Дахака

— Это кто такие-то?

— Неважно, — мягко отрезала Арчита и посерьезнела, — лучше поговорим о деле.

— Эх, — выдохнул Атта-Ури, — опять я заболтался, аки сорока. Прости старика. Старейшина наш совета просит.

Арчита нахмурилась:

— Разве ваши жрецы не могут спросить богов сами?

— Могут, конечно, юная жрица, могут, — спутник снова вздохнул, налетевший порыв ветра всколыхнул бороду, — да токма не доверяет старейшина им.

— Не доверяет собственным жрецам? — удивилась девушка.

— Н-у-у… — замялся Атта-Ури, — не сведущ я в делах верховных. Мое дело за овцами следить, да чтоб козы подоенными были. А уж пошто старейшина разладился с жрецами… не моего это ума.

— Хм, — снова вялая улыбка на тонких устах.

— Но боги благоволят мне сегодня! — оживился старик. — Ведь как не по их воле мне суждено было встретить тебя?!

— Да, — мягко ответила она, — я не хотела оставаться здесь надолго.

— Ты ниспослана нам всесильными и сумеешь передать их волю старейшине, — продолжал разглагольствовать спутник, — и они хранят тебя!

— Наверное, — одними губами прошептала Арчита так, что старец не услышал.

Увидев отрешенное выражение на красивом лице, Атта-Ури счел правильным замолчать. Негоже беспокоить посланницу богов, коли сама она того не желает.

Старик оказался прав. Небесное светило едва успело достигнуть зенита, когда впереди показалось заветное селение. Когда по левую руку позади осталась еще пара пологих холмов, взору жрицы предстала крупная деревня, расположенная у подножия высоких гор. Несколько больших ручьев стремительным потоком спускались с вершин к востоку от хижин и переливались в свете дня подобно серебру. К западу же в отдалении виднелся густой хвойный лес. Деревья с острыми макушками сливались в один темный массив и издалека походили на огромный частокол. Даже отсюда было слышно, как ветер гуляет меж стволов и играет ветвями, создавая шум, похожий на рокот прибоя.

Арчита невольно засмотрелась на местные красоты. Там, откуда она родом, природа не лишена великолепия. Только оно было другим… Взгляд черных глаз из-под пышных ресниц медленно прошелся по лесу, немного задержался на поселении у подножия гор, а затем поднялся к верху. Туда, где начинали свой путь крупные ручьи…

Вялая улыбка так и застыла на тонких губах. Зрачки Арчиты расширились. Она почувствовала, как вся кровь начинает стремительно покидать лицо и приливает к затылку. Голова закружилась, но она не посмела стряхнуть наваждение. Ее взор был прикован к горам Хинду-Кауш… Словно кто-то незримый заставлял смотреть на отвесные скалы и белые ледники…

— Вот и наше, милое душе, селение, — с любовью молвил Атта-Ури и обвел местность рукой, — многие годы мы живем здесь под защитой богов… — он посмотрел на Арчиту и осекся, — о, жрица, тебе стало плохо? Ты бела аки козье молоко!

Неимоверным усилием воли она заставила себя оторваться от созерцания гор и перевести взгляд на старца. Тот с тревогой глядел прямо на нее.

Жрица выдавила вымученную улыбку:

— Все хорошо. Просто устала с дороги.

Атта-Ури выдохнул и расслабился:

— Прости меня, дурака старого. Догадаться надобно мне было. Ну, ничего. Скоро будем дома. Старейшина примет почтенную гостью лучше, чем люди встречают дождь в пустыне.

Арчита снова улыбнулась и благодарно кивнула. Затем украдкой бросила мимолетный взгляд на Хинду-Кауш. В этот момент с севера налетел особо сильный порыв ветра. Холодный, будто дыхание морозной зимы. Он обжег кожу и защипал ноздри. Но не это заставило вздрогнуть и поежиться жрицу. В голове она услышала голос…

Шепот. Тихий и едва уловимый, словно легкий сквозняк. Но от этого не менее отчетливый.

«Сюда…».

Закусив нижнюю губу, Арчита постаралась больше не смотреть в сторону гор, сосредоточившись на дороге.

Вскоре они уже оказались на окраине селения.

