Страница 24 из 34
Расходимся с Ирой в разные комнаты, чтобы не перебивать друг друга. Созваниваемся с нужными людьми.
Тёма даёт совет увезти Иру куда-нибудь на недельку.
Ну и как мне это организовать? При моей работе и таком аврале в клинике, почти нереально.
Как только Ира возвращается, провожаю её в спальню. Даю выпить успокаивающее. Раздеваю её и себя, оставляя на нас лишь бельё.
Ложусь рядом, обняв крепко-крепко.
Глажу восхитительное тело. Соскучился, жуть! Я обычно спокоен, как удав, но эту рысь хочется завалить и зацеловать… со всеми вытекающими…
Опускаюсь ладонями к её животу. Тут будет развиваться наш малыш. И я в этом уже уверен. Поэтому гробить здоровье ей не позволю.
Какие нахрен сигареты! Удумала!
Пытаюсь помочь ей расслабиться и уснуть, но у Иры на этот счёт совсем другие планы.
Она властно впивается в мои губы. Остервенело стягивает с нас оставшееся бельё. Толкает меня на спину, восседая сверху.
И не тратя время на прелюдии вбирает меня целиком. Практически в сухую.
Морщится, но продолжает двигаться на мне.
Идиотка!
Мне её гнев понятен. Такая, как Ира, не привыкла быть жертвой, которую загоняют в угол.
И сейчас в ней борются два разных человека: мать, обожающая свою дочь, и адвокат, помогающий женщинам в беде.
Она не может выбрать. Не понимает, как поступить правильно. Битва не на жизнь, а на смерть.
Эмоции сжигают её изнутри. Рвутся наружу.
Она насаживается на меня с остервенением. Рычит, не достигая нужной высоты. Царапается.
Сама не понимает, как противоречивые мысли в голове мешают получить удовольствие от секса. Не дают расслабиться и отключиться.
И я, не выдерживая этой агонии, одной рукой хватаю её за горло слегка придушивая, а другой — припечатываю бёдра, направляя так, как нужно, чтобы ей было приятно.
Ира от моих действий перестаёт трепыхаться. Словно затаившаяся в тисках птица. Позволяет вести, смотря мне доверчиво в глаза.
Устала бороться в одиночку. Оно и понятно.
— Отключайся от проблем. Не думай ни о чём. — Командую я. — Давай со мной. Чувствуй. Смотри на меня.
И она поддаётся. Не сразу, но поддаётся.
— Я рядом. Я внутри. Чувствуешь?
Всхлипывает… с протестом.
Но сдаётся…
Я ощущаю увеличивающуюся влагу между нам. Вот так это должно быть.
Пусть даже грубо, если хочет… но в удовольствие…
И доведя Иру до нужной стадии возбуждения, начинаю разгон…
Сам задавая темп…
Не приподнимаю её, а направляю вперёд-назад… вперёд-назад… а затем по кругу…
Глубже…
Быстрее…
Женщина срывается в стон откидываясь слегка назад и высвобождая горло. Облокачивается руками на мои бёдра и продолжает заданные мною движения.
Вперёд-назад… вперёд-назад… по кругу…
Не смотря на желание скорее зафиналить… не смотря на стекающий по вискам пот…
Вперёд-назад… вперёд-назад… по кругу…
Ещё раз… и ещё…
И как только она срывается в оргазм и падает мне на грудь, отпускаю себя, и после парочки резких фрикций кончаю…
Глава 25
На следующий день Лёва отвозит меня в контору.
Утром мы созваниваемся с девочками с Зоринского телефона на Анютин. Мой и Ленкин решили пока отключить. Мало ли какие у этих людей возможности, и кто им помогает.
У девочек всё прекрасно. Родители Лёвы приняли внучку и её подружку с распростёртыми объятиями. Они празднуют незапланированные каникулы.
Как только подъезжаем к работе, разворачиваюсь к своему мужчине и целую его в губы.
— Спасибо, что подвёз. Обратно я на своей.
— Нет. — Безапелляционно заявляет Лёва. — Пока ситуация не прояснится, будешь ездить со мной.
— Но…
— Я сказал — нет!
И я понимаю, что если хочу построить с ним отношения, то мне придётся заткнуть «мужика в юбке» внутри себя, который всё время прёт впереди паровоза.
Сложно. Практически нереализуемо. Но я давлю на горло своему внутреннему демону и торможу порыв сопротивляться мужскому лидерству.
