Страница 4 из 15
Не до того.
Хуже всего нам с Мордой, и Баклажану. Наш человек в Кивлее знал о лежке в подвале заброшенного консервного завода, значит, туда возвращаться нельзя.
Жалко. Там продуктов недели на три, а еще всякая мелкая полезная утварь, боеприпасы. Все, что нажито непосильным трудом, теперь достанется этим гнидам из территориальной полиции. То-то песен и плясок будет в их селах, превращенных в аулы.
О том, что Чижика раскололи, мы услышали на базаре в Горячевке. Слухи на войне, как источник информации, куда эффективнее, чем десяток маячков с видеокамерами или те же проплаченные информаторы. С маячков еще надо скачать инфу, а потом просмотреть мегатонны записей, а тому же стукачу кто-то просто может заплатить больше, или в лучшем случае, он возьмет деньги и наплетет с три короба. А вот та же бабка, продающая яблоки, лук и черемшу, или водила, подрабатывающий и частным извозом и грузчиком на рынке, дезу гнать не будут. Если только эту дезу в виде слуха не запустит сама администрация. Но вот тут-то становится очевидной польза информаторов.
Чижик был самым лучшим из них. На сто процентов свой. От того было еще горше смотреть на его сожженный дом и следы крови возле калитки, которые к нашему приходу были едва заметны под тонким слоем снежной пыли.
В Кивлей мы зашли с противоположного от дома Чижика конца, просидев перед этим полтора часа за ржавым комбайном на соседнем холме. Кроме свежего блокпоста, что выставили американцы на въезде со стороны Пензы, чужих в селе не заметили. Миротворцами же занялись после того, как изучили место преступления.
Морда с самого начала со своим "Винторезом" остался прикрывать нас на холме, а я и Баклажан засели в крайнем доме, недалеко от беспечных американцев, двое из которых даже поленились вылезти из броневика. Еще один топтался возле двух бетонных блоков, уложенных в шахматном порядке, и еще двое прогуливались вдоль дороги в противоположных направлениях.
"Мой" – самый легкий. Он как раз подошел совсем близко, развернулся и, пританцовывая и кивая головой в такт музыке, медленно удалялся.
Баклажан, в это время, необычайно проворно для его комплекции, крался вдоль придорожных кустов к своему.
Я достал пистолет с глушителем и переместился за автобусную остановку, укрывающую меня от сидящих в LSV.
Выстрел в затылок меломану. Теперь главное, коротким рывком оказаться вне зоны видимости экипажа броневика. Баклажан уже свернул голову своему. Чавкая своей жевательной резинкой, тот даже не услышал хруст собственных шейных позвонков.
Топчущегося возле блоков снял Морда. Командир нашей ячейки и Баклажан справились без меня и с сидевшими в броневике. Наш штатный пулеметчик залез сверху на LSV, и, как только высунувший голову главный сержант Фаулер получил пулю в лоб, засадил очередь в теплую утробу броневика.
С американцами мы расправились вовсе не из чувства мести (накормить его в ближайшее время вряд ли удастся), а исключительно ради пяти новеньких термокостюмов, которые в наших краях имеют только пиндосы. Эти адепты Нового мирового порядка учли печальный опыт сорок первого своих предшественников и подготовились гораздо лучше к встрече с "Генералом морозом". Костюм этот был изготовлен из специальной ткани, генерирующей тепло. Небольшие гибкие аккумуляторы, вшитые наподобие лампас, при ходьбе накапливали статическое электричество, которое потом преобразовывалось в тепло. Кроме того, эти костюмы заменяют собой маскировочную накидку 2Серебрянка", делая силуэт совершенно неразличимым ни для датчиков, ни для тепловизоров. Бесценная в нашем зимнем лесу вещь.
Правда, пятый термокостюм оказался безнадежно испорчен Баклажаном. Но жаловаться грех. Помимо этих четырех трофеев, мы взяли все сухпаи, что нашли, сняли с оружия прицелы и, вытащив блоки питания и симки, прихватили все пять коммуникаторов и планшет главного сержанта.
Больше было не унести. У нас же нет экзоскелетов, а вот у контрпартизанской группы, что возможно вышлют по нашему следу, они точно будут. Именно поэтому задерживаться здесь больше не стали.