Широкая улица, по обеим сторонам которой выстроились невысокие хижины, уходила прямой дорогой на север. Там вдалеке, у самого подножия гор, расположилось длинное одноэтажное здание с узкими окнами. Арчита подумала, что сквозь них с трудом должен пробиваться солнечный свет. Постройка заметно выделялась на фоне остальных домов поселения. Стены из обожженного кирпича были чистыми и гладкими, без единого признака трещин. Крышу покрывал плотный соломенный настил.

«Наверное, это дом старейшины» — подумала жрица и невольно окинула взглядом близстоящие хижины. Потрескавшиеся стены и прохудившиеся крыши. Да, в отличие от обычных жителей, местный правитель средств на содержание себя не жалел. Однако Арчита не намерена была размышлять об этом. Она здесь по делу, и как управляет старейшина поселением ее волновать не должно.

Жрица то и дело ловила на себе удивленные и любопытные взгляды. В основном от детей. При приближении всадницы те тут же бросали свои занятия и во все глаза засматривались на серую лошадь. Да и те редкие взрослые, что иногда появлялись в проемах домов, были не прочь поглядеть на почетную гостью.

— Нету у нас лошадей, — словно извиняясь за излишнее внимание произнес Атта-Ури, — а поля возделываем мы с помощью силы быков.

— Да, я поняла, — осматриваясь бросила жрица.

Людей в деревне было не очень много. По крайней мере, ей так казалось. Видимо, многие сейчас находились в полях к западу. Выращивали пшеницу да пасли стада овец.

Цокот копыт глухо отзывался на полупустой улице. Из пасти лошади доносился тихий храп.

Мелкий мальчуган с бритой и загорелой головой решил было подойти поближе да рассмотреть всадницу, но тут же нарвался на нарочитое недовольство старика.

— Кыш!

Атта-Ури махнул рукой, и ребенка как ветром сдуло. Арчита моргнуть не успела, а тот уже юркнул в проход и скрылся в соседней хижине.

— Прости, юная жрица, — извиняясь, молвил старец, — ума у них едва ли больше, чем у цыплят.

— Все такими были, — улыбнулась она.

— Твои слова подобны журчанию ручья. Они приносят радость и освежают душу.

Арчита промолчала, однако ее щеки зарделись румянцем. Пусть старик и не увидел его на бронзовом загаре, девушке было приятно. Поначалу манера общения путника казалась ей странной. Из тех мест, что она была родом, так красиво могли говорить только высшие жрецы, да и то далеко не все. Услышать подобные слова из уст простого смотрителя животных небольшого поселения оказалось в диковинку. Она бросила косой взгляд на старца, продолжавшего ехать верхом на осле. Но ничто в его облике или манере держаться не выдавало знатного происхождения. Мысленно пожав плечами, Арчита отвернулась.

Дом старейшины неумолимо приближался. Больше к ним близко никто не подходил. Однако чем меньше локтей оставалось до конца пути, тем отчетливее жрица ощущала перемену в настроении местных. Она чувствовала. Каждой клеточкой тела. Взгляды простых людей продолжали с нескрываемым любопытством осматривать ее с головы до ног. Но к любопытству прибавилось и кое-что еще. Недоверие? Угроза? Да. Арчита начала ощущать ее. Скрытая, сдерживаемая угроза. Она бросила косой взгляд влево. На пороге хижины, мимо которой они проезжали, стоял молодой крестьянин. Темные брови сошлись на переносице. Карие глаза пронзали насквозь. И не нужно быть провидицей, чтобы прочитать выражение этого взора.

«Тебе здесь не рады. Лучше убирайся отсюда».

Арчита не могла понять, в чем причина столь холодного приема. Она так разительно отличалась от радушия и учтивости Атта-Ури. А то, что произошло с ней на подходе к поселению… Жрица вздрогнула и поджала губы. Холодок пробежал по затылку. Ладонь невольно крепче сжала поводья. Закрыв глаза и шумно выдохнув, девушка в мыслях вознесла молитву Богине-матери и приказала себе успокоиться. Быть настороже.

— Вот и добрались-таки мы до места родного, — молвил старик, когда они остановили животных в паре десятков локтей от дома старейшины, — тебя встретят с почетом и уютом, юная жрица.

— Да, — тихо ответила та, ловко спрыгивая на землю.