Мастер проклятий. Защитник

На грохот выбитых дверей пока так никто и не отреагировал, что выглядело уже совсем странно. Поднялись на второй этаж, пробежались вдоль коридора. Да, когда-то здесь было очень богато, но сейчас место совершенно нежилое. Двери открыты, пол покрыт слоем пыли. Следы заметны, здесь кто-то ходит, но лишь время от времени, и Акулине здесь нет.

— Загляни на третий, если там так же, пойдем вниз, — попросил я богиню, а сам начал спускаться обратно. Вовремя — в холле меня уже встречали. Вот только наверх трое бойцов посмотреть не догадались, или скорее не успели. Выстрелить, взвести курок, выстрелить снова, на секунду провалиться в транс — последний оставшийся на ногах противник не успевает навести на меня свой револьвер, падает, запнувшись о складку ковра. Взвести курок, выстрелить. Кера уже рядом, мы ссыпаемся на первый этаж, Кера походя тычет ножом шею двух подранков, третьему протыкает обе руки и ноги. Связывать долго, а так он не убежит. Вопль боли нас уже не демаскирует, мы и так нашумели. Не останавливаясь, пробегаем по коридору. Краем глаза отмечаю, что первый этаж вполне обжит — пыли нет, комнаты, в которые мы заглядываем по дороге пусты, но судя по смятому белью на кроватях, здесь именно живут. Однако Акулине здесь тоже нет, зато в конце коридора есть лестница вниз, в подвал. Да ладно? В самом деле в подвале? Это прямо какая-то банальность.

— Здесь нехорошо, — напряженным голосом сообщает богиня. — Чистым пахнет. Слабо, но теперь я чувствую. Самочка там, внизу.

— Это не самочка, это моя сестра, — ворчу я, спускаясь вниз. Если раньше я просто был в ярости, то теперь начинаю бояться. Что они собираются сделать с Акулине? Или уже делают? При чем здесь чистые?

Лестница вниз освещена масляными лампами. Воздух, на удивление, становится чище и суше, хотя наверху чувствуется легкая затхлость и влага, характерная для заброшенных жилищ, даже таких больших. И где опять все? Мы встретили пока только пятерых, где остальные?

Лестница уперлась в массивную дверь — слегка приоткрытую. Площадка у двери совсем небольшая, встать сбоку не получится, потому что проход совсем узкий. Неприятно, но делать нечего. Осторожно заглядываю, и тут же отшатываюсь, а стена справа от меня брызгает каменной крошкой. Кто там такой невежливый?

— Кто вы такие и по какому праву ворвались на частную территорию⁈ — ага, стрелок желает пообщаться, судя по слегка дрожащему голосу, большой уверенности в победе он не чувствует. Один остался? Ладно, в любом случае общаться я не намерен. Ложусь аккуратно на пол, взмахом показываю Кере, чтобы повторила, распахиваю дверь. Снова стреляют, дважды, но пули проходят слишком высоко над нами с богиней, а вот я вижу стрелка. Провалиться в транс, секунда на раздумье, выйти из транса. Стрелок уже сориентировался, и перевел револьвер ниже. Курок уже взведен, палец давит на спуск. Выстрел. Револьвер взрывается в руках у противника, он с воем хватается за пострадавшую кисть. С огнестрельным оружием работать одно удовольствие, всегда можно получить желаемый результат. Только усилий в этот раз потребовалось очень уж много: во-первых, действовать пришлось быстро, во-вторых, револьвер у стрелка был на самом деле вполне исправен, и в-третьих, здесь действительно слегка чувствуется чистота, хоть и слабо. На меня накатывает слабость, и пока я поднимаюсь на ноги, Кера уже внутри, держит стрелка за шею. Акулине тоже здесь — без сознания, но вроде бы жива. Девушка лежит на металлическом столе, как в морге или крематории, привязана. Ладно. Больше никого в подвале нет — значит, можно осмотреться и поговорить с хозяином. Очень мне интересно, что тут такое затевалось.

Да, противник у меня явно благородный господин. По одежде видно. Я его не знаю, впрочем, это легко исправить.

— Кера, сходи, пожалуйста, наверх, добей того охранника, которому ты руки и ноги порезала. И прикрой входную дверь, а потом возвращайся.

— Вечно ты распоряжаешься, смертный. Вот помрешь — устрою тебе веселье! Ты хотя бы не будешь против, если я с ним поиграю?

— Это на твое усмотрение, — отмахнулся я. — И возвращайся, с этим господином нас тоже ждет серьезный разговор.

Незнакомец занят баюканьем раненой руки, но нашу беседу слушает внимательно, и услышанное ему не нравится. Мужчина бледнеет, и пытается инстинктивно отползти, благо Кера уже ушла и оставила в покое его шею. Дожидаюсь, когда мой будущий знакомый упрется спиной в стену и подхожу ближе.

— Сам все расскажешь, или мне приступить к пыткам? — интересуюсь я.

— Ты не посмеешь! — шипит толи от боли, толи от злости собеседник. — Скоро сюда придет чистый брат, и тогда тебе будет очень плохо. Лучше беги, пока не поздно. Я не знаю, кто ты, но ты залез туда, куда вообще не стоило соваться. Лучше беги, или очень пожалеешь.

— Спасибо за предупреждение, — киваю я. Ох, вот это до сих пор остается неприятным. Наклонившись, хватаю за раненую кисть и начинаю выкручивать.

— Не так уж сильно разворотило, на самом деле. Большой палец оторвало — ничего страшного. — Голос приходится повысить, потому что похититель кричит. — Я не знаю, насколько быстро придут чистые, но не думаю, что с минуты на минуту. А пальцев у тебя на руках всего девять. Как думаешь, хоть один останется до их прихода?

— Чего тебе надо? — стонет «пациент».

Ну вот, другое дело. Не понимаю, если не готов терпеть до конца, то зачем вообще изображать из себя стойкого оловянного солдатика? Или серьезно думал, что я не решусь причинить ему немного боли? В дальнейшем собеседник оказался более покладистым, и если и замолкал, то стоило протянуть к нему руку, снова становился разговорчивым. Да и историю он рассказал интересную, хоть и дурно пахнущую. Сначала поведал, что Акулине здесь для того, чтобы заключить брак. Поскольку согласия ни от нее, ни от дяди получить не представляется возможным, решили обойтись так, без благословения. Даже пригласили священника из чистых, чтобы совершить таинство. Чудесная в своем идиотизме история, я даже слегка успокоился и готов был закончить разговор, но тут вернулась Кера. Слегка запачканная в крови, и с безумной улыбкой на лице, она тут же обрадовала меня, что мой собеседник со мной не совсем откровенен.

— Сколько раз говорила, вы, смертные, любите врать больше жизни! — сообщила мне богиня, прервав пленника на полуслове. — Он тебе врет, как Янус, а ты и не понимаешь!

Я повинился и начал заново. Дальше было гораздо интереснее.