила, как он досадливо морщит свой длинный нос. – Доверяй не доверяй, но теперь игры куда масштабней. Я сейчас веду переговоры с подразделениями «Комитета» во всем мире. Убеждаю, взываю, уговариваю. Если сможем договориться, то это все изменит: впервые «Комитет» выступит одним фронтом с первенцами. А к тебе пока только одна просьба.
– Какая? – занервничала Котенок.
– Нужно установить в твоей квартире аппаратуру, чтобы записывать поведение девочки. Это для начала.
– Но у меня нет такой аппаратуры.
– У меня есть. А я сижу в машине под твоим домом. Я так понимаю, что в квартиру не пустишь, сама спустись и забери.
– Я должна прежде обсудить это с ребятами и Эдом!
– Отлично. Только сперва отнеси все к себе домой, не бойся, подставы не будет. Если решите положительно, а в вашем коллективном разуме не сомневаюсь, Владимир, думаю, сумеет все подключить. Пусть свяжется со мной, если что. Ну давай, Элка, жду.
Женя Барышникова на цыпочках кралась по бесконечному коридору. От собственной смелости захватывало дух, срывалось дыхание, хотя никто не запрещал ей подходить к комнате, куда поселили единственного из взрослых первенцев, прибывших вчера поздно вечером. Малышей разместили в специально возведенном ангаре, его Женя теперь обходила стороной: там хозяйничали эти ужасные существа, жертвы генетических экспериментов. От товарищей по Лиге она знала, что буки в целом не опасны, но могут, защищаясь, нанести энергетический удар. А вот на что способны дети – об этом теперь маленький городок близ Питера не скоро забудет.
Женя никогда не сомневалась в правильности того, что делал Хозяин и к чему призывал их. Ведь в Лиге состояли еще ее родители. От них Женя точно знала, что их дело – единственно правое. Мир давно движется к пропасти, множатся страдания людей, новые поколения обречены на пустое, почти скотское существование – она это и сама видела в школе, куда ходила до восьмого класса. Бо́льшая часть класса – амебы без будущего, тупые, озлобленные. Были и воспитанные уже по западному образцу, законопослушные, которые без оглядки на толерантность даже собственную жизнь не посмеют защитить. Виктор Антонович рассказывал, что на Западе уже все такие, индивидуальность исчезла в принципе. Потом, к счастью, для членов Лиги была создана своя, особенная школа. Их не только учили – их готовили к тому, как перезапустить мировой механизм, дать людям новый шанс.
У дверей стояла охрана, и она попятилась, тут же растеряв уверенность. Один был из телохранителей Прайда, зато второй – молодой человек из Лиги. Постарше, но Женя с ним дружила. Он заметил девушку и помахал призывно сразу обеими руками. Она выдохнула и подошла.
– Он что, разве пленник? – спросила Женя и тут же устыдилась того, что в голосе прозвучал ненужный гнев. – Он ведь добровольно к нам пришел.
– Первенец не пленник, – успокоил ее друг, тогда как охранник только скривился и цокнул языком. – Просто он опасен и сам до конца этого не осознает. Мы, Жень, охраняем в первую очередь его покой. Можешь зайти, но только сдай мне мобильник, ладно? И не подходи к нему близко, не давай даже случайно коснуться себя.
– Ладно, – торопливо шепнула Женя.
Она безропотно отдала старенький, скрепленный резинкой телефончик – в Лиге действовал принцип любой ресурс использовать до самого конца. Развела руки, резонно полагая, что ее захотят обыскать, но ничего такого не случилось. А друг даже глянул с укором:
– Ну что ты, Жень, проходи. Зови нас, если что.
И она шмыгнула в приоткрытую дверь, застыла на пороге. Парень по имени Платон лежал на спине поверх застеленной кровати, глаза прикрыты. Рядом на передвижном столике еще стояла посуда после завтрака. Девушка уже хотела тихонько покинуть комнату – неправильно мешать человеку спать, – когда парень перекатил по подушке голову и посмотрел на нее. Взгляд ясный и цепкий, совсем не сонный. Улыбнулся и сказал:
– Привет! Прости, что лежу, это из-за ноги.
– Здравствуй! Лежи, конечно. – Женя сделала два маленьких шажка вперед, снова застыла. – Ты спал? Я помешала?