В случае провала какой-либо лежки, ее обитатели должны были выйти к заранее оговоренной точке связи, выйти в эфир и ждать гонца из основной базы.
Мы так и сделали. Дальше нас либо должны были перенаправить на резервную лежку, либо забрать в лес.
Из отряда прислали сразу двоих, и оба из нашей ячейки: Витьку Бойко по прозвищу "Саморез" и Влада Богова по прозвищу БГ.
Саморез – старожил отряда. Сюда подался вместе с группой пензенских опоновцев, составивших его костяк, но особого энтузиазма по этому поводу не испытывал, в отличие от никогда не унывающего БГ. На этой почве они и собачились всю дорогу до базы.
– Вот скажи, Саморез, нафига ты в партизаны подался? Сидел бы сейчас, охранял какие-нибудь продовольственные склады у ООНовцев.
– Понимаешь, БГ, для любого человека что главное? Подольше пожить и полегче умереть. К ООНовским складам русских на расстояние выстрела не подпускают. Максимум что мне бы светило – пахать грузчиком на железнодорожном узле за пайку хлеба. Жизнь тяжелая, голодная, нудная и короткая. И смерть мучительная.
– А здесь что?
– А здесь шансов протянуть лет эдак несколько для моего молодого организма гораздо больше, а если и доведется помереть, то нет ничего гуманнее пули.
– Не скажи. – Хмыкнул в ответ БГ. – Пуля, она по разному может попасть. Вот был у меня случай…
– Тихо. – Прервал спор Морда. Командир нашей ячейки уже бывал на базе вместе с Баклажаном и мог отлично обойтись и без этих горе связных. Он по каким-то признакам понял, что наш маленький отряд уже близок к цели, а это значит, что следует сойти с тропы и дальше двигаться по маршруту, известному только посвященным.
Лес вокруг был полон сюрпризов для незваных гостей. Конечно, случись облава, миротворцы бы без труда обезвредили все мины и растяжки, но какое-то время у них бы на это ушло. А там глядишь и обнаружил их кто. Ведь помимо стандартных сюрпризов, супостат мог наткнуться на ловушки, изготовленные по старым дедовским рецептам.
Мне совсем не улыбалось провалиться в волчью яму или получить остро заточенную деревяшку в ногу. Самое безопасное – это зацепить леску с привязанными к ней консервными банками.
Минут пять мы шли гуськом за Мордой, ступая след в след, пока нас приветливо не ощупал своим лазерным прицелом сторожевой робот "Вася", чьи мозги под партизанские нужды переделал мой хороший приятель Костик "Ботан".
На саму базу мы вошли, описав неполный круг, со стороны небольшой, уже подернутой хрупким ледком речки. Тот же, кто попрется напрямки, будет остановлен управляемыми минами, растяжками и другими ловушками.
– Пришли. – Выдохнул с облегчением Саморез. Он, как выяснилось позже, до колик боялся мин, змей и брюнеток. Что в моем понимании практически одно и то же.
Я огляделся, и видимо ничего кроме немого вопроса 'где?' не было написано на моем лице.
Ветер гонял жухлую листву среди почерневших берез, с отслаивающейся от сырости корой. На ближайшей из них, хитро косясь на нас, сидела здоровая ворона. Пахло поздней осенью, и… Да. Только запах костра и привлек внимание к наклонившемуся над речкой дереву, из-под корней которого струился, и тут же исчезал в непролазных кустах, разросшихся на берегу, еле заметный сизый дымок. Уже метров с пятидесяти его не унюхать, не увидеть. Чего уж там говорить о вертолетах и беспилотниках.
Лагерь был у нас под ногами. Девять землянок, а скорее блиндажей, распложенных по кругу, соединялись между собой подземными ходами. Чуть в стороне небольшой полевой подземный госпиталь, баня, кухня и оружейка. Командного пункта как такового не было. Все руководство обычно собиралось в одной из двух более просторных землянок.
В каждом жилом блиндаже в боковых стенках вырыты ниши, в которых устроены нары, реже склад боеприпасов и, конечно, продуктовая яма, где хранится все: начиная с консервов и круп, заканчивая картошкой, луком, шоколадом и вяленым мясом. Да. Теперь зимой в ледники будут загружать еще и мясо, куриные тушки и рыбу.