Неверная жена

Забегаю в комнату, откидываю одеяло и падаю на кровать.

Долго лежу в темноте, считая тени на потолке. А потом развожу широко ноги под одеялом и ныряю между ними ладонью, растирая скопившуюся влагу. Зажимаю рот рукой, когда довожу себя до быстрого оргазма.

Только вот из принципа в этот момент я не представляю мужа. Прямо передо мной, в воображении рисуются холодные светло-серые глаза и ямочки на щеках…

Глава 5. Виктория

Проснувшись ранним воскресным утром, решаю сделать утреннюю растяжку. Для этого включаю музыку, и чтобы не мешать младенческому сну своего мужа захватываю из своей комнаты наушники.

Расстелив гимнастический коврик, наслаждаюсь давно забытой болью в мышцах. По опыту знаю, что после вчерашней тренировки самая сильная боль будет завтра, но если правильно потянуться, то будет легче.

После растяжки располагаюсь на коврике и молча слушаю спокойную музыку.

Релаксирую.

Вдруг сквозь наушники слышу какой-то шум.

– Вика, блядь, – орёт Свободин.

– Что? – ничего не понимая, озираюсь.

– Почему домофон орёт, а ты его не снимаешь?

Подпрыгиваю быстро и несусь в коридор:

– Да?

– Доставка.

Блин. Совсем забыла, что на утро заказала продукты из ближайшего супермаркета. Нажимаю на кнопку и встречаю курьера.

Спустя десять минут на кухне появляется разъярённый полуголый муж.

– Скажи мне, ты больная? – кричит с горящими красными глазами.

Сжав зубы, раскладываю продукты.

– Чё ты молчишь опять, курица тупорылая?

Из глаз тут же брызгают слезы, которые я прячу за дверцей холодильника. Обидно так, что уши закладывает.

– Я просил тебя не шуметь с утра. Хотел выспаться в воскресенье. Я пашу всю неделю, как ломовая лошадь, чтобы обеспечить вас, – продолжает причитать мой кормилец.

Хочется сказать о том, что наш с ним доход в прошлом квартале практически уравнялся, но понимаю, что сейчас проще будет умолчать об этом.

– Ты завтракать будешь? – спрашиваю его, когда немного успокаиваюсь, и голос выравнивается.

– Буду, блядь. Чё мне щас ещё делать по-твоему? – отвечает, садясь за стол.

Достаю яйца, бекон и быстро готовлю ему и себе завтрак. Загружаю кофемашину. Свободин мрачно наблюдает за моими действиями и молчит.

Пока готовлю, вспоминаю наше прошлое. В институте мы жили в общежитии. Было конечно многое. Постоянное тотальное безденежье. Мы неделями могли есть жареную картошку и пить чай со смородиновым вареньем, привезённым из дома.

Мои родители в то время были жителями небольшого городка в области, где я и выросла. После смерти отца мама перебралась сюда, в город, чтобы помогать нам со старшим братом с внуками. Лёшина мама живёт в соседней области и приезжает к нам редко. Слава Богу.

Во время учёбы мы с моим будущим мужем радовались даже мороженому, съеденному в парке. Покупали одно на двоих и кормили друг друга, целуясь и облизывая сладкие губы друг другу. Те годы я всегда вспоминаю, как лучшие в своей жизни. И всегда горжусь тем, какими мы в итоге стали. Сначала приобрели квартиру, потом переехали в дом.

У нас дорогие машины и мы можем себе позволить пару раз в год съездить в отпуск с сыном. Но есть ощущение, что деньги разрушили наши отношения, потому что раньше он никогда не позволял общения со мной в таком тоне.

А уж тем более оскорблений.

У меня не было других мужчин. Мой муж – мой первый и единственный партнёр в сексе. Даже отношений ни с кем не было, кроме него. Конечно, я не беру в расчёт первую любовь в юности, которая забылась довольно быстро.

Я выходила замуж раз и навсегда. Как моя мама, а до этого моя бабушка. В нашей семье всегда было принято слушаться мужа и отца. Даже когда, бывало, папа выпивал, мама никогда его не ругала и всегда приносила холодный рассол с утра. Многое, конечно, я взяла от неё. Наверное, поэтому уже пару лет терплю такое отношение.

