Мастер проклятий. Богоборец

Глава 19

Последняя фраза меня откровенно поставила в тупик. Впрочем, Конрут всё объяснил. И я согласился. Оказалось, что храмы чистого в Риме по-прежнему функционируют. Теперь там проходит ежедневное жертвоприношение — монахи чистого устраивают красочные представления для толпы, по многу дней издеваясь над несчастными, попавшими им в лапы.

— Они теперь не могут схватить любого, как раньше, — объяснял Конрут. — Только тех, кто неугоден сенату. Количество жертв уменьшилось, сам понимаешь. Но если раньше они предпочитали убивать без свидетелей, то теперь делают из этого представление. Устраивают чудеса. Я только не понимаю, зачем?

— Флогистон добывают, ясно же, — пожал я плечами. — Или силу свою увеличивают. Не знаю точно, возможно, моя подруга сможет разобраться.

— Да не важно на самом деле. Важно то, что каждый день на закате начинается представление. Жертву жгут на алтаре несколько часов, а потом служба заканчивается, и несчастный ждёт следующего сеанса. Обычно жертвы хватает дней на шесть, но этот парень силён и молод. У него есть какой-то там манн. Он будет медленно превращаться в кусок страдающего мяса не меньше месяца. Может, и больше, не знаю. Домина Класо обратилась ко мне, но я не вижу способа, как его убить. Его не выводят из храма. Устроить налёт не выйдет.

— Почему? — удивился я. — Что мешает? Просто уничтожить храм вместе со всеми, кто там есть? Вместе с прихожанами, если уж на то пошло. Идиотов, которым не хватило одного раза, чтобы понять, что некоторым богам лучше не молиться, не жалко.

— С ними стало сложнее сражаться, — вздохнул Конрут. — Знаешь, такое ощущение, что они стали умнее с тех пор, как их божество сдохло. Храм охраняется, и охраняется хорошо. Я понятия не имею, где они набрали профессиональных бойцов, но они у них есть. И у этих бойцов есть эта чистая магия. Она тоже изменилась с тех пор. Твои алмазы, конечно, помогают, но только против прямых атак. Только эти твари больше не ограничиваются прямыми атаками, у них полно всяких хитростей. У нас недостаточно сил, чтобы напасть на храм. И я не могу убить жертву во время службы, хотя пробраться туда не так сложно.

— Тогда в чём дело?

— Чистый свет защищает её. Пока тот, кто мучается на алтаре, не отдаст все силы, он неуязвим.

Рассказ Конрута выглядел полным бредом, о чём я не замедлил сказать убийце.

— То есть, давай я уточню, — попросил я. — У вас там опять приносят в жертвы. Чистые вновь набирают силу. И ты, вместо того, чтобы просто заняться их уничтожением, приезжаешь сюда, ко мне, с заказом на убийство несчастного, которому приходится терпеть всякие муки и прочее? Знаешь, звучит, как полная ерунда. Больше похоже, что ты хочешь решить свои проблемы моими руками. Сдаётся мне, я сейчас залезу в осиное гнездо, хорошенько его разворошу, и всем станет не до тебя. Так ведь, Конрут?

Не то чтобы я был сильно против. Раз уж чистые, как оказалось, никуда не делись, а по-прежнему живут и даже здравствуют, я в стороне стоять не собираюсь. Ясно теперь, почему дядя и доминус Флавий в последнее время не стремятся делиться подробностями новостей из метрополии. Не могли они не знать о том, что там творится. Однако визит Конрута слишком странный. У меня складывается впечатление, что он хочет использовать мою ненависть к монахам. Очень удобно — есть безумный Диего, готовый руками рвать чистых. Только помани. Причём аккуратностью Диего не отличается, а значит, пока он устраивает переполох, можно и для себя чего-то получить.

— Диего, я не сказал тебе ни слова неправды, — смотрит на меня честными глазами убийца. — В Риме действительно всё так, как я сказал. И этого парня действительно заказала его мать. Он должен был стать преемником недавно погибшего отца, но его быстро обвинили в неуважении к Сенату, заговоре и подготовке к вооружённому перевороту. Ну и заодно оскорбление чистого добавили, после чего отдали монахам. Неужели ты думаешь, что я стал бы тебе врать?

— Уверен, что стал бы, — спокойно кивнул я. — Я не верю, что я один такой незаменимый, который может убить жертву чистому, или кто он там. И тебе больше не к кому обратиться. И извини, но я не верю, что ты сам не смог бы решить эту проблему.

— Так ты отказываешься? — спросил Конрут. Взгляд у убийцы стал какой-то тоскливый и опустошённый.

— Мне нужны объяснения.

— Этот парень — мой сын, — выдавил из себя мужчина. — Я не могу сам. И доверить это тем, кто не справится — тоже.

Дьявол. Теперь мне стало понятно. Я бы тоже, наверное, не смог. Боялся бы облажаться, боялся бы, что не получится. Ещё и решиться на последний удар… нет, такую работу нужно выполнять с холодной головой.

— Его точно нельзя спасти?

— Тело разрушается изнутри. Это не удар чистой силой монахов, это алтарь. Несколько раз снятых с алтаря ещё пытались выходить. Если жертва провела на нём больше нескольких часов — бесполезно. Лекари говорят, эта мерзкая магия пронзает человека насквозь. Можно залечивать кожу, но внутри всё разрушается. Я узнал о том, что он на жертвенном прожекторе два дня назад. К тому времени мальчишка провёл на нём уже четыре сеанса.

Дьявол. Как же ему паршиво.

— Мне нужно найти подругу. Когда поезд?

Кера нашла меня сама. Потом Доменико рассказывал, что прямо во время репетиции в театре, на середине фразы она вдруг прервалась на полуслове, сообщила всем, что у неё дела, и, даже не переодевшись, ушла со сцены. Она в этот момент как раз должна была играть Геру в какой-то античной комедии. И одета, соответственно, как супруга Зевса, но это никого не смутило.

Я в этот момент был уже дома. Писал подробные письма остающимся. Нельзя исчезать без предупреждения. Конечно, я ещё напишу дяде, но в его артефактной тетради сильно не распишешься — нужно экономить место. В комнату ворвалась богиня и стала меня пристально рассматривать.

— Ты вовремя. Не против прокатиться в Рим? — спросил я.

— Я сразу почувствовала, что намечается что-то интересное. Нет, я не против. Мне уже начало становиться скучно. Давненько я не смаковала чужие боль и отчаяние! — хищно улыбнулась девушка.

— Тогда, может, переоденешься? Не хотелось бы привлекать лишнего внимания.

Кера, будто опасаясь, что я куда-то исчезну или передумаю, сбегала к себе в комнату за одеждой, но переодеваться вернулась ко мне.

— Рассказывай, кого мы будем убивать!

— Ты знала, что чистые так и не успокоились? — поинтересовался я.