Больше не споря, выхожу из машины и удивлённо наблюдаю, как Лёва делает то же самое.
Подходит ко мне и приобняв за талию ведёт к зданию.
Мы вместе поднимаемся на мой этаж. Я направляюсь не к себе в кабинет, а сразу к начальству на ковёр. Так мы договорились вчера по телефону.
Лёва за мной.
— Ты и к начальнику со мной пойдёшь? — Едко спрашиваю, слегка притормаживая и поворачиваясь к нему.
— Обязательно. — И даже ни капли юмора в голосе.
Держите меня трое! Ну куда это годится?
Заходим вместе в кабинет. И Лёва не дожидаясь представления, сам обрисовывает положение дел и как он видит их решение моему начальнику, Максиму Леонидовичу.
Мне остаётся только слушать и поддакивать. Хотя можно и без последнего обойтись, так как на меня всё равно никто не обращает внимания. Мужчины всё решают между собой.
— Доказать мы пока ничего не можем. Ты же понимаешь, Ир. Кроме тебя Горинова больше никто не видел. Твоё слово против его… — Поясняет мой босс, наконец взглянув на меня и разводя руки в стороны. — А те, кто ему помог «избежать» отсидку срока, обеспечат и железными алиби. Никто не захочет терять свою работу. Тем более, если там прикормлено.
— И что это значит? Под ударом моя дочь.
— Тебе лучше и правда на время уехать. И дочери твоей тоже. Тут я согласен с твоим… эм-м… другом.
— Вот и прекрасно. Все согласны. Уезжаем. — Хлопает ладонями по столу Лёва, как бы ставя точку в дискуссии и нетерпеливо встаёт.
— Подожди. А как же мои клиенты? Текущие дела?
— Я пока возьму их на себя. Часть раскидаю по другим юристам. Недельку-другую продержимся. А там вернешься в строй. — Успокаивает Максим Леонидович.
Я лишь молча захлопываю рот. Мой голос в меньшинстве.
Лёва, подхватывая под локоть, выводит меня из кабинета начальника и снова усаживает в свою машину.
— А как же моя машина? Так и будет здесь стоять? Может к дому отогнать?
— Тёма попросил её не трогать. Будут за ней следить. Вдруг ею заинтересуются, если не найдут тебя. И отдай мне ключи, пожалуйста. Это для дела.
Отдаю ключи и документы на машину своему мужчине. Съеживаюсь на сиденье. Всё это нехило бьёт по нервам. И то, что Ленусик не со мной, меня раздражает. Пока не вижу дочь, мне всё время кажется, что она в опасности.
— Может девочек заберем? — Начинаю я несмело.
— Нет. Если тебя всё же найдут, лучше, чтобы Лена была в другом месте.
А мне даже страшно представить такой исход.
Я хоть и кручусь в этой системе, хоть и стараюсь быть железной и непробиваемой, но внутри я всего лишь женщина…
Как не крути…
Мне тоже бывает страшно…
Но ради дочери надо держаться. Взять себя в руки.
Смиряюсь с тем, что Лёва отвезёт меня в безопасное место, известное только ему.
Заезжаем на его работу. Лёва снова меня куда-то ведёт. Перед глазами мельтешат незнакомые люди в медицинской одежде. На меня смотрят с удивлением.
Да уж, сплетен теперь будет про заведующего на месяцы вперёд.
Передо мной открывается услужливо дверь. Захожу в кабинет. Лёва усаживает меня в свое кресло за столом. Наливает чай и достаёт коробку «птичьего молока».
— Откуда? — Удивлённо взираю на любимые сладости.
Неужели для меня купил? Мило…
Сердце от такого жеста готово растаять. Открываю коробку, разворачиваю конфету, но успеваю только донести её до рта, как потрясённо застываю от откровений ЗЛа.
— Пустил слух по отделению, что заведующий любит именно эти конфеты. Теперь мне дарят только такие. — Спокойно поясняет мужчина, не замечая моего ошарашенного вида. — Пациенты всё равно будут носить, а так хоть убьём сразу двух зайцев: мне — экономия, тебе — приятно.
Вот ЗЛО… это просто ЗЛО…
Слов нет — одни эмоции.
Закидываю всё же конфету в рот — она же не виновата. И тушу в себе разгорающийся пожар возмущения. Толстокожее чудовище! Как можно одновременно испытывать к нему и тягу, и ненависть?