Я даже поговорить с мужем об этом не могу. Пробовала. Обиды настолько много, что я начинаю рыдать и не могу говорить. Я просто хочу жить нормально в своём доме с собственным мужем и сыном. Я хочу ещё детей, но не уверена, что с нашими отношениями мы их потянем.

– Вкусно, – говорит Лёша, отодвигая тарелку. – Спасибо, дорогая.

Молча забираю тарелку и отправляю её в мойку.

– Какие планы на день? – спрашивает меня, качаясь на стуле.

– Марка забрать. Может, в кино сходим.

– Вместе поедем, – кивает муж. – Спрошу у мамы твоей, может помочь что надо. Подкрутить.

– С чего вдруг такие милости? – спрашиваю отстранённо.

Раздражают. Бесят его вспышки гнева и эти откаты после них. Он никогда не извиняется словами. Просто после конфликта старается быть милым. Наорал на меня с самого утра. Обозвал. А сейчас как ни в чем не бывало продолжает жить дальше.

С каждым разом его оскорбления становятся все хуже и хуже. Я сама виновата. Сначала пропустила «глупенькая», потом «дурочка», следом «дура». Все это привело к тому, что сегодня я была названа «тупорылой курицей».

Что дальше?

И самое главное, что будет, когда закончатся слова? Страшно представить, что когда-то в ход пойдут руки…

Я ругаю себя, что не оценила всей масштабности происходящего и спустила на тормозах ту «дуру» из его рта. Если бы не молчала, высказала. Устроила скандал. Поговорила. То не было бы и всего остального.

Человек в порыве гнева хочет обидеть другого. И если ты десять раз уже сказал одно, то, кажется, что это недостаточно заденет оппонента. Мозг находит что-то похуже и бьёт более хлёстким ругательством. Геометрическая прогрессия неуважения растёт год от года.

Когда-то моя бабушка, которая пятьдесят пять лет прожила с дедом и терпела многое: оскорбления, побои, пьяные измены, сказала мне: «Твой муж, Викушка, это твой крест. И ты должна нести его всю жизнь».

Эта фраза настолько врезалась мне в память, что я так и живу, веря в её истинность.

А что, если я ошибаюсь? От слова «развод» прошибает током.

После завтрака мы забираем Марка и вполне прилично проводим день в новом торговом центре. Обедаем в кафе, смотрим новый мультфильм, заедая его попкорном. Вечером спокойно расходимся по комнатам.

Отпустило.

* * *

Следующая тренировка в центре назначена на вторник.

Несмотря на плодотворный рабочий день, чувствую себя немного взбудораженной знакомством с новым тренером. Максим, кажется.

Сотрудники офисного центра ещё не разъехались, поэтому приходится спуститься на подземную парковку, так как места на уличной все заняты. Но и здесь их тоже не много, поэтому кружу по помещению и нахожу свободной закуток в самом конце.

Паркуюсь с помощью парктроника и оказываюсь лицом к лицу с тем же жёлтым внедорожником. Только за рулём в этот раз водитель. И это Андреев.

Матвей.

Он сидит, вальяжно откинувшись на водительское кресло. Пуговицы на его светло-зелёной рубашке расстёгнуты до середины груди, локоть левой руки выглядывает из открытого окна. Он прямо передо мной, и мы пялимся друг на друга через лобовые стекла наших автомобилей и расстояние между ними.

Его идеальное, словно выточенное из камня, волевое лицо расслаблено. Волосы взъерошены. А глаза… они сверкают. В них словно поселился пожар, который тут же передаётся через лобовое стекло, через пару метров – мне, отправляясь прямиком в низ живота и сводя напряженные мышцы.

Его взгляд слишком порочный, слишком откровенный. Личный.

Боже.

Приглаживаю волосы.

Я хочу другого мужчину. Вчерашняя ночь и моё воображение – не случайность. Для меня данный факт равен измене мужу. Никогда такого не было, и я не планировала, чтобы это случилось.

Мгновенно краснею под этим взглядом, судорожно отвожу глаза и сжимаю пальцы на руках от возбуждения.

Почему он смотрит на меня так, как будто имеет на это право? Как будто мы с ним близки?

Глава 6. Виктория

Мысленно собираюсь, пока мои щёки и плечи покалывает от цепкого взгляда и снова перевожу глаза на водителя машины напротив.